Китайский Городовой

ситуация: у нас внезапно хорошая погода, и мы пошли в гору. успешно натоптали 20 км, спустились к остановке, а там забастовка общественного транспорта. смеркалось. такси нет, трамваев нет, автобусов нет - и вот мы маршируем 10 с половиной км вдоль трассы на вокзал, чтобы успеть к последнему поезду. в инсте была нецензурная версия, где у меня окончательно потекла крыша, но тут я еще делаю вид, что счастлив. слушать в лесу новую книгу мо яня в сумерках о том, как бравые китайские палачи хитрой системой кожаных веревок и металлических колец выдавливают мозги из евнухов - бесценно.

на форбс вышел царь-текст о том, как и почему / зачем китайская цензура цензурирует — очень длинный, очень много ссылок, очень много кейсов. читается как роман. как-то особенно радуюсь, что встретился в одном тексте с темуром умаровым — если вы его не читаете, тоооо... а почему вы его не читаете? читайте, конечно.

Алексей Чигадаев, комментируя цензуру в сфере аналитических исследований, говорит, что один из путей для исследователей — не задавать вопросы на чувствительные темы. По его словам, в мире по-прежнему очень много специалистов по Китаю, которые занимаются финансами, историей, литературой, лингвистикой, политическим анализом. «Если карьера эксперта не строится напрямую вокруг чувствительного вопроса, к примеру, ущемления прав уйгуров, то ему не грозит подвернуться цензуре или запрету на деятельность в Китае. Более того, даже в области спорных тем, если позиция в отношении, скажем, Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), сформулирована в качестве экспертного мнения на основе объективных данных и заявлена в качестве научного факта, это создает пространство для дискуссии с китайскими властями. Если позиция по вопросу СУАР — политическая, пространство резко сужается». Эксперт при этом признает, что доступ к информации для исследователей действительно несколько затруднен, но полагает, что пути к преодолению этих сложностей найти можно. «Можно ли работать и высказываться на чувствительные темы в рамках СМИ, научной организации, компании? Я думаю, да, по-прежнему можно. Тот же MERICS как организация действительно, под санкциями. Но большинство ее сотрудников могут спокойно въехать в Китай».

подробнее почитать о ситуации в отечественном востоковеднии в 30-ые можно, к примеру, в статье кобзева "Игрища бесовские в АН СССР":

