Events and texts

В Спектре стоит посматривать колонки экономиста Николая Кульбаки. Вот, например, эта. Россия стала очень недружественной к мигрантам страной. Но на них приходится 13-14% рабочей силы. Тем, кто желает, чтобы мигранты покинули Россию, следовало бы быть очень осторожными: мир, где их желание исполнится, им, скорее всего, очень не понравится.

Сколько сейчас в России мигрантов, не может сказать ни одна статистическая служба. Тем не менее, можно высчитать, что они составляют примерно 13,5% от всей рабочей силы в стране, а это очень ощутимая величина. И если репрессии по отношению к мигрантам продолжатся, очень скоро россияне ощутят значение этой величины (вернее, последствия ее исчезновения), считает экономист Николай Кульбака. Подписаться | «Спектр»

Как российское общество переживает войну? И как оно пришло к войне? Несколько текстов об этом на сайте «Страна и мир – Sakharov Review» (а вот здесь – наш телеграм).  Общество не может примириться с тем, что его страна ведет несправедливую войну, и начинает ее оправдывать, говорит в интервью Вере Рыклиной руководитель проекта «Страна и мир – Sakharov Review» Сергей Лукашевский. Аудитория разделилась на уехавших и оставшихся, говорит Сергей. У оставшихся видны скованность, их язык – порождение напряжения и страха репрессий. Основная задача уехавших – помочь оставшимся сохранить себя. Российской истории требуется серьезное переосмысление, подчеркивает Лукашевский. Так, столетия крепостного рабства не могли не сказаться на том, что у общества нет сил восстать против тирана. В российской истории и культуре есть множество вещей, на которые мы прежде не обращали внимания, но теперь делать это непозволительно: наша культура нуждается в серьезном переосмыслении.  С началом войны мы потеряли постсоветские 30 лет, говорит Андрей Архангельский в интервью редактору «Страны и мира» Вере Рыклиной. Путинский режим уничтожает не только Украину, но 30 лет работы, которую делали постсоветские люди. Теперь у нас нет моральных оснований, и мы потеряли свое прошлое, горько замечает Андрей. Об этом же говорил «Стране и мире» Андрей Колесников. До укрепления путинского авторитаризма мы были нацией, которая не может сформулировать для себя, чего она хочет и куда идет. Ценностная пустота и беспомощность позволили Путину заново выстроить тоталитарную империю, отмечает Андрей Архангельский. О том, как российское общество переживает войну, рассказывает и социолог Светлана Ерпылева. Люди, до февраля 2022 не интересовавшиеся политикой, не сумели найти аргументов, которые помогли бы им стать противниками войны, и испытывают тревогу и страх. Они «нормализуют» войну, смиряясь с ней как с стихийным явлением – природным бедствием, остановить которое не в их власти.

Два года назад власти разгромили питерскую градозащиту, чтобы контролировать и менять законодательство, защищающее старый город, особенно закон № 820–7. Пока что он защищает все дореволюционные здания, но чиновники хотят легализовать их поэтапный снос. В первом списке на снятие с охраны уже 334 «несредовых» здания, в следующие списки "на снос" могут попасть тысячи дореволюционных домов. Насколько ослабло влияние градозащитников на сохранение исторического центра Петербурга видно из последних событий. На днях в Петербурге прошел градозащитный пленэр – художники написали полсотни картин приговоренных к сносу домов, включая дореволюционные каретники и ледники. Выставку пришлось проводить секретно, в квартире, без публичного объявления адреса из-за давления на публичные площадки, где она планировалась. Участники акции требуют сохранить в законе защиту всех исторических зданий.

Градозащита тоталитарных времён

Начинаю набор на мой авторский курс - «Люди и институты. Почему общество и политика устроены так, как они устроены?». Ценность этого курса для слушателей - в возможности разобраться в том, как устроено общество и политика. Почему люди доверяют одним и не доверяют другим? Почему одни протесты граждан успешны, а другие нет? Как сделать жизнь лучше с помощью институтов? Как договориться с соседями и незнакомыми людьми о совместных действиях? Почему и как люди разные, но все-таки вместе? Какие большие социальные процессы нужно учитываться, чтобы понимать, что и как происходит в обществе? Регистрация вот здесь. На курсе мы будем искать ответы на эти и не только эти вопросы с помощью теорий и научных исследований. Мы будем разбирать и препарировать примеры из реальной общественной и политической жизни. Курс будет интересен тем, кто замучился читать глупости в интернете или тратить силы на споры во время семейных ужинов. Курс направлен на систематизацию научных знаний об обществе и политике и затрагивает самые горячие темы современного мира. В конце курса слушатели смогут стать более уверенными в научной обоснованности своих знаний об обществе и политике. Курс начнется 19 мая и будет проходить по воскресеньям и вторникам в 19.00 по-Мск / 18.00 по ЦЕВ, занятия по 1.5 часа в zoom. Всего - 14 занятий. Я буду делать запись всех занятий, поэтому, если вы что-то пропустите, то сможете наверстать в записи. Доступ к записям у вас будет неограничен и после окончания курса. Стоимость курса - 5 999 рублей (75 евро / 75 долларов) и я сделаю скидку первым 5-ти, кто запишется и оплатит. Также скидка слушателям других моих курсов. Регистрация вот здесь. Ниже вы можете найти картинки с дополнительной информацией 👇 Буду очень признателен за помощью с распространением информации!

