Заметки панк-редактора
- Subscribers
- Post coverage
- ER - engagement ratio
Data loading in progress...
Data loading in progress...
Настало время <удивительных> историй © Люди, знающие меня давно и близко, заметили непонятную фразу, которую я иногда говорю вроде бы невпопад: у Джона Томса был списочек. Ее, возможно, помнит несколько моих одноклассников и наверняка тот, кто в 1995 году стырил из школьной библиотеки том в отвратительной лаковой обложке. Книга Майкла Грея «Нити смерти» из леденящей неподготовленный взгляд и неокрепшую душу серии «Чёрный скорпион» была выловлена библиотекарем Ольгой Петровной из кучи макулатуры, поставлена на особый баланс и имела бешеный успех. NB Я, кстати, в той же куче на хоздворе нашла номера Иностранной Литературы за 1984 год с «Мёртвой зоной» Кинга в переводе Таска, и с тех пор считаю это лучшей вещью мастера и лучшим переводом (хотя много лет спустя увидела оригинал без купюр и была удивлена). ⡐⢃⠣ ⡐⡰⢔⢅ ⢡⠸⢑⢊ ⢡ ⢅⡤⡉⣠⡁⢈⠓⡈⢃⣁⠤ ⡘⠎⠓⣐⠃⠣⡤ ⠒⠨⠥⠅ ⠕⡘⢡ ⠨⠴⢨⠣ ⢑⢉⡐⠲⢡⡈⡄⡌⠑⠙ ⢘⠃⠉ ⠲⢘⢤⣠⢘⠍⡢ ⣄⠬⡁⠜⠓⠇⢠⠆ ⢤⡢⠦ ⡂⠩ ⡁ ⡰⢒⢡⣂⠦ ⣄⢒ ⠇⠚⢡⠍⢈⡠⠋ И тут же без перехода напомню о рассказе Шамиля Идиатуллина «Стране нужна бумага». А еще передам привет…
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.сегодня, сталбыть. За напоминание спасибо переводчику Юлии Полещук @sovosti
Нужна помощь Ире Рочевой: она пять лет проводила в Туле фестиваль «ЛитераТула», потом два раза подряд его отменяли буквально накануне проведения, а затем спонсор, сорвавший фестиваль в 2021 году, подал на неё в суд и выиграл. Теперь фестиваля нет, а Ира оказалась ещё и должна огромную сумму денег. Рочеву я знаю лично и ручаюсь за неё головой. По ссылке — более подробная история её словами и реквизиты для финансовой помощи из России и из других стран.
The literary masterpiece by Nobel Prize winning author Gabriel García Márquez comes to Netflix. ‘One Hundred Years of Solitude’ is the story of the Buendía family, tormented by madness, impossible love, war, and the fear of a curse that condemns them to solitude for a hundred years in the mythical town of Macondo. Coming soon to Netflix. Watch on Netflix:
https://www.netflix.com/title/81087584About Netflix: Netflix is one of the world's leading entertainment services with over 260 million paid memberships in over 190 countries enjoying TV series, films and games across a wide variety of genres and languages. Members can play, pause and resume watching as much as they want, anytime, anywhere, and can change their plans at any time. One Hundred Years of Solitude | Official Teaser | Netflix
https://www.youtube.com/@NetflixIn the timeless town of Macondo, seven generations of the Buendía family navigate love, oblivion and the inescapability of their past — and their fate.
Огромный цех, не разглядеть потолка и стен — они далеко. Ковш, в ковше — расплавленный металл. Внизу — что-то наподобие железной дороги. Последовательность вагонов, каждый из которых — сосуд, готовый поглотить порцию металла. Ковш наклонялся, и металл лился в подставленный вагон. Оранжевый металл, искры, оранжевое на черном, высокая температура. Вагонная цепочка с лязгом перемещалась, ковш снова кренился, и нагретое оранжевое вещество струилось в очередной вагон, и снова оранжевые искры на черно-сероватом фоне.Мелентьев вспоминает, как однажды, когда он был совсем молодым, в такой вот ковш с расплавленным металлом прыгнул человек. Ну и, собственно, дальше я рассказывать не буду, потому что в принципе главное уже произошло, дальше только особое даниловское остранение — фокус внимания не на чье-то там гибели на производстве в прошлом и замкнутых на нее событиях в настоящем, а немного — даже не в сторону — в другую плоскость. В рассказах Данилова результат действий героев как будто совсем неважен, автору куда интереснее расслабленно наблюдать за ними, плавно переключая режимы с внутреннего мира на внешние обстоятельства. Я когда-то подрезала и с удовольствием использую цитату «Мелентьев ворочал в уме ментальные конструкции разной степени сложности» — она вполне монтируется с каркасом сеттинга истории и с ее внутренним ходом. Занятно, что многие авторы пытаются вывести на первый план именно такое медитативное изучение жизни, но не все умудряются заполнить рамку обозначенной истории так же: без суеты и, в сущности, ярко обозначенного конфликта.