Рябчики въ сметанѣ

Какъ еще примѣнить въ быту самоваръ? Сдѣлать изъ него свѣтильникъ!

РУССКОЕ ЧАЙНОЕ ГУРМАНСТВО: чаи розанистые и затхлистые (2/2). Кромѣ того, въ работѣ «О чаѣ и его приготовленіи русскими въ Китаѣ» (1870) Константинъ Поповъ даетъ разъясненіе, почему чаи сухопутной доставки, т. е. кяхтинскіе, отличались въ лучшую сторону отъ чаевъ морской доставки—кантонскихъ: «Не смотря, однако, на ослабленіе кяхтинской торговли, караванные чаи, идущіе черезъ Кяхту[,] имѣютъ и навсегда сохранятъ свое преимущество предъ чаями, привозимыми изъ тѣхъ же провинций Китая путемъ морскимъ,—и вотъ почему: для сухопутной караванной отправки чаи несравненно менѣе подсушиваются, чѣмъ для транспорта моремъ, поэтому въ нихъ сохраняется гораздо болѣе живаго начала и природнаго аромата: дорога только улучшаетъ ихъ; совершенно иное бываетъ съ чаемъ, который отправляется путемъ морскимъ, онъ требуетъ полной подсушки, иначе, находясь на морѣ болѣе четырехъ мѣсяцевъ и подвергаясь постоянному вліянію морской атмосферы, онъ легко можетъ принять сырость и сдѣлаться негоднымъ къ употребленію». Итакъ, продолжительная, длившаяся цѣлый годъ перевозка кяхтинскихъ чаевъ только улучшала ихъ вкусоароматическія качества. Разумѣется, никакимъ дымомъ костровъ караванные чаи не пропитывались—это нелѣпая легенда. «Укупорка чая, ввозимаго чрезъ Кяхту, состоитъ изъ ящика, толщина стѣнокъ котораго съ небольшимъ 1/8 верш., этотъ ящикъ снаружи оклеенъ толстою, сѣрою лакированною бумагою и сверхъ того оплетенъ въ два ряда широкимъ камышемъ. Между ящикомъ и камышемъ въ нѣсколько рядовъ положены бамбуковые листья, чтобы уберечь чай отъ сырости, потомъ весь ящикъ выложенъ желтой китайской бумагой, которая со всѣхъ сторонъ плотно закрываетъ чай. Цвѣточный чай и высшіе сорта торговаго чая, наприм., хунмэй, не укупориваются бумагой, а высыпаются въ ящикъ изъ листоваго свинца, запаянный со всѣхъ сторонъ и вставленный въ описанный выше деревянный ящикъ. Сверхъ того чай высшихъ сортовъ, укупоренный въ свинецъ, весьма часто оплетается камышемъ не въ два, а въ три ряда. Такое чайное мѣcто обыкновенно называется цибикомъ, отъ монгольскаго слова слова „цибыхъ“ плетушка». Какъ дымъ могъ попасть внутрь ящика чая съ такой практически герметичной укупоркой? Вмѣстѣ съ тѣмъ внутри ящика продолжались ферментативные процессы, которые и придавали русскому чаю неповторимый, яркій вкусъ и ароматъ. Но увы—с разрѣшеніемъ ввоза чая морскимъ путемъ въ 1862 году кантонскій чай въ Россіи сталъ неуклонно вытѣснять кяхтинскій. Въ 1913 году сухопутнымъ путемъ въ Имперію доставлялось лишь 6,7% отъ всего объема чая.