Всеволод Бедерсон начинает набор на новый курс, очень рекомендую

Синдром высоких маков, или эффект краба Множество людей видят мир как игру с нулевой суммой. Это как футбольный матч или шахматная партия: если один выиграл, то другой обязательно проиграл, и наоборот. Взаимовыгодные (win-win), кооперативные игры в сознании таких людей не предусмотрены. Или они допускают такие взаимодействия только «между своими», например, в семье. Они уверены, что улучшить свое положение можно только за счет других и не склонны думать, что выигрыш бывает общим. Несколько фрагментов из заметки в "Курсиве": За последние годы экономисты, социологи, антропологи, психологи опубликовали несколько интереснейших исследований о том, как склонность людей видеть мир как игру с нулевой суммой влияет на экономику, политику, субъективное ощущение благосостояния. Ценности, убеждения, настроения, верования людей влияют на то, насколько они склонны к продуктивному труду. Нередко и в истории, и даже в современных обществах личные амбиции и успех воспринимаются, как что-то предосудительное и наказуемое. В архаических обществах успех часто приписывался союзу с нечистой силой, а зависть становилась поводом для деструктивного поведения. В таких условиях рациональным поведением было избегать чужой зависти, и культурным защитным механизмом  против нее стала вера в «сглаз» – представление, что завистливый взгляд другого человека может причинить ущерб имуществу или его владельцу. Люди, уверенные, что колдовство и порча реальны, не станут предпринимать усилий, чтобы разбогатеть, дабы самим не стать объектом зависти и агрессии. Такая система взглядов зафиксирована в сказках, где действия ведьм и колдунов мотивируются завистью — к красоте, богатству, силе, доблести. Если успех делает тебя объектом опасной и разрушительной зависти колдуна, то лучший способ уберечься – «быть как все». Начиная с древнегреческого историка Геродота известен «синдром высокого мака». Геродот рассказывает о милетском тиране Фрасибуле, который в ответ на вопрос, как лучше управлять полисом, шел по полю, срывая возвышающиеся над другими колосья. Это значило: «умертвить выдающихся горожан». Ту же историю, только с маками, описывают Аристотель и римский историк Тит Ливий. В Австралии в 1930-е меры по снижению неравенства называли политикой отрезания голов высоким макам. Отсюда возникает «менталитет краба»: члены бедной общины рассматривают успешных соплеменников как угрозу себе. Когда в бочке или ведре сидят несколько крабов, и один пытается выбраться наружу, другие тянут его вниз. Такое поведение очень широко распространено и среди людей: «сосед спать не дает – хорошо живет». Зависть заставляет людей совершать бессмысленные покупки («у соседа есть, а я чем хуже»). Но почему убеждения, демотивирующие людей к производительному труду и инвестициям, настолько распространены? Антрополог Джордж Фостер, проводивший полевые исследования в сельской Мексике, связал все подобные представления с идеей, что в мире всегда присутствует лишь лимитированное количество блага. Оно всегда в дефиците. Если блага не может стать больше, а игра идет в закрытой системе (большую часть своей истории люди жили именно в закрытых сообществах), то человек может улучшить свою позицию только за счет других. Люди, думающие, что их проигрыш – выигрыш другого, чаще видят в социальных взаимодействиях несправедливость, нечестность. В их жизни очень много конфронтации и антагонизма, и от этого их недовольство только растет.

В марте не стало замечательного психолога Даниэля Канемана. Мой текст о нем в "Курсиве". О Канемане вышли замечательные тексты в "Эконсе", NYT, WP, WSJ (последний особенно любопытен - это воспоминания Джейсона Цвейга, который помогал Канеману писать «Быстрое и медленное мышление». Даниэль сильно переживал, что будущий мировой бестселлер получается неудачной книгой, и закончил ее сам. Подробнее об этом Джейсон написал тут). О паре когнитивных иллюзий, о которых идет речь в моей заметке: Ошибка планирования. Чаще всего мы излишне оптимистично оцениваем временные и прочие затраты, нужные, чтобы выполнить работу. Чем меньше опыт, тем больше «ошибка оптимиста». С опытом она снижается, но полностью не спасает и опыт: кажется, что теперь, когда я больше знаю и умею, сделать работу будет проще. Наверняка в этот раз все будет иначе, я справлюсь быстрее. Но обычно все оказывается не иначе, а именно «как обычно». Только это трудно заранее честно сказать другим и самому себе. Неприятие потерь. Потеря $100 воспринимается большинством людей сильнее и острее, чем приобретение такой же суммы. Они неэквивалентны. Ситуация, когда актив подешевел на $100 вызывает большее огорчение, чем радость от того, что эта потеря компенсирована последующим ростом цены актива на ту же сумму. После проигрыша $100 многим нужно выиграть не меньше $200, чтобы «отыграться». Понятно, что это мешает оценивать ситуацию адекватно: сложно закрыть позицию и зафиксировать убыток. Когда можно получить выигрыш, большинство предпочитает безрисковый вариант, а когда нужно избежать проигрыша – готовы сильно рисковать, цепляясь даже за небольшой шанс избежать потерь.