Странная История с Акимовым

Мы с Олей решили делать два раза в месяц, помимо ресторана в пятницу и субботу, воскресные обеды. Они будут сильно отличаться от того, что происходит в пятницу и субботу. Во-первых, воскресные обеды всегда будут начинаться ровно в 16.00. Во-вторых, каждый такой обед мы будем съедать целого барана - разобранного по нескольким блюдам. Плюс всякое - см. меню ниже. И третье, может быть, и самое важное. Каждый такой обед это моя лекция-беседа с вами на важнейшие, как мне кажется, темы, определяющие суть человеческого бытия, нашей с вами жизни. Сейчас не буду углубляться, скажу только, что писал много уже (например, тут) о том, что философия это главная профессия будущего. А определение собственной уместности с точки зрения философии - актуальная задача для каждого. Философия это способ осознания себя внутри мироздания, а значит это, в результате, то как мы живем. Поэтому я и говорю о практической философии. 16 июня пройдет первый наш обед - беседа. Тема: "Человек как таящаяся возможность". Сама эта фраза принадлежит Антонию Сурожскому. И при этом вспоминается наш разговор на радио в программе "Россия 2062" с антропологом Денисом Пежемским, который на вопрос о том, произошел ли человек от обезьяны, ответил вопросом "А произошел ли человек?". Так вот об этом и будем говорить - что такое человек и каков личный путь каждого из нас к тому, чтобы стать человеком, раскрыть эту таящуюся в каждом возможность. Все эти глубокомысленные разговоры будем заедать вот так: Хлеб из русской печи с двумя намазкам:  яичная и козий сыр шевр с зеленью. Бараний бульон с хересом и пирожком с бараньим потрохами. Бараньи ноги томленые в русской печи с мятой, в качестве гарнира - припущенная в сливочном масле сныть. Мороженое из молока наших коров Милки и Малышки. Квас на травяном взваре. Чай. Остальные напитки по меню. Лекция-беседа и обед по билетам - 10 000 рублей. Всего 10 мест. 16.00 16 июня 2024. Билеты у Оли. 8 967 027 65 79

У нас в деревне кое-что новенькое: Философский пир или Школа практической религиозной философии Бориса Акимова в деревни Княжево. Встреча первая. ⬇️

Есть русская литература, русский театр, русский авангард итд итп. А есть ли особенная русская научная мысль? О чем она в целом? И тут надо мостик перекинуть ко вчерашнему опросу. Конечно, геополитически есть много капитализмов, социализмов итд. Но геополитика - это по большей части болтология для диванных экспертов. Но наш опрос был про самую суть. Объясню почему. В науке экономике есть русская мысль о труде как борьбе с энтропией и смертью за оживление мира. Скоро мы это в математической модели выразим. И вчера подавляющее большинство наших подписчиков выбрало "экономику трудового уклада", о которой писали русские ученые-экономисты А.В. Чаянов и С.Н. Булгаков. Я думаю это показательно. А есть ли особая русская мысль в физике, химии, биологии? Удивительно, но есть, и она о том же, о чем в науке экономике. Об отличии живых систем от мертвых, она о жизни, о попытке понять и описать эту тайну. Об этом мы говорим в нашей передаче на канале Россия 24 с физиком-ядерщиком и священником о. Кириллом Копейкиным, с генетиком, членом-корреспондентом АН РФ Александром Кудрявцевым и с химиком, геофизиком, профессором Сколтеха Артёмом Огановым. Смотрите без рекламы здесь. И нравится/не нравится - делись, "моя красавица"! Шер, лайк, пост, - как говорят будущие дедушки и бабушки🚀

Об исторических поворотах. Чаянов и его "Путешествие в страну крестьянской утопии": Кремнев посмотрел налево, и сердце его учащённо забилось. "Метрополя" не было. На его месте был разбит сквер и возвышалась гигантская колонна, составленная из пушечных жерл, увитых металлической лентой, спиралью поднимавшейся кверху и украшенной барельефом. Увенчивая колоссальную колонну, стояли три бронзовых гиганта, обращённые друг к другу спиной и дружески взявшиеся за руки. Кремнев едва не вскрикнул, узнав знакомые черты лица. Несомненно, на тысяче пушечных жерл, дружески поддерживая друг друга, стояли Ленин, Керенский и Милюков. Автомобиль круто повернул налево, и они пронеслись почти у подножья монумента... -- Памятник деятелям великой революции. -- Да, послушайте, Никифор Алексеевич, ведь эти же люди вовсе не образовывали в своей жизни таких мирных групп! -- Ну, для нас в исторической перспективе они сотоварищи по одной революционной работе, и поверьте, что теперешний москвич не очень-то помнит, какая между ними была разница! Хоп! чёрт возьми, чуть пёсика не задавил!