РУССКОЕ ЧАЙНОЕ ГУРМАНСТВО: чаи розанистые и затхлистые (1/2). Нашелъ у Константина Абрамовича Попова—основателя одной изъ крупнѣйшихъ чаеторговыхъ компаній Россійской Имперіи—неожиданное подтвержденіе ворчанію иркутскихъ стариковъ. «Лучшіе черные чаи родятся въ провинціи Фучау [Фуцзянь], Хубей и Хунань. Послѣднія двѣ (носящі[я] названіе Хугуанъ)—смежны между собой, и чай изъ нихъ мало отличается одинъ отъ другаго своей добротой, но чай изъ провинціи Фучау, которая лежишь восточнѣе, рѣзко отличается отъ того и другаго. Фучанскіе чаи имѣютъ твердый и душистый запахъ, а хубейскіе и хунаньскіе гораздо мягче и ароматъ ихъ гораздо нѣжнѣе, но при постоянномъ или частомъ употребленіи, они становятся приторными; фучанскіе же чаи, при подобномъ употребленіи, не только не надоѣдаютъ, а наоборотъ—входятъ въ постоянную нравящуюся привычку. Главное мѣсторожденіе лучшихъ цвѣточныхъ чаевъ—провинція Фучау. Лѣтъ 20 назадъ, когда мы получали чаи только черезъ Кяхту, они были до того нѣжны и ароматичны, что въ дорогѣ, вслѣдствіе оставшихся еще въ нихъ живыхъ началъ, подвергались броженію и пріобрѣтали затхлость, которая такъ нравится нѣкоторымъ любителямъ чая. Впрочемъ этимъ достоинствомъ отличались только немногіе чаи. Не безъ сожалѣнія вспоминаютъ нѣкоторые шелунгу, мыюконъ, сефаюнъ; теперь трудно встрѣтить эти сорта чая, а если существуютъ затхлые чаи, то по большей части съ искусственной затхлостью, иногда только—и то очень рѣдко—попадаются чаи похожіе на прежніе—это лянсины. Всѣ цвѣточные чаи, относительно запаха, могутъ быть раздѣлены на розанистые и затхлистые. Розанистый запахъ есть настоящій запахъ цвѣточнаго чая, затхлистымъ же онъ дѣлается, когда недосушеннымъ или теплымъ складывается въ ящики и тотчасъ же плотно закупоривается, вслѣдствіе чего, при отсутствіи освѣжающаго воздуха, въ немъ происходитъ броженіе. Въ прежнее время цвѣточнаго чая привозилось значительно болѣе, чѣмъ въ настоящее: это видно изъ ниже приложенной таблицы ввоза чая въ Россію, поэтому можно безошибочно полагать, что съ измѣненіемъ лучшихъ свойствъ цвѣточнаго чая, употребленіе его постоянно уменьшается. На вопросъ: почему теперь нѣтъ тѣхъ цвѣточныхъ чаевъ, какіе привозились прежде, тогда какъ они собираются на тѣхъ же самыхъ плантаціяхъ—отвѣтить трудно; одно не подлежитъ сомнѣнію, что хотя и въ настоящее время существуютъ чаи цвѣтомъ много сѣдѣе и цѣной дешевле, но въ нихъ нѣтъ того вкуса и аромата, какимъ отличались чаи прежняго времени». (Поповъ К. А. О чаѣ и его приготовленіи русскими въ Китаѣ. 1870).

О превосходствѣ русской муки надъ нѣмецкой. «Мука—лучшая, подъ названіемъ крупичатой или конфектной, имѣетъ желтый цвѣтъ, выделывается въ Русскихъ мельницахъ, бываетъ всегда суха и неподлежитъ скорой порче; для всѣхъ надобностей лучшая. Мука бѣлая, уступаетъ достоинствомъ желтой, выделывается на Нѣмецкихъ мельницахъ, не можетъ быть въ кулѣ долгое время, подвергается тухлости и въ тестѣ жидка. Разрознить можно слѣдующимъ: взять въ горсть муки и сжать крѣпко—сухая, Русскихъ мельницъ вылетитъ между пальцами, а вторая останется комкомъ». А пишетъ объ этомъ не кто иной, какъ И. М. Радецкій въ «Альманахѣ гастрономовъ» (1852).

