Г-цкий В-слав

абсолютно гениальная идея

Следовало бы создать некий институт, например, Национальный фонд памяти, или как-то так его назвать, и из средств этого фонда выплачивать, скажем, 50 тысяч рублей каждому человеку за шестьдесят, например, который пришлет достаточно подробный мемуар о своей жизни. Ведь сколько сразу плюсов. Во-первых, сколько взрослых и зачастую одиноких людей почувствуют себя нужными. Во-вторых, какой богатый материал для будущих историков. Наконец, сколько энергии сумасшедших авторов можно будет канализировать.

Считаю термин "диванный эксперт" устаревшим. Он предполагает способ потребления информации посредством телевизора, а способ выдачи экспертизы - ртом в глухой экран. Нынче времена не те - мы читаем/смотрим с телефона, и пишем комментарии/посты туда же, а всем ведь известно, в каком месте мы больше всего проводим времени с телефоном в руках? Предлагаю актуализированную версию термина - "унитазный эксперт".

- У меня вопрос, - сказал Александр, - можно? - Пожалуйста. - А почему первый шарик голубой, а второй - красный? - Простите? - И стрелочки такие же. Почему именно эти два цвета? - А какое это имеет значение? - Значения никакого, - сказал Александр. - Просто интересно. Вы, возможно, не в курсе - в русском языке "голубой" означает "гомосексуалист". Меня давно вопрос занимает, почему на всех штабных картах стрелочки всегда синие и красные. Как будто главное содержание истории - борьба пидорасов с коммунистами. Я думал, может, вы знаете? "Священная книга оборотня" Да нет же, Виктор Олегович! Неужели не знаете, кого на Руси красными называют? Главное содержание истории - борьба пидорасов с мусорами!

«Поколение я/мы» — мой самый большой и важный текст. Статья посвящена «литературе тридцатилетних», которую я читал все последние годы. Присоединяясь к начатой дискуссии, предлагаю феномену иное название, подвожу под него социологическую базу (с графиками) и пытаюсь выразить смысл поколения я/мы. Рад критике, отклику, дополнениям.

Полумарафон за 1:40:01, относительно быстро, короче. Зимой планировал бежать из двух часов. Как потеплело, и как включились скоростные работы, скорректировался на час пятьдесят. Месяц назад – на час сорок пять. Перед самым стартом решил не ссать и бежать на час сорок. Знал ведь, что ушатаюсь, но нет – если бы не рискнул, загрыз бы себя насмерть. Километра с пятого подыскивал предлог, чтобы сойти: "какая огромная кочка, эх, жаль, что не упал на ней!", в пелатоне пару раз наступали на пятку – "жаль, что не слетел кроссовок", солнце палило как ненормальное – "жаль, что не упал в обморок" и т.д., но нет, удержался в группе, а на финише ещё и навалил. Спасло на самом деле то, что по какому-то наитию я выработал привычку на тренировках ускоряться в горочки. Обычно учат наоборот – сбрасывать темп, чтобы не завышать пульс, но мне так нравится работать с рельефом, которого очень мало в шоссейном беге, что я всегда игнорировал это правило. Ну и когда вся группа, в которую я вцепился мёртвой хваткой, помирала, я переводил дыхание и восстанавливался. Группа-то и дотащила меня до финиша к намеченному времени. Есть два вида бегунов, раскрою маленькую тайну. Для одних бег – своеобразная форма эскапизма, ухода от реальности. И действительно, бег, особенно на длинные дистанции, мощно выдёргивает из жизни – чтобы подготовиться к своей половинке, я набегал по 70 км в неделю, можете посчитать, сколько это в часах. Плюс, есть такое понятие "эйфория бегуна" – выделяются эндорфины, фенилэтиламин, или какая-то такая хрень, и на это конкретно подсаживаешься, страшная вещь. Но есть второй тип, к которому я, наверное, отношу себя. Это те, кто работают на результат. Меня бы затошнило бегать, как Мураками, десятки лет одну и ту же дистанцию в одном и том же темпе – это каким же мудаком нужно быть! Нет, я хочу носиться все быстрее и быстрее, и пусть у моего любительского тела есть весьма близкий скоростной предел, я хочу уткнуться в него со всего маху. И, да, для этого нужно 80% работ делать медленно, но я делаю их ради этого – ради выигранных у себя минут и секунд на контрольных забегах. На самом деле, есть еще третий вид, он где-то между первым и вторым, но как бы в другой плоскости, в ином измерении, в которое я пару раз случайно прорывался на длительных тренировках. В том измерении не дует ветер и не слепит солнце, в нём мысли распадаются, тело перестаёт быть, а внутренний наблюдатель отваливается сам собой, так что даже неясно что за субстанция и на каких рефлексах останавливается на светофорах. Кажется, это что-то из области оборотничества, но я пока мало исследовал эту сторону вопроса и совсем не знаком с этим типом бегунов. Полагаю, о таком не говорят вслух. В любом случае, продолжаю наблюдения.

