audience statistics ЧАДАЕВ

Since the beginning of the war, more than 2000 civilians have been killed by Russian missiles, according to official data. Help us protect Ukrainians from missiles - provide max military assisstance to Ukraine #Ukraine. #StandWithUkraine

Кстати, пост пишу от стен новгородской церкви святого Власия, бывшего в языческом девичестве просто Велесом. Красивая.

Вот тут сверкнул, по традиции, познаниями Борис Григорьевич Якеменко. Что тут скажешь? Ну разве что книжку хорошую порекомендовать могу. Татьяна Миронова, доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Центральной государственной библиотеки (бывшая Ленинка), книга о языковой памяти, вот что пишет. «Слово святой, ставшее основой понятия христианской святости, имеет дохристианский языческий смысл. В эпоху славянского язычества оно прилагалось ко всякого рода сверхъестественным силам и явлениям, а также обозначало людей, обладавших незаурядными, сверхчеловеческими способностями. Святой, согласно реконструкции языческого значения этого слова, некто сильный, крепкий, могучий, непоколебимый, сверхъестественное существо, стоящее на границе двух миров, мира действительного и мира магии. Из числа таких существ былинный Святогор. Такое же значение было у латинского слова sanctas, когда оно употреблялось в римских языческих культах. Из-за популярности этого слова у язычников римские христиане стали величать им святых лишь с IV века. А вот христианские миссионеры славян сразу же приняли слово святой, воспользовавшись его исконным языческим значением для убеждения славянской паствы в могуществе и силе христианской Веры». Якеменко я её читать не предлагаю, такого учить — только портить, а вообще книга полезная, почитайте.

По поводу истории с чествованием эсесовца в канадском парламенте не могу не вспомнить свою статью, написанную аж 18(!) лет назад — про то, как будет происходить реабилитация гитлеризма через антисоветский движок «Сталин хуже Гитлера». В целом, так и вышло, как говорил.

Про Пугачёву, Макаревича, Гребенщикова и остальных. Как ни может показаться странным, я не кидался в них камнями за их проукраинскую позицию ни разу — в том числе и потому, что понимаю: из их картины мира — той, которую они манифестировали ещё начиная с брежневского СССР — никакая другая почти невозможна; ну либо требует от этих «деятелей культуры» экстраординарных усилий по преодолению самих себя, чего ожидать от них было бы странно. Они тогда имели дело с проблемой, которую нынешние поколения не понимают просто потому, что неоткуда взять соответствующий опыт. Они — и здесь Пугачёва и Гребенщиков совершенно одно и то же — были флагманами борьбы советского человека за право на частную жизнь. Частные увлечения, частные чувства, частный стиль — право, которому само устройство советской системы в корне противоречило. Там был целый набор механизмов, которые едва ли не с рождения объясняли человеку, что он должен делать и как должен жить — под конец достаточно мягких, но всё же категоричных. Человека «кадрировали», из него делали боевую-трудовую единицу, его «профориентировали», «распределяли», им управляли как элементом системы. Соответственно, его и «причёсывали», чтобы не выделялся и не отделялся от коллектива. Но вот ведь парадокс: советская же школа и в особенности её «гуманитарный» контур — литература, история и т.д. — закладывали ментальную платформу совершенно противоположного свойства. Они, наоборот, делали личность, а не винтика. Начитавшись русской классической литературы с её главным протагонистом — «лишним человеком», ты не можешь стать никем иным, кроме как «мальчиком Достоевского» или «тургеневской барышней». Здесь наиболее иллюстративна фигура Бродского. И его траектория с двумя важными вехами — письмо Брежневу про язык и Нобелевская речь. В первом он объясняет, что никак не может и не будет служить советскому государству, поскольку служит более высокой, чем оно, инстанции — русскому языку. Во второй он излагает своё собственно политическое кредо: «Как человек частный и частность эту…» и далее — борьба за право на «лица необщее выраженье». Быть личностью, быть собой, а не болванкой-заготовкой под решение задач, поставленных партией и правительством на очередном съезде — и отсюда вытекающая главная претензия к СССР, что он такой возможности не даёт. А значит, не должен существовать. Понять сейчас это трудно потому, что мы уже тридцать лет — страна лишних людей. Есть примерно 15 миллионов, которые как-то оказались востребованы, и ещё 135, которые живут себе той самой «частной жизнью», давно переставшей быть в любом смысле привилегией. Тут уж дальше кто во что горазд и кто какое занятие себе нашёл. Украина — это, в картине мира «людей культуры», в первую очередь «замковый камень», страна-гарант того, что «государство» — в том самом, ненавистном для идеи «частного человека» смысле — никогда больше не будет существовать. Это как принцип «разделения властей» Монтескье — только не по функциональному, а по территориальному способу. Ну, по простому — страна одна, народ тоже один, а государств много, и поэтому никакое из них не позволяет и не может позволить себе лишнего по отношению к человеку. Как многопартийность, только многогосударственность. И это правильно, и так и должно быть, желательно всегда вообще. Почему я не как они? Потому что для меня государство — это как любимый трудный ребёнок, а не как самодовлеющее родительское иго. И это меняет в описанном раскладе примерно всё.

