Странная История с Акимовым

Что такое новая Россия? Это, когда мы переехали с семьёй из Москвы в деревню, завели там ферму и ресторане, не можем найти работников и делаем всё сами, езжу еженедельно за кормом скотине на окраину Переславля, а пока грузят мой УАЗик, я хожу за круассанами и кофе к французу Фредерику Андрие, тоже переехавшему на ПМЖ в наш городок. Кстати, у него день рождения. Frédéric, joyeux anniversaire!

⬆️ И мессианство России, о котором так много писали и Леонтьев, и другие философы конца XIX века, как раз и может (а по мне, так и должно) проявиться в том, чтобы мы осознанно, уже в XXI веке, встали на защиту цветущей сложности, а значит, и самого человека и человечества. Русская идея, которую так долго искали, была всегда рядом с нами, но ее упорно не замечали. И была сформулирована она наиболее точно именно Леонтьевым. Русская идея – это идея цветущей сложности. А что это означает в практическом смысле для нас, как для героев мировой сцены, прямо сейчас? Мы должны не бояться и громко заявить не только о необходимости многополярности, но и провозгласить важнейшей миссией России освобождение народов, в том числе Европы и Америки, от диктатуры глобализма. Освобождение и сохранение человека в разных его проявлениях, в том числе в виде человека национального, который невозможен без свободного независимого национального общественного организма. Цветущая сложность мира, цветущая сложность Европы должны стать лозунгами будущей политики, и внешней в том числе, России. Свободу народам Европы и Америки! https://vz.ru/opinions/2024/5/23/1268649.html

Бывают в истории человечества такие моменты, когда становятся нужны сильные слова, сильные образы, сильные символы. Такие моменты, когда нужно не бояться «переборщить». Знаете, это как на сцене в театре или во время концерта. Чтобы донести до зрителя всю значимость происходящего, нужно не бояться образности, которая в обычной жизни может показаться чрезмерной. У всей нашей России сейчас именно такой момент. Мы вышли на сцену мировой геополитики в качестве главного героя (для некоторых – антигероя) пьесы и нам нельзя боятся быть самобытным и образным. Сейчас все внимание зрителя на нас – нужно пользоваться мгновением и говорить так, чтобы прогремело сквозь границы пространства и времени. Для очень многих жителей планеты и в том числе стран Запада сейчас стало совершенно очевидным, что они находятся в пространстве глобалистской либеральной диктатуры, в ситуации, когда есть одна правильная точка зрения. А все несогласные должны молчать, чтобы не лишиться гражданского статуса. Это касается и отдельных представителей «прогрессивного» человечества, и целых стран. Корпоративный наднациональный капитализм и левая либеральная идеология стали фундаментальной основой для новой колониальной и империалистической политики мировой элиты. Обычно такая политика ассоциируется с коллективным Западом, но на самом деле коллектива и коллективизма там никакого нет. Действующие на мировой сцене руководители отдельных стран из этого коллектива и сами страны лишены всякой субъектности. В дружном западном «коллективе» нет ни суверенных стран, ни суверенных политиков, ни самой возможности суверенной мысли. Это такой колхоз в самом худшем его виде. Все, что можно, отобрали и оставили только возможность принимать единогласные заявления на тему «врагов мирового либерального порядка». Такой вот получился коллектив без субъектов этого самого коллектива – стадо под предводительством золотого тельца. Любимый мной великий русский философ Константин Леонтьев еще лет 150 назад сформулировал основополагающий принцип развития цивилизации. От первичной простоты к цветущей сложности и к вторичному упрощению, то есть к угасанию. Для Леонтьева основой цветущей сложности было наиболее яркое – на пике возможностей – балансирование любого явления между собственным пространством и содержанием, где пространство всегда существует за счет дисциплины и правил, он сам предпочитал термин «деспотия», а содержание основано на фундаментальных принципах свободы. «Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться. Разрывая узы этого естественного деспотизма, явление гибнет». Так Леонтьев описывает понятие идентичности, социально-философскую эрозию которого мы наблюдаем особенно ярко в последние годы. Развитие человечества должно основываться на такой цветущей сложности, где есть место для многоголосицы традиционных идентичностей – религиозной, социальной, половой, культурной, национальной, государственной и т. д. Борьба с деспотией формы (с идентичностью), которая вовсю шла уже при жизни Леонтьева, а на наших глазах приняла уже какие-то карикатурные, но от этого еще более катастрофические формы, приводит к однозначному результату. К расчеловечиванию. Человек прямо сейчас освобождает себя от самой человеческой сущности. И вся суть политики коллективного (без коллектива) Запада именно в этом. Лишить каждого конкретного человека суверенности и субъектности, и слом национального государства – один из важнейших шагов в этом направлении. Мы свыклись с конструкцией, в которой общество и государство – это нечто раздельное и часто противоположенное. Но это неверно. Государство – это и есть главный общественный институт, защитный панцирь, внутри которого только и возможна суверенная жизнь общества – а значит, и каждого отдельного человека. И гений Леонтьева не только в том, что он глубоко осознал и ярко сформулировал это за 150 лет до нас. Основное величие Константина Николаевича в том, что уже тогда он определил рецепт сохранения человека и человечества во всем его многообразии. ⬇️