156 лѣтъ тому назадъ, 6 мая 1868 года, родился Государь Императоръ Николай Второй. На фото конца 1900-хъ Николай Александровичъ запечатлѣнъ на фонѣ подшефнаго Ему Московскаго 65-го пехотнаго полка.

А хотите узнать, какого мнѣнія китайцы насчетъ нашего чая? Нашъ черный или красный чай такъ мало употребляется въ Китаѣ, что во многихъ мѣстахъ его даже не знали и называли „заморскимъ“ чаемъ. Китайцы этихъ мѣстъ были убѣждены, что мы привезли его съ собою изъ своей земли. Когда же намъ случалось угощать своимъ чаемъ гостей изъ мандариновъ или, другими словами, предлагать имъ попробовать „заморскаго чаю", они пили его видимо неохотно, а иные просто съ отвращеніемъ, хотя и старались изъ деликатности скрыть свои ощущенія. Нѣкоторые же, попробовавъ, совсѣмъ отказывались, хотя чай у насъ былъ самаго высокаго качества. Выпившихъ я просилъ сказать мнѣ откровенно, не стѣсняясь, какъ они его находятъ? „Бу! Бу-хао!“—(нѣтъ, не хорошъ), отвѣчалъ иной откровенный человѣкъ, тряся при этомъ годовой и дѣлая гримасу». (Пясецкій П. А. Путешествіе по Китаю въ 1874—1875 гг. Т. І. СПб., 1880).

«Бу! Бу-хао!» — «Нѣтъ, не хорошъ!». О томъ, какъ китайцамъ не нравился русскій чай, а русскимъ—китайскій. «...Китайцы избрали чай не за вкусъ или ароматъ, ни за какое другое пріятное качество, а потому, что открыли въ немъ, будто бы, цѣлебныя свойства. Другой вопросъ,—насколько это вѣрно; но я положительно убѣдился въ томъ, что и въ настоящее время они цѣнятъ въ чаѣ вовсе ни вкусовыя качества, а только его вліяніе на здоровье. Чай, приготовленный по китайски, т.-е. какъ они его употребляютъ, имѣетъ такіе слабые намеки на какой-либо вкусъ или запахъ, что можно сказать, что онъ не имѣетъ никакого вкуса и никакого аромата; по крайней мѣрѣ, ни я, никто изъ тѣхъ, кого я объ этомъ спрашивалъ, не находили ихъ даже въ самыхъ дорогихъ сортахъ чая, какими насъ угощали въ разныхъ городахъ мандарины, какъ рѣдкихъ и до извѣстной степени почетныхъ гостей. Многіе изъ нихъ при этомъ считали долгомъ обратить наше вниманіе на рѣдкія качества подаваемаго чая и его высокую цѣну (напримѣръ, до 8 руб. за одинъ цзинъ, или наши полтора фунта,—въ Китаѣ). Я принималъ чашку изъ рукъ хозяина, который обыкновенно самъ передаешь ее съ подноса, и въ первое время съ полнымъ вниманіемъ, даже нѣкоторымъ благоговѣніемъ, готовился вкусить этого дара китайскихъ небесъ, открывалъ крышечку, какою китайцы всегда покрываютъ чашку съ чаемъ и видѣлъ въ ней едва зеленоватую, или желтоватую, прозрачную воду съ лежавшими на днѣ мелкими и совершенно зелеными листочками. Извѣстно, что въ Китаѣ чай съ сахаромъ такъ же не мыслимъ, какъ у насъ чай, поданный безъ сахару;—у насъ еще бываютъ исключенія, тамъ—никогда.—Это я зналъ, и даже былъ доволенъ этимъ обычаемъ, потому что, думаю себѣ, такъ мнѣ легче будетъ узнать качества самаго чая. Дѣлаю глотокъ драгоцѣнной влаги и... я солгу немного, если скажу, что, вмѣсто ожидаемаго восхитительнаго, никогда не испробованнаго напитка, вкушаю чистѣйшую кипяченую воду... Выходитъ дѣйствительно неиспробованный напитокъ, только не тотъ!.. И такъ было вездѣ и всегда. — Что вы чувствуете?—спрашивалъ я въ изумленіи своихъ спутниковъ, которые также отвѣдали „настоящаго китайскаго чаю“. — Горячо! отвѣтитъ кто-нибудь. — А еще что? — Еще соломой пахнетъ; а вы какъ находите? — Да, соломой или, пожалуй, циновками пахнетъ, а больше я ровно ничего не слышу. — Я тоже. И такъ всѣ и всегда, кого и гдѣ я ни спрашивалъ. Исключеніе составлялъ только чай, надушенный какими-нибудь цвѣтами, напримѣръ, розы, жасмина или деревца olea fragrans. Но этими цвѣтами можно съ одинаковымъ успѣхомъ надушить простую воду или настой всякихъ другихъ листьевъ, не имѣющихъ никакого своего запаха. Вотъ, надушенный цвѣтами жасмина желтый чай, называемый Сянь-Пянь, по моему превосходный напитокъ, но самый чай тутъ, полагаю, не причемъ. Да и онъ далеко не многимъ нравится. Какого мнѣнія будутъ обо мнѣ мандарины, если узнаютъ, какъ я невѣжественъ, что не я могъ оцѣнить ихъ самыхъ лучшихъ сортовъ чая; они даже могли бы обидѣться. Впрочемъ, они сами никогда и не говорятъ о вкусѣ или ароматѣ чая, какъ о достоинствахъ, а когда хвалятъ его, то вовсе не за нихъ, а за производимое имъ вліяніе на здоровье вообще или на пищевареніе. Они будутъ обращать ваше внимание, напримѣръ, на то, что, выпитая послѣ обильнаго обѣда, чашка извѣстнаго чаю отлично „осаживаетъ пищу внизъ“,—что послѣ этой чашки снова является возможность продолжать обѣдъ, тогда какъ раньше они ужъ ничего больше не могли проглотить. Китаецъ похвалить чай за то еще, что онъ уничтожаетъ одышку, происходящую оттого, что человѣкъ объѣлся и т. п. Словомъ, что пить чай—здорово. Итакъ, вотъ въ чемъ заключаются качества нектара мандариновъ, о которомъ мы съ вами такъ мечтали, читатель; а почему,—и сами не знали... Теперь мы больше заблуждаться не будемъ; всѣ иллюзіи пропали...