Ну всё-таки 14 мне было, даже почти 15 )) только ростом я был мелкий, до нынешних 180 вырос двумя годами позже

После того, как Дом Советов изолировали колючей проволокой, я старался в различных «горячих» точках предотвращать насилие. Увёл с митинга на площади у здания МИД к Киевскому вокзалу большую группу протестующих в тот момент, когда ОМОН по команде явно шёл на расправу с людьми. Около двух часов через мегафон разоблачительно-призывными спичами гасил импульсы агрессии со стороны ОМОНа, одновременно организуя не панический отход под натиском вооружённого до зубов милицейского отряда. У Киевского вокзала я призвал народ разойтись и собраться на следующий день в другом месте. 28 сентября я оказался на углу Конюшковского переулка и Конюшковской улицы возле метро Краснопресненская, где перед милицейским заградительным кордоном собралась большая масса народа. Забрался на поливальную машину, но без мегафона я безоружен. Обратился к людям с просьбой найти мегафон. Через полчаса какой-то бойкий парнишка принёс, а как это было, описал в своём дневнике белодомовского сидельца Хасбулатов: "Ребриков рассказывает: вчера у Аксючица не было мегафона для выступления перед стихийной демонстрацией. Парнишка лет 12 вызвался пройти через все кордоны и доставить. Прибежал. Говорит: «Меня дядя Аксючиц прислал за мегафоном, – от него передал записку: «Срочно нужен мегафон». – «Я пройду, я знаю как пройти», – и пронёс, чертёнок". (Это был Лёша Чадаев) На крыше поливальной машины у м. Краснопресненская. Вскоре пошёл проливной дождь, но обстановка накалялась, люди заботливо передавали нам на «трибуну» сухую одежду, зонтики. Я читал постановления Верховного Совета, противоборствующим сторонам вещал о ситуации, призывал ОМОН не проявлять насилия по отношению к своим согражданам. В результате многих часов «пропаганды» омоновцы начали размягчаться, поддались нашим уговорам и стали передавать в Дом Советов еду и лекарства. Дело шло к тому, что могли пропускать врачей. Далее поступила команда (цитируется по записи радиоперехвата): - Начать оттеснение, не дать возможности прорыва демонстрантов. Сейчас от «Мира» подбросим подкрепление… - Как действовать? - Оттесняйте, выдавливайте. Снимите с поливальной машины эту гниду Аксючица и других нардепов. Отобрать у них мегафон… - Куда нардепов? - Те, что с внутренней стороны — пусть стоят. Полезно помокнуть. А тех, кто вне оцепления, не пускать в Белый дом ни под каким предлогом. Если что – бить, но аккуратно, без следов… - Поняли, погоним к «1905 году»… Появилось несколько автобусов со свежим подразделением ОМОНа, гораздо свирепее вооружённом и настроенном. Под руководством человека в штатском они стали оттеснять людей и окружали нашу «трибуну». Пришлось спрыгнуть и вновь организовывать организованный отход под натиском ОМОНа. Несколько часов стена щитов по широкой улице теснила скандирующую толпу к станции метро 1905 года. Периодически некоторые горячие головы или провокаторы пытались бросать в ОМОН металлические трубы и булыжники – их приходилось осаживать. В другую сторону обращался с призывами не проявлять насилия к мирным людям, вышедшим на мирную демонстрацию. У метро прокричал, что мы честно выполнили свой гражданский долг и сейчас нужно уйти от столкновения с милицией в метро. Несколько молодых людей обозвали меня предателем. Я же ответил, что предательством было бы провоцировать гражданских людей к столкновению с вооружённым до зубов отрядом, явно готовым пойти на самые крутые меры. Кровавые столкновения могли начаться раньше 3 октября…