⬆️ Рядом с Териберкой до сих пор есть остатки другого поселка – Дальние Зеленцы. И там поныне действующая коррозионная станция института физической химии РАН, основанная моим дедом. По всему СССР, на самых далеких его окраинах, он основал пять станций, которые должны были в постоянном режиме наблюдать за коррозийными свойствами материалов. И тем самым влиять на дальнейшую судьбу металлов и сплавов, которые становились основой для военной и гражданской промышленности СССР. До сих пор коррозионная станция в Дальних Зеленцах – последний оплот прежней большой жизни маленького северного поселения. Когда я прочитал воспоминания деда в следующий раз, мне было уже лет 16. В этот раз главным мотивом для прочтения было вдумчивое осознание того, что на самом деле мой дедушка, Георгий Владимирович – он мне не дед, а двоюродный дед. А настоящий дед – его брат, Борис Владимирович, в честь которого меня назвали. В 1940 году деда Бориса, авиационного инженера и молодого ветерана Красной армии (ушел на фронт в 16), арестовали и расстреляли как врага народа, а моего двухлетнего папу усыновил родной дядя. Георгий Владимирович умер в 1953 году за несколько дней до смерти Сталина и по понятным причинам не писал в мемуарах о деталях смерти брата. Конечно, дед Георгий не думал, что его воспоминания будут напечатаны – но даже хранить дома для семейного пользования такую информацию было небезопасно. Я тогда – в 16 лет – читал воспоминания и жадно ловил каждое слово, что Георгий писал о Борисе. Мою бабушку, жену Бориса, тоже арестовали (потом в 1950-х оба были реабилитированы – один посмертно), и усыновление моего отца было делом рискованным, вместо тотального отречения от «вражеской семьи» – проявление крайней ответственности. Последний раз я перечитывал воспоминания своего деда недавно уже с совсем другим ощущением. Это было осознанное чувство гордости за его внутреннюю силу и ощущение ответственности за окружающий мир. И не только за него. За прадеда с его переездом из Москвы в Алексеевку и строительство народного училища, за Дальние Зеленцы, за других моих предков, историю которых я знаю неплохо и в которой так ярко отобразилась история страны. Я уверен, что Россия – это не какой-то отдельно существующий административный и бюрократический аппарат. Россия – это мы, мы в широком смысле, и ныне живущие и, конечно, жившие все 12 веков русской истории. Это мы пронесли через драматические, а часто и трагические перипетии чувство ответственности и любви к окружающему нас родному миру, мы сохранили и уберегли его. Мы пережили разгромы, возродились после экспериментов национального масштаба. И мой дедушка Георгий Владимирович Акимов – один из таких, пронесших чувство ответственности и справедливости через все годы своей жизни. И его воспоминания, пролежавшие на полке папиного шкафа (уже и папы нет давно) 71 год, – яркий документ такой ответственной и стремящейся к окружающей гармонии жизни. И не зря они лежали в шкафу все эти десятилетия. И не только потому, что так сильно повлияли на меня. Пришло их время. Академическое издательство «Наука» в этом году выпустит дедушкины воспоминания для всего мира. https://vz.ru/opinions/2024/6/3/1270609.html

