Между The Rolling Stones и Достоевским

Кто организовал Фестиваль мира в Москве летом ‘89-го – Намин или Айзеншпис? Если не знаете, что тут делает фамилия Юрия Шмильевича, то вот кусок из его мемуаров (фотка с Бон Джови тоже оттуда). Примерно через год ударной работы я ушел из [творческого объединения] «Галереи». Можно даже сказать на повышение, чтобы стать директором и режиссером в центре Стаса Намина. Как раз в тот момент ему удалось договориться с великим Доном Маги – продюсером Бона Джови, что Дон организует два концерта с участием звезд западной музыки в Москве. Во многом это мероприятие являлось не свободой выбора, а наказанием для великого продюсера. Его банально поймали на наркотиках и в качестве воспитательной меры обязали организовать серию концертов под общим названием «Рок против наркотиков». И хотя в Москве тех лет эта проблема стояла менее остро, чем теперь, златоглавую выбрали в качестве одного из адресатов выступлений. Дон Маги и Стас Намин договорились исключительно «в общем и целом», но оставался весьма непростой момент реализации этих договоренностей в жизнь. Сам по себе Стас Намин отличался изрядной скандальностью и эпатажностью, а вот серьезными организаторскими способностями не выделялся. Поэтому реальным координатором проекта он сделал именно меня. Помимо его центра, в единый узел требовалось свести и Комитет защиты мира, и администрацию стадиона, и многие другие структуры. День и ночь я бегал от одного кабинета к другому, где-то просил, где-то требовал, но везде добивался своего. Необычайно интересно, колоссальный размах. И если необходимую свето- и звукоаппаратуру, многочисленные декорации и даже специальное покрытие для газонов футбольного поля везли 25 огромных трейлеров из Европы, то вопросами безопасности, размещения изрядного количества музыкантов, их менеджеров и даже их кухонь приходилось заниматься мне. Требовалось найти и подогнать специфическую технику для конструирования сцены, и это тоже легло на меня. Конечно, я бы не справился с этой махиной обязанностей в одиночку – но в этом и состоят функции умелого организатора, чтобы вовлечь в процесс посторонние структуры. И я сумел заручиться поддержкой Моссовета, и созданный совместный координационный комитет оказывал реальную помощь в общении с чиновничьим людом разных мастей: – Надеюсь, вы не откажете в реальной поддержке начинанию, поддержанному уже почти всеми, в том числе… Чиновник тяжело вздыхал, чесал репу, думал и не отказывал.

Горби-рокеры принесли на Запад не только серп и молот, но и моду на кириллицу, которая быстро стала таким же маркером, как нахлобученная ради промо ушанка, бутылка «Столичной» или портрет Ленина. Они же замкнули на себе все разговоры про революцию, общественные перемены и свободу. Их же как ни послушай, все интервью об одном: Советы теперь не те, новый мир не за горами. Перестройка! Гласность! Горбачев! Кириллицу стали пихать все кому не лень. Билли Джоэл, например, так и назвал свой концертный альбом, записанный во время гастролей в Союзе: «Концерт». Приходишь в магазин, а там пластинка с обложкой на русском – норм. В ‘89 году, когда горби-рокеры активнее всего штурмовали MTV и Billboard, про революцию на русском заговорил и Стив Ван Зандт, гитарист Спрингстина, подавшийся в сольные артисты. Пульнул комбо: и альбом про революцию, и кириллица на месте.

Представьте, что вы французский меломан. Слушаете новую волну, достаете альбом каких-то британцев They Must Be Russians, которые то ли выдают себя за русских, то ли это юмор такой. На обложке мужик, похожий на красного большевика Ленина. Запоминаете трек «Darkness And Confusion». Шли годы. Достаете альбом каких-то русских Auktsion, которые то ли выдают себя за британскую новую волну, то ли это юмор такой. На обложке мужик, похожий на красноармейца. Запоминаете трек «Нэпман». А потом просто путаетесь, где какой.

Несгибаемый рок-вестник «Уральский следопыт», отдавший помещения редакции под склад для писем поклонников «Наутилуса», занялся британскими активами Насти Полевой. Шел все тот же '90-й год. «Болтают, будто на Настино имя открыт счет в английском банке, а сама она разъезжает в "мерседесе" последней марки, набросив на плечи норковое манто».