Сейчас, вы удивитесь, будет пост для девочек. Когда я недавно сильно болел, пересмотрел кино «Опасный метод» про то, как женатый доктор Юнг увлёкся своей пациенткой, ростовской еврейкой Сабиной Шпильрейн, и долго маялся этическими дилеммами по этому поводу, в чём ему активно помогал его учитель Фрейд. Там всё закончилось речью Фрейда к Сабине — он-де ариец, а мы с Вами евреи, ну вы же понимаете. Сабину играла Кира Найтли, и я где-то к середине фильма понял, что она не вывозит. Она очень старалась, добросовестно изображала темперамент и всякие эмоции, но меня-то не обманешь: сымитировать этот невротический типаж начитавшейся умных книжек русской еврейки, не будучи ею, практически невозможно. Конечно, на её месте в этом фильме должна была быть Портман, но та не снимается в эротических сценах. Вот у Портман, к примеру, это буквально органика: когда она в роли Падме во вторых «Звёздных войнах» ведёт дискуссии с будущим Дартом Вейдером о диктатуре и демократии — в промежутках между романтическими сюси-пуси — там сразу видна и Роза Люксембург, и Розалия Землячка, и Айн Рэнд вместе с Ханной Арендт. Глянув в фильмографию Найтли, обнаружил, что её выход «в люди» состоялся в роли Лиз Беннетт в экранизации «Гордости и предубеждения» Остин. Посмотрел её там. И там, надо сказать, она справилась гораздо лучше. Правда, одна женщина с замечательным талантом к кратким рецензиям на художественные произведения, сказала про это — «а что тут уметь, ходи да губы поджимай». А кроме того, вся суть сценария, а равно и текстового прототипа Остин, изложена в другом известном шедевре европейской культуры — композиции В.Сердючки «Даже если вам немного за тридцать». И вот тут я внезапно задумался. Как-то давно попалась мне книжка Штильмарка «Наследник из Калькутты» — про морские приключения в Индийском океане в XVIII веке. Читаю и с первых страниц чувствую: что-то не то в тексте. Полез узнавать историю книжки — оказалось, что написал её заключённый в ГУЛАГе по заказу одного из блатных авторитетов, который рассчитывал под своим именем отправить её Сталину и за это получить амнистию. То есть книга на самом деле была не про Британскую Индию, а про стройку зэками дороги Салехард-Игарка. С Остин, как известно, такая история. Она написала «Гордость и предубеждение» как альтернативную версию своей собственной истории — её саму как раз не взяли замуж именно по принципу «происхождение подкачало», и она успехом героини буквально опровергала свою жизнь. То есть книга не про принца, а про несбыточную мечту о принце. Оставшуюся в утешение одинокой женщине — безусловно талантливой, образованной, амбициозной, но так и не встретившей никого под свой «максимальный» запрос. Те же «Звёздные войны». Точно ли это волшебная сказка про «давным-давно в далёкой Галактике»? Сейчас я там вижу вообще сплошной Вьетнам и Уотергейт, с позиций, понятное дело, «сил добра». Антураж — чтобы вели детей смотреть и покупали билеты, а фабула — жёсткая и очень однозначная пропаганда. Я хочу сказать, что классический вопрос учительницы литературы из советской школы — «что автор хотел сказать своим произведением» — может иногда иметь очень, очень, очень непростые ответы.