... Дочь и биограф В.М. Алексеева М.В. Баньковская, описывая кошмарную обстановку «великого террора», когда «в 37-38-м из одного только Института востоковедения в Ленинграде было изъято не менее половины сотрудников, а весь штат института не превышал 90 человек»,  сформулировала неизбежный вопрос: «Ну а как же Алексеев? – думает, небось, читатель. – Неужели не сидел?.. Нет, не сидел, но был на краю пропасти, жил с ощущением этого края, хоть и не знал, как близко порой к нему подходил». Фантасмагория состояла в том, что в условиях победившего социализма главное зло усматривалось в мистике. Х.И. Муратов заклинал: «От Алексеева мы не требуем марксизма, но требуем, чтобы у него не было мистики!», - Я.Б.  Радуль-Затуловский подпевал: «Нам не нужна мистика. Мы мистику изучаем только для того, чтобы видеть лицо врага». Уличенный же в ней враг безжалостно уничтожался, как, например, был расстрелян фра-мистик Ю.К. Щуцкий, за «обычный мистицизм» в виде штейнерианства или тамплиерства. Воюя с мистикой и становясь «реализмом жизни», социалистический реализм  превращался в «сюрреализм смерти». М.В. Баньковская тонко подметила, что, глубоко погрузившись в фантастическое творчество Пу Сун-лина и даже идентифицируясь с ним, В.М. Алексеев сам оказался персонажем «реальной фантастики», которая «вполне сопоставима с химерами Ляо Чжая». Нашествие нового средневековья в СССР прекрасно осознавали знатоки старого Китая. Еще в 1925 г. Б.В. Васильев и Ю.К. Щуцкий в дружеской пародии на переводы новелл Пу Сун-лина В.М. Алексеевым представили последнего «хэшаном – изгнателем бесов» и даже изобразили в цветном рисунке сцену мистического изгнания им бесовской ревизии. По прошествии 12-летнего цикла вновь, как в шуточном тексте, но уже въяве «показалась целая вереница бесов: толстые и пузатые, высокие и тонкие, в языках пламени, пятнистые и вообще разнообразные», однако лишенный своих учеников, «кандидата китайской геомантии Б. Васильева и бакалавра того же предмета Щуцкого», «хэшан Аликэ» не смог в реальности повторить свой литературный подвиг экзорцизма.   В круговерть «навьих чар» вовлекались все причастные к востоковедению, вплоть до студентов, что выглядит зловещим предвестием китайской «культурной революции». Даже 3-курсник филологического факультета ЛГУ, а ныне академик С.Л. Тихвинский, с 1-го дня учебы на 1-м курсе слушавший лекции В.М. Алексеева, был вынужден на разоблачительном заседании кафедры Дальневосточной филологии выступить с вымученной критикой его переводов Ляо Чжая как написанных архаическим языком и насыщенных эротизмом, вследствие чего создающих у советских читателей ложное представление о китайской литературе. В кратковременный период смены гонений на фавор у властей, летом 1945 г. В.М. Алексеев сделался научным руководителем видного дипломата С.Л. Тихвинского, только что защитившего кандидатскую и начавшего писать докторскую диссертацию. Став одним из главных учеников В.М. Алексеева, С.Л. Тихвинский описал его жизнь и деятельность в ряде публикаций. Там отмечены и клеветнические нападки на него, и административное преследование, и его мужественное поведение в ожидании ареста вслед за учениками.

к тезису о “нормализации” китайской литературы хочется добавить еще одну мысль. у ивана зуенко есть прекрасная статья “китай как нормальная страна” — вот, замените там слово “китай” на “китайская литература”, и вам многое станет понятно. выпуск подкаста “закладка” екатерины шульман и галины юзефович о пу сунлине — это, наверное, одна из первых попыток медийных людей поговорить не о гарри поттере или донне тарт, потому что тут у всех нас есть ценное мнение, а о китайской литературе. юзефович, кстати, в середине выпуска объясняет и рациональность такого чтения — китая вокруг становится все больше с каждым днем. но, конечно же, кроме нарядного китая (где-то вытащили из чулана чжана имоу) и адаптированного китая (привет, лю цысинь) под водой от скромного обывателя скрыто примерно 99% этого литературного айсберга, фильмов, пьес и музыки, о которой они никогда не узнают. чтобы беседовать об условном пу сунлине — о нем надо сначала откуда-то узнать. потом его нужно прочесть, продравшись сквозь очень непривычный культурный подтекст, незнакомых персонажей и нестандартную архитектуру текста. в отрыве от запроса аудитории говорить об этом почти бессмысленно — всем нужен трафик и лайки, а для этого лучше еще одну беседу об игре престолов / властелине колец. потом набежит стая китаистов с криками о том, что вы тут все дураки, одни мы тут умные в белом пальто стоим красивые. короче, беседовать о китайской литературе медийным людям — как будто, бессмысленно. но главная ценность тут в том, что, как оказалось, можно обсуждать китайскую литературу, как нормальную. можно не кончать востоковедческих центров и иметь мнение о китайской книге. и это, как раз, нормализация. теперь к критике (исключительно субъективной): 📍я большой фанат подкаста “книжный базар”. некоторые выпуски я переслушал так много раз, что могу их цитировать. я замечаю за собой, что сам мой стиль устных рассуждений о книгах, во-многом, обусловлен как раз стилем бесед анастасии завозовой и галины юзефович — когда так долго что-то слушаешь, что сам начинаешь копировать интонации, знаете такое? 📍между ведущими нет химии — екатерина шульман подготовила доклад о прочитанной книге, изучила факты и цифры, как аккуратный отличник-перфекционист) но интересный разговор про книги — это разговор про персональный опыт прочтения, про эмоции, про трактовки, про нравится и не нравится. короче, это не доклад. с тем же успехом можно попросить алису озвучить текст о книге из википедии голосом любимого спикера. у меня есть трепетно любимый подкаст, где очень приятный мужской голос под успокаивающую музыку читает налоговый кодекс, моя любовь просто. 📍часть про алексеева — гораздо более глубокая история, чем разборка внутри университета. это, конечно же, не тема выпуска, и да, наш современный контекст не может не влиять на то, как мы думаем о прошлом. но мы не можем вытеснять контекст 1930-х контекстом 2020-х — это просто другая история. да, около российского востоковедения сейчас много ребят, которые были бы рады чисткам думающих иначе, но, как минимум, все живы. давайте тоже как-то чуть меньше драмы. 📍весь выпуск галина хотела назвать это имя, но всякий раз ведущие отвлекались в последнюю секунду. давайте громко скажем — у новых переводов есть переводчик, и это заведующий кафедрой китайской филологии спбгу профессор александр сторожук. по ссылке идем читать его интервью “неудачник, который любил лис‑оборотней” и восхищаемся!