«Когда погиб Цой, мы были заняты своими проектами в Англии, записывали сингл». Подставьте примерно любую фамилию, так в августе '90 года могли сказать десятки советских музыкантов. Это и есть горби-рок.

В мае ‘89 года Курехин дал интервью американскому Rolling Stone. Ну то есть как: предполагалось, что автор, молодой ленинградский театровед Михаил Брашинский, поступивший в аспирантуру Университета Нового Орлеана, пристроит материал. На что, по словам Брашинского, Курехин и «купился». Поговорили. Но интервью в RS не вышло. А вышло в «Сеансе» восемь лет спустя, Капитан к тому времени уже умер. Фотки сверху – тот самый номер. Было там, например, такое: «Во время гастролей по Штатам, была одна разгромная рецензия, где меня обвинили в пошлости: он, дескать, играет всевозможные танго. А для меня в тот момент это был признак максимального скачка вперед. Потому-то и трудно сказать, что такое скачок вперед. Вот для меня сейчас радикальная авангардистская перемена – это опера» «Если дальше будут раскрываться границы, а это процесс необратимый, то исчезнет противопоставление «советский рок» – «несоветский рок», начнут возникать гибридные группы, например, советско-берегослоновокостная совместная группа, которая даст офигенный результат: на фоне музыки пигмеев будет звучать задушевное русское пение. Либо наоборот, музыка будет национально более выраженной, как с болгарами произошло: они в последнее время пользовались громадным успехом, потому что дали чистый образец национального, без всякой примеси, разве что с небольшой турецкой» «Миф, появившийся вокруг группы, становится культурной ценностью. Предположим, миф “Аквариума”. Боб [Гребенщиков] это прекрасно понимал и поэтому старался каждое событие своей жизни как-то документировать. Это нормально: так рождается миф. В Америке, где столько всего, основным вопросом является – узнают тебя или не узнают. У нас такого вопроса не стояло: поскольку пресса не печатала ничего, все передавалось на уровне слухов и становилось чистой мифологией. Мифология сработала лучше, чем могли бы все средства массовой информации, взятые вместе» «Надо прийти к какому-то новому формообразованию. Если раньше я не мог этого сделать в одиночку, и поэтому мне нужна была “Поп-механика”, то сейчас я уже знаю, что способен на это сам, например, в фортепианном концерте. Несколько месяцев на Западе помогли мне это осознать» «У меня сейчас рельефно обозначились славянофильские тенденции. Либо мы признаем нашу культуру совершенно провинциальной и не будем даже пытаться думать, что она сопоставима с европейской, либо признаем ее самобытность и дадим ей развиваться по своим законам. Для меня наиболее интересные культурные достижения происходят в Европе; Америка ничем не поражает. Хотя и у Европы сложное положение: она одновременно и ориентируется на Америку, и пытается ей противостоять. Сам антиамериканизм в этом смысле примечателен»

Весной ‘85 года «Чайф» записывали свой дебютный альбом. Одолжив аппаратуру у Кормильцева, Шахрин пел: В Свердловске весна и в Нью-Йорке лужи, Там пишут клевые песни, но и у нас не хуже, Нет не хуже. И даже так: Мне нечего делить с простым американцем – У нас в мозолях руки, в войне равные шансы. Но если позвонить по телефону в Вашингтон, Я б спросил: «Чего ты хочешь мистер Пентагон? Чего ты хочешь?». А потом вапще: Вот в трубке гудки, занят абонент – Вершит свои дела господин президент, Он проверяет, насколько прочен его подвал, Где пересидеть он хочет ядерный удар. Какая сволочь! Мда. Действительно, у нас не хуже, нет, не хуже.

У «Кино» была концепция покорения Японии. Каким образом? Отвечает Юрий Каспарян.

– Под конец шоу он подошел ко мне и попросил: «Перешли мне все письма с оскорблениями». Мне так это понравилось, я думал: «Это невероятно». Леттерман рассказывает Канье об одном челе, который был у него на шоу в '80-х, словил гору хейта в письмах от зрителей и пропал. Скоро.

Говоря с заезжим челябинским рок-энтузиастом, Тропилло в '84 году имел в виду песню «Я объявляю свой дом», она же «Безъядерная зона».