Очень правильные замечания Чадаева. Война ведется сегодня за изменение миропорядка. Не за сохранение старого, а за создание нового. Во внешней политике мы это как-то (пусть неохотно), но признаем. Сегодня мир в глазах Запада однополярный, в наших - многополярный. Это геополитическая революция и битва за новое против старого. Во внутреннй политике мы застыли и менять не хотим вообще ничего. У нас есть тут железная установка: все оставляем как есть. Внутри России всегда, вечно будет глобализм в моменте начала 2000-х. Этернизация глобалисткого момента в его предпоследней версии. Это партия айфона номер 10 против всех последующих версий, которые мы отвергаем по идеологическим и геополитическим соображениям. Но замораживая Россию, мы замораживаем войну. Похоже как раз на это. Раз ее нельзя ни проиграть ( а ведь нельзя), ни выиграть (не изменившись), давайте сделаем ее вечной, привычной, обыденной. Мы по ним, они по нам. Ладушки какие-то олигофренические и на самом деле циничные и преступные. Не меняться внутри не получится. Вопреки всему.

1. Религия различает «брань земную» и «брань духовную», «малый джихад» и «большой джихад». Но мало отводит места взаимосвязи между ними. Глядя на СВО, я понимаю, что взаимосвязь между врагом внешним и врагом внутренним очень глубокая и тонкая. 2. Под внутренним врагом я понимаю отнюдь не «иноагентов» и не каких-то законспирированных пораженцев во власти — это тоже разновидность внешнего врага. Под внутренним врагом я понимаю того, который сидит в каждом из нас. Такой Зеленский-в-носу (ЗвН), если брать за метафору, скажем, сезонный простудифилис, он же короно(кастрюле)вирус. 3. Сегодня ровно три месяца с момента вагнеровского марш-мятежа. На этой дистанции я вижу, какой удар по коллективному иммунитету мы тогда пропустили. Как будто десять крымских мостов, двадцать крейсеров «Москва», если не больше. Последствия ещё только начинают сказываться, и они будут ещё и ещё. Читая недавние тезисы Галеотти, я понимаю, что и с той стороны это очень хорошо видно. Дело в том, что мы тогда дали своему ЗвН идеальную питательную среду. 4. Ключевая точка уязвимости такая. СВО — это вызов сложившемуся де-факто после холодной войны порядку вещей во внешнем мире; тут мы отчаянные ревизионисты. Но в то же время внутри страны тот порядок вещей, который сложился за те же самые годы, что и внешний, наоборот приобретает статус почти сакральной ценности; тут мы ультраконсерваторы. Однако проблема в том, что это буквально один и тот же порядок вещей, и грань провести невозможно. 5. Большевизм, нацизм и либерализм — это всё доктрины экспансионистские, про то, как править миром. Но у нас тут вообще никто не хотел никого завоёвывать. Хотя бы думать про это. И сейчас, кстати, не пытается — мы с осени 21-г на уровне официальной риторики будто бы лягаемся: отстаньте от нас, отойдите от нас, не трогайте нас. Так себе флаг экспансии. 6. Какие у начальства были претензии к Украине? С 2004, если суммировать, только одна: напрягает. На контрасте: к прибалтам, например, никаких — так, дежурно отлаиваться на уровне заявлений Захаровой; поэтому то, что они НАТО, что они «русофобы» (можно подумать, у нас тут прям «русофилы», ха) и прочее — это понятно, стабильно, предсказуемо и в общем-то не напрягает. Отсюда же так уцепились в 14-м, как за соломинку, за Порошенко — он тогда выглядел и вёл себя так, как будто вполне мог произрасти в «ненапряжного» контрагента. Но не произрос, даже наоборот. Отсюда же — и патология по фамилии Медведчук: воплощение начальственной мечты про такую Украину, которая бы Не Напрягала. 7. Та часть общества, которая активно вписалась в СВО, она ведь тоже по большей части не про реконкисту Украины. Она скорее про то, чтобы с помощью войны и порождаемых ею железных необходимостей порешать наконец какие-то наши внутренние застарелые проблемы. Тут уже у кого как: у кого-то богатые бедных обижают, у кого-то нерусские русских или наоборот, у кого-то система неэффективна, кому-то царь нужен, кому-то Сталин — ну, тут на любой вкус. А развязка «марша» дала ответ: хренушки вам. Войну может выиграем, может проиграем, но в любом случае всё будет как было, даже не надейтесь. 8. Итог: волонтёрство, насколько вижу по знакомым, после июня медленно, но уже ощутимо просело. Эмоционально, в первую очередь. Даже запись на плетение масксетей — и та снижается. Удар по Севастополю не вызвал той реакции, которую вызвали «Москва», мост или «перегруппировки» в 2022 — в реакциях начинает проскальзывать нотка «в конце концов, это не наше дело». Ну и да, пятые-шестые колонны осмелели и запели открыто свою прошлогоднюю песенку «чо мы ваще начали, хорошо ж сидели». 9. И вот на этом — внимательно читаем Галеотти! — зиждутся основные надежды врага внешнего. Не на «наступ». А на то, что вот эта песенка в конце концов станет главной темой. Ну а мы что? А нам надо думать, как вылечить вирус.