пара слов по итогам нашего круглого стола «по ту сторону обложки. современная китайская литература в россии» на форуме @chinaprofessionals вместе с прекрасными алиной перловой (письма династии минь @alina_perlova) и татьяной карповой (китайский петербург @chinesespb ). я знаком с отраслью художественного перевода постольку поскольку — мои опыты перевода ограничиваются коммерческими текстами и устными переводами (это драйв и психологический наркотик. если вам говорят, оу-вау, не могу жить без прыжков с парашютом — бросьте человека на сессию синхронного перевода, где китайский спикер будет говорить на диалекте, о котором ты узнал в процессе перевода). 📍 если у вас есть неистовое желание разбогатеть, то работа с книгами и текстами — довольно спорная вещь. сначала вы становитесь крутым переводчиком, потом ваша репутация и знания конвертируются в заработки. 📍 очень много около-текстовой работы, о которой все забывают — локализация компьютерных игр, блогерство на китайском, написание коммерческих текстов, перевод по китайским грантам жемчужин китайской политической мудрости. переводчик — это больше, чем красиво сидеть рядом с лампой и думать над подходящей метафорой. 📍жанровая литература (фантастика, манхва, детективы) чуть проще продвигается за счет “общежанрового” навеса. большая литература — идет сложнее, потому что пока не сломила барьер литературы национальной / культурно специфической. 📍 в целом, есть тренд на нормализацию — и с жанровой, и с большой литературой. читаем книгу китайского автора не потому, что у него китайская фамилия, а потому что это хорошая литература. 📍 внутри китая на подъеме литература по истории — это очевидный продукт для внутреннего рынка, никто за пределами китая читать роман о подвигах юных коммунистов или партизанов во времена цин читать не будет. 📍китайская мягкая сила в литературе — это пшик. даже с продвижением, даже с грантами и т.п. и т.д. если у вас есть конспирологическое мысль о грустном пропагандисте в недрах цк, который пытается навязать вам позитивный образ китая — то он, конечно, есть, он пилит бюджеты. еще раз внимательно посмотрите на полку в книжном и количество книг из кореи и японии, потом на китай. потом еще раз подумайте, кто тут могёт в мягкую силу. 📍 то, что китайская книга дошла до российского читателя — это, скорее, чудо чудесное, чем рутина. отбор через литературных агентов (их мало, они не вовлечены), ридеры (которые получают копейки, но должны прочесть / описать книгу, чтобы были понятны ее перспективы), переводчики (их просто мало), покупка прав (а если это уже раскрученный автор, то чек вырастает в разы), и это мы не поговорили о редактуре, корректуре и маркетинге. и да, конечно, издательству тоже хочется кушать. путь книги от китайского автора до российского читателя — это долго и мучительно, давайте ценить то, что у нас есть.