⬆️ С самого своего детства я помню в книжном шкафу папиного кабинета одну странную, как мне тогда казалось, книгу. Она была большого формата, переплетена тканью в цветочек, внутри пожелтевшие страницы с текстом, отпечатанным на машинке. Она еще имела какой-то свой, не похожий на все остальные книги, запах. Я помню ее с тех пор, когда еще не понимал, что это, собственно, такое. Знал только, что эта книга для нас всех в семье значимая. И меня влекло к ней – слишком уж она была особенная во всем большом папином книжном шкафу. Это были воспоминания моего дедушки Георгия Владимировича Рукописи не горят. Как дедушки помогают нам быть лучше. Акимова, умершего в 1953 году, – для меня, ребенка в 1980-х, дедушка был каким-то мифическим персонажем, нас разделяли три десятка лет – тогда цифры сумасшедшие. Я видел его только на фотографиях. Вот мой папа лет десяти стоит рядом с ним. Вот он с орденом Ленина и тремя (!) сталинскими премиями. Вот он ребенок с братом и сестрой в еще императорской России. Вроде и мой родной дедушка – но где-то он очень далеко. Второй мой дед – по маминой линии – был жив и здоров, и я любил с ним проводить время, а этот вроде тоже дед – а где-то маячит далеко-далеко в истории. Когда мне было лет 12, я впервые прочитал эту книгу. Тогда я ухватил что-то свое, что было мальчику этого возраста важно. Детство в деревне, но при этом в окружении какой-то бурной деятельной земской жизни, в 17 лет он с братом уходит в Красную армию, потом много химии и физики, и вот он директор Института физической химии Академии наук СССР. Среди бурных всплесков для меня, ребенка, – описание путешествия через океан на корабле в США в конце 1920-х годов и неожиданное личное знакомство с Гербертом Уэллсом, большим фанатом которого был и дедушка в юности, и я в свои 12 лет. Помню, как это меня привело в восторг, мы с далеким дедушкой стали гораздо ближе! Мой прадед Владимир Евграфович Акимов, отец Георгия, был, как и я теперь, переселенцем из Москвы в деревню. Он уехал в конце XIX века из Москвы в Воронежскую губернию. Там, в Алексеевке (ныне это городок Белгородской области) деятельный прадед построил и возглавил ремесленное училище. Там и родились два брата, Георгий и Борис Акимовы, после гражданской войны поехавшие получать высшее образование в Москву. Помню, что папа в детстве говорил, что обычный крестьянский мальчик, обучавшийся бесплатно в училище, после становился высококвалицированным рабочим с зарплатой от 40 рублей – деньги тогда очень приличные. Несколько лет назад я уже со своим сыном Петей отправился в Алексеевку и выступил в до сих пор действующем ремесленном (ныне колледж) училище, которое мой прадед построил на деньги местного сообщества, без копейки государственного финансирования. Детство деда проходило в мире людей, которые не ждали, когда кто-то что-то сделает для своей страны – они действовали здесь и сейчас сами. Уезжали из больших городов, вкладывали личные деньги в, как бы сейчас сказали, общественное благо. Парадоксально на первый взгляд, но совершенно понятно на второй – почему многие из них, и среди них мои прадед и дед, во время революции выбирали красных. Тяга к социальной справедливости и возможность личного активного участия в строительстве этого более справедливого мира были для них важнейшей мотивацией в жизни. В 2015 году я оказался на берегу Баренцева моря, в поселке Териберка – ныне очень известном туристическом месте, а тогда оно было известно исключительно печально – как место, где снимался фильм «Левиафан». Тогда общественное мнение было такое, что Териберка – это беспросветная жуть, «хтонь». Поселок было принято решение расселить, жителям давали квартиры в Коле под Мурманском. Тогда, в 2015 году, я и группа моих друзей и гражданских энтузиастов приехали в Териберку, чтобы попробовать возродить там жизнь. ⬇️

Написал для "Взгляда" про то, как дедушки (даже умершие сильно до нашего рождения) помогают нам стать лучше. А к тому же это история о том, что рукописи не горят. И то, что 70 лежало в столе может оказаться быть нужным и напечатанным. ⬇️

Работали в субботу - уух! Накормили многих. Но был у нас и особый для гастрономического мира гость! Шеф, блогер, телеведущий Василий Емельяненко. Приехал с семьёй и основательно. Остановился Василий в нашей гостевой избе, Борис ему по ферме экскурсию провел, а потом и на обед! И это правильно. Будь как Василий! 🤗 И теперь работаем мы не только по субботам, но и пятницам. Бронируйте, дорогие! 89670276579 Оля

Лев Николаевич Гумилёв четырежды был арестован и почти всю жизнь прожил в коммунальной квартире. А сколько жизнелюбия, остроумия и активной воли к созиданию! Один из тех, у кого надо учиться просто жить, вне зависимости от отношения к теории этногенеза и пассионарности. 💪