А это я прямщас как раз около миниатюры с Долгоруким

На горельефе «Государственные люди» памятника «Тысячелетие России» рядом с Петром I изображен один из ближайших к нему людей Яков Федорович Долгорукий. В представленной мизансцене император как будто бы раздумывает над принятием какого-то важного решения, а князь Долгорукий мягко удерживает правителя. Скульптор подчеркнул тот факт, что Яков Федорович действительно был из тех немногих, кто мог перечить Петру. Самый известный случай - когда Долгорукий намеренно испортил принятый сенатом и подписанный императором указ о дополнительном сборе с крестьян зерна для нужд жителей Петербурга. Петр I был в гневе от такой дерзости и потребовал немедленно доставить Долгорукого ко двору. Яков Федорович в это время находился на церковной службе. Трижды посылали за Долгоруким, но только выстояв литургию, явился он к государю. Князь попросил не трогать и без того находившихся в бедственном положении крестьян, предложив другое решение по восполнению городских запасов хлеба, а именно - позаимствовать зерно у придворных, в том числе и из своих запасов. И Петр I прислушался к мудрому совету. «Служить, так не картавить, а картавить, так не служить» - этим принципом всю жизнь руководствовался Яков Долгорукий. Встав на сторону Петра в 1682 году во время стрелецкого бунта, он своим служением ни разу не посеял сомнение в преданности государю и государству. Петр I ценил неподкупность и прямолинейность Долгорукого, назначал его на различные должности, связанные с финансированием и снабжением армии, поручал дипломатические миссии. Когда здоровье князя, находившегося уже в почтенном возрасте, ухудшилось, Петр I лично прописывал ему лекарства, чтобы как можно дольше продлить жизнь самому преданному своему слуге. Несмотря на старания врачей и лично императора, Долгорукий скончался в 1720 году.

Кстати. Удивившая многих в те дни, в сентябре-октябре 1993, жестокость «демократов» (тогда ещё не было в ходу слово «либералы») — всё это «раздавите гадину!» даже от Явлинского — в одном ряду с трансляцией CNN расстрела Белого Дома — сейчас мне хорошо понятна. Это инстинкт власти, давящей бунт в зародыше, на опережение. На подсознательном уровне ведь так и выглядело: это же воспринималось не как восстание «парламента» против «президента», но как восстание «советского монстра», вроде бы уже поверженного и похороненного, против нового порядка. Основанного, извините, «на правилах». Когда я сейчас вижу Борреля, Урсулу или Шольца с их непонятно вроде бы откуда взявшейся воинственностью, я вижу ровно тот же самый инстинкт. Старик Байден выразился на удивление ясно, подводя итог женевских переговоров: «Путин просто хочет восстановить Советский Союз». Когда Зеленский в ООН делает основной упор на «границах 1991 года», он об этом же. Там почти толкиеновская история. Враг повержен, раздавлен, он не должен возродиться ни в каком виде никогда и нипочему. Нынешняя западная антироссийская коалиция — это коалиция за непересмотр итогов Холодной Войны. Ну и вот 1993-й. Вроде бы то, что произошло тогда — тотальный разгром этих нелепых «совков», беспомощных и жалких в своём эмоциональном неприятии нового гегемона и новой реальности. Но спустя 30 лет оказалось, что всё несколько сложнее, скажем так… Так что ещё вопрос, кто тогда победил. И одно можно сказать наверняка: итоги Холодной Войны тоже не устоят.