Въ современномъ русскомъ языкѣ закрѣпилась дурацкая привычка называть крупныхъ купцовъ и промышленниковъ Россійской Имперіи «королями»: «хлѣбный король», «чайный король», «фарфоровый король» и т. п. Глупѣе только именовать ихъ «олигархами» (встрѣчается и такое). Дѣло въ томъ, что въ Россіи не было королей. Въ Россіи вообще никогда не было королей. Цари были, императоры были, люди безъ царя въ головѣ тоже были—и въ достаткѣ, а вотъ королей не было. Опредѣленіе «хлѣбный король» въ русской прессѣ примѣнялось въ основномъ къ американскимъ купцамъ, появилось оно поздно—на излетѣ XIX вѣка, а примѣровъ употребленія очень мало. Регулярно «королями» русскихъ купцовъ стали именовать въ позднесовѣтскіе годы, гдѣ-то съ 1960-х (до того—единичные примѣры), окончательно закрѣпилось это словоупотребленіе съ 1990-хъ. P.S. Еще одинъ мусорный современный англицизмъ—опредѣленіе «топовый», отъ котораго, натурально, тошнитъ.

«Генералъ завтракаетъ непремѣнно холоднымъ ростбифомъ и сыромъ, выпиваетъ рюмку водки и закусываетъ соленымъ огурцомъ» (П. Д. Боборыкинъ. Ходокъ. 1895). А въ этомъ что-то есть 🤔