между приговым и курехиным

Мне очень нравится это рассуждение Александра Пятигорского про судьбу

Олег Васильев. «Портрет художника (Эрик Булатов)», 1968 год

Игорь Макаревич. «Шкаф Ильи» (1987 год) vs Илья Кабаков. «Жизнь в шкафу» (2004 год)

Д.А. Пригов «Всеотзывчивость русской бритвы», 1991 год Детка бритвою играла Оступилася легко Глядь — а бритва и пропала Ищет папа, ищет мама Ищет врач и далай-лама Ан вот — бритва глубоко Запрятана От них хитрых Одному Боженьке покажу *** Среди второй Бхагавад-Гиты Арджуна-Ленин зрит лингам Разверстым ртом он мечет бритвы Срезая головы врагам И возвращаясь с легким пеньем Над светом русских деревень Они ложатся опереньем В дважды обернутую тень Его крыла *** Еду, еду на коне Сабелькой играя А навстречу едет мне Бритва молодая И поводья теребя Говорит гарцуя: — Дай-ка, миленький, тебя В губы поцелую Ради Сына и Отца! — И меня целует А поперек моего лица Роза расцветает Несравненная *** Бритва великая, бритва родимая Бритва — родная земля Словом неведомым словно водимая Вот, ты уже издаля Видна Вот за лесами ты, вот за морями ты Солнцем великим встаешь Словно Есамиты, словно Орями ты Голосом страшным поешь Бритва родимая, бритва великая Бритва — любимая мать! Режь нас серпами ты, ешь луноликая Нежь и роди нас опять Такими же *** Иду, она за мной бежит Как маленькая собачонка Бритва — веселая девчонка И пристально в глаза глядит Я говорю ей: так и так Иди туда и сделай то-то! — — Ведь страшно! — говорит — А то! На то и есть наша работа Практически, метафизическая *** Хотите ли вы Бритву? — Спросили как-то нас Нет, мы хотим хуитву! — И возникла сей же час Пред нами Но страшнее во сто крат Бритвы Поскольку бессмысленная к тому ж

Александр Пятигорский отвечает на вопрос «для чего нужно сознание и философствование?»

Приговские «Гробики» состоят из скрепленных листов бумаги с напечатанными на них «отринутыми стихами» — иногда это целые листы, а иногда нарезка, что-то вроде конфетти. Машинописные «об­ложки» напоминают самиздатские книги, а размер соответствует многочис­ленным самиздатским публикациям самого Пригова, которые он называл «мини-букс», хотя «Гробики», конечно, невозможно открыть и читать, не по­вредив содержимого. Американский поэт Кент Джонсон вспоминал, как один такой «гробик» Пригов подарил ему на конференции в Ленинграде: «У меня для вас подарок, сказал Дмитрий Пригов, и передал манильский конверт... Я открыл его и заглянул внутрь... Вытащил оттуда семь, нет, девять стопочек на скрепках со всех сторон, на каждой было напечатано одно-три слова. Это, сказал он, "Гробики стихов", внутри каждого из них стихотворение, но открывать эти гробики нельзя ни в коем случае, это было бы неуважительно к покойным». А еще любопытно, как к тысячному «гробику» сам Пригов из простого Д превращается в уважительное Д.А. Так что это еще и притча про то, сколько стихов нужно похоронить, чтобы стать мэтром.

Илья Кабаков. «Жук», 1982 год.

Советы Юкио Мисимы, как и зачем скрывать следы похмелья: Не знаю, сколько раз я уже приводил нижеследующий фрагмент. Когда человек просыпается с похмелья и имеет бледный вид, лучше нанести на лицо румяна и пудру. Этот совет, который дает «Хагакурэ», как-то не вяжется со сложившимся у нас в головах стереотипным обликом самурая. Разговоры о косметике ассоциируются с разбирающимися в нарядах феминизированными юношами. Еще во времена Тайсё в моде был так называемый помпейский крем, которым с удовольствием мазала щеки молодежь. Однако Дзётё, говоря о румянах, имеет в виду другое. Кожа самурая, даже в час смерти, должна быть как цветок сакуры. Перед тем как совершить сэппуку, было принято наносить на щеки и губы помаду, что позволяло и после смерти выглядеть как живой. Перед смертью самурай должен был привести себя в порядок, чтобы не стыдиться своей внешности перед врагом. Этого требовала мораль. А продолжавшие жить самураи с точки зрения обращенной вовне философии, о которой уже говорилось выше, должны были любым способом, пусть хоть под слоем помады, скрывать бледность и другие следы, которые оставила на лице вчерашняя попойка. Здесь ключевая точка, где обращенная вовне философия Дзётё соединяется с эстетикой. Потому что красота — это внешнее проявление. Так же как древние греки связывали эстетику с этикой, так и мораль «Хагакурэ» определяется эстетикой. Красивое, прекрасное должно быть мощным, живы наполненным энергией. Это первейший принцип; второй — то, что нравственно, должно быть прекрасно. Это не означает, что надо уподобиться женщинам и сосредоточиться на нарядах; данные принципы с высшей степенью напряжения сводят воедино красоту и этические ориентиры. А использование румян для маскировки признаков похмелья напрямую связано с косметическими процедурами перед сэппуку. «Нужно всегда иметь при себе румяна и пудру. Иногда, проснувшись утром, да еще с похмелья, имеешь бледный вид. Вот тут-то и пригодятся румяна». Из комментариев Юкио Мисимы к кодексу бусидо «Хагакурэ».

я не пью, я выпиваю говорил всегда отец вот и подошел конец очень презакономерный я теперь и сам не пью сам теперь отец примерный сам теперь так говорю в полумраке темном бара со стаканом полугара я не пью, но выпиваю сам себе так повторяю ну, а там и сын родится будет кем семье гордиться ямщиковым назову чтобы жил он по уму все эти святые догмы будет вспомнить хоть кому

Мирослав Немиров. «Хуярит поезд», 1983 год.