В эти дни у меня юбилей. Ровно 30 лет назад, на следующий день после ельцинского Указа №1400, которым он распустил Верховный Совет, мы с друзьями пришли на баррикады у Белого Дома. Мне оставались считанные дни до 15-летия, поэтому в здание ВС я ходил по свидетельству о рождении, к которому прилагалась бумажная справка, что такой-то является помощником депутата Аксючица на общественных началах. С этого момента и началась моя уже собственно политическая биография. Мы были там всё время, до конца, до 4 октября. После мы сделали спецвыпуск нашего журнала «Славия», вообще-то задуманного как литературно-философский, посвящённый этим двум неделям у Белого Дома. Сумели напечатать его немыслимым тиражом в 2000 экземпляров, и потом ещё несколько месяцев торговали им с лотков в разных местах Москвы. Главным редактором был мой одноклассник Никита Гараджа, а я был ответсеком, наборщиком, верстальщиком и техдиром в одном лице. Ну а параллельно разворачивалась уже кампания в новую Госдуму — я был сборщиком подписей, бригадиром сборщиков, уличным агитатором, вообще это были первые выборы, на которых довелось работать. Потом, когда выяснилось, что я владею разным издательским софтом, меня припрягли дизайнить и печатать листовки и плакаты. А ещё и как райтера — писать тексты. В общем, это было полноценное «крещение» для начинающего политтехнолога. Возвращаясь к тем дням сентября-октября 1993 — я их воспринимаю как инициацию, разделившую жизнь на до и после. «До» было детство, после — уже нет. Когда я пришёл домой, с трудом способный дышать из-за «черёмухи», которой разгоняли митинг у «Краснопресненской», хорошо запомнил ужас, стоявший в глазах родителей. Но мне уже было поди что скажи. Конечно, мы тяжело переживали поражение. Злились на недееспособных вождей, Руцкого, Хасбулатова, депутатов. Но в то же время я ощущал, что всё только начинается. В журнал «Славия» я написал статью, которая называлась «Свобода выбора и свобода отказа» — про то, что настоящая свобода состоит в способности выйти из иллюзии выбора из сорока сортов одного и того же, навязываемой машиной потребления как практическая реализация тяги к свободе. В принципе, я и сейчас под ней готов подписаться, хоть она и была написана 15-летним. Ещё один урок, вынесенный из тех дней — что преодоление тогдашней беспомощности, нашей и наших старших, состоит в глубоком изучении и понимании того, как работает государство, его системы и механизмы. С этого момента я превратился в прилежного ученика, настроенного на набор и систематизацию опыта — и за эти тридцать лет получил его с лихвой, успев поработать и в АП, и в правительстве, и в Думе (причём очень разных лет и созывов), и много где ещё. Но я старался нигде не задерживаться подолгу, и вовремя уходить — как только получал нужные знания и навыки. Сейчас — да, пожалуй, только сейчас — наступает время, когда можно наконец выходить из парадигмы ученичества. Не в смысле «переставать учиться» — это надо делать всю жизнь, но это уже не может быть главным занятием и главной целью. И, да. Помянем погибших тогда, в той короткой, но вполне настоящей гражданской войне в центре Москвы.