"Бросай пить, вставай на лыжи" - сказал Темнейший в послании Федеральному собранию... Знаете, сколько лыжероллерных трасс есть на шестимиллионный Санкт-Петербург? Одна - в Мурино. И по той периодически рассекают автомобилисты и пр. любители создать аварийные ситуации. Знаете, сколько систем снегосохранения есть на всю Россию? Кажется, ноль. Снежными пушками, и теми - оборудовано всего несколько лыжных баз по стране. Офигенный совет, короче. Ладно, гоняем по бульварам, пугаем прохожих, что делать.

Когда говорят о христианской политической философии, обычно имеют в виду симфонию властей (и сопутствующие ей девиации в виде цезаропапизма/папоцезаризма). Но это поверхностный взгляд, христианская идея может и должна быть распространена гораздо шире и глубже. Своей жертвой Христос соединил Небо и землю, Бога и человека, закон и благодать, эллина и иудея – собственно, в этом соединении противоположностей состоит один из главных аспектов символизма креста. Здесь важно понимать, что речь идет о синтетическом соединении, а не о синкретическом смешении, в котором, напротив, состоит стратегия сатаны (Постмодерна). Такой парадоксальный синтез и должен быть положен в основу политических подходов подлинно христианской державы. Во внешней политике из этого следует поступательный и интеграционный имперский экспансионизм – стремление объединить Север и Юг, Восток и Запад, то есть геополитика Хартленда, «сердечной земли» (сердце – символический синоним креста, во многих языках эти слова очень близкородственные) в противовес талассократическому захвату далеких колоний по принципу сетевого империализма. Во внутренней политике важно выделить два аспекта – вертикальный и горизонтальный. Вертикальное соединение верха и низа дает формулу «Царь и Советы» (Казем-Бек)/социал-монархизм (Карпец)/народную монархию (Солоневич)/сталинизм, то есть жесткую и концентрированную центральную власть, по сути авторитаризм, в сочетании с меритократией, земским народовластием и общим духом народности, – этакий антиолигархический союз правителя и народа. А горизонтальное соединение левого и правого дает национал-большевизм, то есть сочетание правой политики с левой экономикой. В эту же логику укладывается лимоновский принцип государства-ежа – жесткого снаружи (к чужим) и мягкого внутри (к своим), а также идея партии-ордена, где коллективная вождистская дисциплина уравновешивается индивидуальной творческой свободой. В культуре крестный синтез дает плодотворную стратегию совмещения возвышенного и низменного, традиционного и авангардного. Вполне можно представить себе, например, государственную цензуру, которая контролирует смыслы, но не морализаторствует, поощряет самобытность, какие бы формы она ни принимала, и бичует безвкусицу, вторичность, ханжество, то есть формирует культуру аутентичного экзистирования. При таком подходе не будет места не только «лубку» и «мещанскому искусству», но и либеральному трешу, который, выдавая себя за новаторство, на самом деле почти всегда провинциален и тупо копирует практики Запада, причем зачастую уже не первой свежести. Все вышеперечисленное составляет основы христианской политической философии, выведенной за рамки узко-религиозного мышления. Да, Христос не оставил никаких указаний относительно общественного и государственного устройства, но говорить о полной аполитичности христианства (так называемый уранополитизм) могут только профаны, ведь по-настоящему универсальная идея имплицитно подразумевает возможность ее приложения на всех уровнях и во всех сферах человеческой жизни. Этому и было призвано служить Священное Предание как постоянно разворачивающееся во времени учение Святых Отцов, и пусть сейчас мир оскудел святыми, мы должны помнить, что, называя себя рабами Божьими, мы, по слову богодухновенного апостола, остаемся царственным священством – нам здесь и править, и освящать.

Съесть кулич с паштетом, майонезом и колбасой – грех? святотатство? извращение? Ну, соррян...