🎥Креативные индустрии в Китае – драйверы экономики и новые емкие рынки труда для молодежи. Китайская литература и киноиндустрия активно шагают за пределы страны, привлекая новых поклонников по всему миру. Что из китайских креативных индустрий востребовано в России? Появились ли в этих сферах новые варианты трудоустройства для китаистов? 🇨🇳28 апреля обсуждаем эти темы на круглых столах «По ту сторону обложки. Современная китайская литература в России» 📖Вместе с Алексеем, Татьяной и Алиной обсудим современную китайскую литературу в России: 🔹Какие жанры популярны в России и каких авторов больше всего переводят 🔹«Большая» и жанровая литература - особенности выхода и продвижения на российском рынке 🔹Путь книги от китайского автора к российскому читателю - кто и как отбирает книги, покупает права, делает перевод и финансирует издание 🔹Китаист и тексты - что делать, кроме переводов Регистрируйтесь на 2-й день Форума, чтобы не пропустить новые креативные тренды!

положа руку на сердце, ну а кто из нас выучил китайский, и потом не говорил гадостей с подругами за спиной?

любопытный отрывок о событиях января 2022 года в новом выпуске редакции о казахстане. боже, представляю лица номенклатуры, когда президент и глава комитета нацбезопасности внезапно переходят на китайский, чтоб обкашлять вопросики.

да, я тот самый человек, который купил книгу в бумаге и тащил ее в чемодане 17 часов, но у меня скоро глаза вытекут от сидения за компом. я сдался и вчера включил аудиокнигу. вот вам тоже сообщаю, что на букмэйте появилось аудио. букмэйт, пришлите мне если хоть не денег за интеграцию, то можно хотя бы алису новую.

меня, кстати, невероятно раздражают дискуссии по формуле: идиотский вопрос: как же случилось ххх / почему они поступили так ужасно ххх - идиотская гипотеза 1: мы ведь читали одни и те же книги / шекспира / толстого - идиотская гипотеза 2: они прочли книгу ххх и поэтому они такие. полезно себя спросить, а какой тут контраргумент? возьмем общество х и заставим всех прочесть толстого. потом талантливые педагоги расскажут о том, “что хотел сказать автор”. затем ребята прослушают 100 часов аудиокниг басинского (просто любовь моя), и еще заставим их написать сочинение на свободную тему. в итоге должно сформироваться общество непрерывно рефлексирующих добрых пирожочков, которые любят друг друга и отращивают бороды. кажется, что это не работает. это не прошло с библией, кораном, трудами маркса и мао — гадкие люди постоянно оказываются сложнее, чем собака павлова. аксиомы: 📍чтение художественной литературы никого не делают добрее / злее. 📍чтение — это развлечение. люди читают фикшн, чтобы получать эмоции. 📍в обществе, где абсолютное большинство умеет читать, чтение утрачивает любой сакральный смысл. можно продолжать морщить нос и петь про элитарность чтения отдельных книг, но это спор на лавке от создателей “судоку сложнее сканвордов”. 📍писатели — люди, которые умеют складно сложить буквы в слова, а слова в предложения. если они еще могут сделать историю — большие молодцы. 📍именно поэтому книги никому ничего не должны — пару сотен лет назад богатый белый мужчина с хорошим образованием писал книгу для других таких же богатых белых ребят, чтобы поделиться своим ценнейшим мнением о том, как надо жить. в мире, где писать и читать умеет каждый, бумага и ручка перестали быть дефицитом — ну, прости, дружище, кому, собственно, интересно твое ценнейшие мнение. 📍собственно, дискуссия о плохих / хороших и великих книгах тоже постепенно уходит. строгое деление на жанры разваливается прямо на глазах, и пока только детективы, наверное, держат в черном теле, чтобы уж не подумали чего.