Свободу народом Европы и Америки! Написал для "Взгляда" о том, что Россия будущего должна стать защитником человека, которого планомерно уничтожает современная западная цивилизация. Человека - эту цветущую сложность традиционных идентичностей - пора брать под серьезную защиту, объявить центральным "краснокнижным субъектом". ⬇️

Опасен не чужеземный враг, на которого мы всегда глядим пристально исподлобья; страшен не сильный и буйный соперник, бросающий нам в лицо окровавленную перчатку старой злобы. Не немец, не француз, не поляк, полубрат, полуоткрытый соперник. Страшнее всех их брат близкий, брат младший и как будто бы беззащитный, если он заражен чем-либо таким, что, при неосторожности, может быть и для нас смертоносным. Нечаянная, ненамеренная зараза от близкого и бессильного, которого мы согреваем на груди нашей, опаснее явной вражды отважного соперника. Константин Леонтьев

Либерализм в нынешней ипостаси окончательно превратился в квазирелигиозную тоталитарную секту на постмодернистский манер. Все логические и рациональные инструменты познания мира, которые вроде бы выдвигал классический либерализм в качестве собственной основы, разрушены. Вместо него - иррациональное поклонение набору штампов, которые еще и каждый раз трактуются на новый лад - "это другое". Сама по себе мысль не слишком новая. Но, если ее признать не как некое абстрактное размышление, а состоявшийся факт - то отсюда вырастает совершенно иная система отношений с носителями этой идеологии, пусть они и контролируют целые государства. Какие могут быть отношения с тоталитарной сектой? Спасать надо людей. Как когда-то в 16 веке спасали жителей Мюнстера, которые оказались под властью теократического режим, установленного радикальными анабаптистами.

Записывали вчера и сегодня программы наши на Спутнике. Один из героев занимается народосбережением в России, а второй популяционный менеджер московского зоопарка. И вот обсуждаем KPI губернаторов в вопросе народосбережения. А таких нет вовсе. И дела, несмотря, на многочисленные слова катастрофичны. В Рязанской области, например, 1,1 ребенок на семью. А что в зоопарке? Плодятся и размножаются. Популяционный менеджер хорошо дело свое знает, ценит и любит. России нужен популяционный менеджер! 💪

Записывали вчера и сегодня программы наши на Спутнике. Один из героев занимается народосбережением в России, а второй популяционный менеджер московского зоопарка. Совпадение? Не думаю!

Есть какие-то новые молодые левые в России, которые на полном серьезе друг другу пишут "пролетарии всех стран соединяйтесь!". Пролетариев и вообще людей труда в системе координат эпохи модерна, когда вообще эти понятия стали актуальными, уже давно нет. Их разъела постмодернистская эрозия, общество потребления лишило в массе своей людей трудовой (как и многих других) идентичности. Такие новые левые выглядят даже не архаично - а просто комично. Вообще, левые, как и правые уже давно в поверхностных категориях прошлого не измеряются. Нужно копать чуть глубже. Например, левые патриоты - никакие не левые. Если они с уважением относятся к своей стране, к своей истории, к человеку - это не левые. Левая идея в своей онтологической основе - это не борьба за социальную справедливость, такая характеристика свойственно многим силам. Настоящие левые были те, кто боролся за преодоление человека и его традиционных идентичностей. И да - городские пролетарии, потерявшие связи с традиционным укладом жизни, были в 19 веке главной ударной силой идеологии преодоления человека. Но и сами коммунисты тогда писали, что диктатура пролетариата это временное явление, которое должно привезти в построению, в конце концов, внеклассового общества, в котором нет не пролетариев, ни стран, ни этносов. Это гомогенное всемирное общество одинаковых существ. Мечта глобализма. Поэтому истинные левые сегодня - это радикальные бойцы глобалистской диктатуры. Постофисные фрики, ставшие символами битвы за расчеловечивание через отмену всех идентичностей - от религиозной и национальной до половой. Вот эти действительно левые. Если же вы за пролетариев сегодня - то вы не левый, вы глупый. А если вы за общественное благо, социальную справедливость и свою страну - то вы не левый, а здравомыслящий.