Михаил Айзенберг о безъязыких людях
В октябре 2011 "Большой город", мой любимый на тот момент журнал, выпустил целый номер о московских кухнях как культурном, социальном, политическом феномене. Поэты-концептуалисты, все диссидентское движение, домашние концерты Высоцкого, Гребенщикова, Цоя, Башлачева, кухни филологов, людей кино, - в общем, получился совершенно невероятный номер. И вот в одном из разговоров "Большой Город" собрал обитателей московских кухонь 1960-80-х. И Борис Пастернак, руководитель издательства "Время", говорит:
Сколько понадобилось лет, чтобы развязались языки у сколько-нибудь значительной массы людей. Один рубеж - 1953-й, когда заговорили немногие. Потом 1956-й, когда пошел еще какой-то разговор. Мы включились году в 1966-м. Но чтобы заговорили тысячи, потребовалась большая дистанция.
На это откликается поэт Михаил Айзенберг:
За длинный язык так долго сажали, что к 1950-м люди уже стали рождаться без языка. И мы обнаружили этот мир безъязыким, немым. Когда не знаешь не что сказать, а где находятся те вещи, которые должны быть сказаны. Учителя - это как раз те, у кого был язык для каких-то вещей. Мы же просто учились искусству говорить.
Вспоминая ситуацию прослушки и тотального контроля КГБ (они знают, кто где с кем собирается и о чем говорит) Айзенберг продолжает: Чувство страха становилось привычным фоном существования, из практического плана переходило в онтологический. Страх существовал, но из этого не делалось прямых практических выводов. К началу 1980-х диссидентов на воле уже практически не осталось, и мы чувствовали, что ножи этой косилки спускаются все ниже и ниже. И если бы не случилось то, что случилось, то в конце 1980-х, я думаю, мы бы все сидели.
Ситуация 1970-х - это когда ничего нет и ничего не известно. И все, что нужно делать, ты должен делать сам. Отсюда и необходимость разговора как вырабатывания какой-то ткани осмысленного существования.
Потом этот разговор выплеснулся на улицы: До конца 1980-х продержалось некоторое единство, апофеоз чего мы видели в перестройку. Когда на улицу выходит миллион человек с лозунгами, которые, как ты считал, поддерживает две тысячи, это производит впечатление.
Интересно, сколько сейчас понадобиться времени, чтобы вернулась речь?