Поймал себя на «творческом тупике». Несколько раз пытался написать пост про Карабах, и не нашёл способа высказаться. Дело вот в чём. Наш официоз — он в целом исторически скорее проармянский, армян много в госСМИ. Но в последние годы Азербайджан также активно вербует политологов и спикеров. И для многих известных персонажей это стало чуть ли не основным хлебом. В особенности у тех, кто оказался невостребован у нынешней команды АП. Собственно, в этом и тупик. Что проармянский мейнстрим (в котором, впрочем, принято было всегда ругать Пашиняна), что наши заслуженные криптоазербайджанцы из политического цеха… это про то, что собственно российской позиции по вопросу не было уже очень давно. Равно как и места, где бы она формулировалась. Рулят лоббисты. А значит, что ни скажи, любая герменевтика сведётся к вопросу — вот он сейчас за армян или за азербайджанцев топит? Нет, граждане, я — за русских.

https://tsargrad.tv/news/umeret-ne-poluchilos-prigozhin-i-zhirinovskij-dokazali-jeto-na-fakt-ukazal-chadaev_869619

Поддержу репостом начинающего колумниста Ведомостей ))

Может ли образование стать драйвером развития экономики регионов? Устойчивое технологическое движение вперед невозможно без интеллектуальной среды. Важно создавать ту самую экосистему: новые учебные корпуса, лаборатории, мастерские, современные общежития для студентов. Все эти вложения в образование сегодня - станут инвестициями в экономику территорий завтра. Подробнее - в моей колонке для газеты «Ведомости».

Кстати, небольшой мемуар в тему. Несколько лет назад я, в порядке тренировки мастерства шкипера парусной яхты, прошёл стажировку у бывшего члена советской ещё олимпийской сборной по парусному спорту. Взял яхту в аренду и ушёл вдвоём с тренером в плавание. С множеством приключений, но сейчас один его рассказ. На одной из летних Олимпиад 60х золотые медали в одной из дисциплин в парусных гонках взяла внезапно… сборная СССР. Это было само по себе уже необычно — что-что, а яхтинг всегда считался сугубой привилегией аристократии, буквально накануне там даже правящий греческий король золото брал. Ещё больший шок был у западных спортивных медиа на итоговой пресс-конференции, где русского шкипера спросили, где и как долго он учился яхтингу, а тот и выдал: ну, яхтинг это хобби, а вообще-то я… слесарь. При этом мой наставник раскрыл мне и секрет их тогдашней победы. На сильных ветрах яхтинг — это в первую очередь сноровка, навык и физическая подготовка, собственно спорт, и если бы ветра были сильными, у наших шансов бы не было. Но ветра были слабыми. А наша сборная тренировалась в основном не на море, а на водохранилищах в центральной России, где чаще всего ветра в «морском» смысле слова и нет. Ловить слабые ветра — это в первую очередь настройки парусов, расчёт геометрии движения и филигранное маневрирование. Европейцам и американцам учиться такому в общем негде: у них что в Северном, что в Средиземном, что на Атлантике — перманентная турбина, знай только паруса подставляй. Но здесь интересно и то, что в СССР из этого попытались (был ещё порох-то!) сделать пропагандистское оружие. Типа, вот, у вас на Западе яхты — это роскошь для богатых, а у нас любой простой слесарь, если очень хочет… Кстати, из этого вышло много пользы не только в пропагандистской плоскости: начали делать свои лодки, свои парусные школы, тысячи и тысячи детей начали ходить под парусом на «Оптимистах» и «Лучах»… Ну, потом-то, как водится, не до жиру стало, и тему свернули, а там и Перестройка подоспела. Я вспомнил об этом, когда после очередного похода на очередном арендованном паруснике задумался о том, чтобы купить свой. Возможность тогда была — ну, если поднапрячься, разбить свинью-копилку, продать машину… И вот тут я сказал себе: стоп. Люди обычно покупают яхты тогда, когда у них много денег и много свободного времени. У тебя нет ни того, ни другого. Тебе зачем; чтобы что? Ублажить внутреннего ребёнка? Предъявить это плавсредство в рейтинге социальных достижений? Фото в соцсетях? Аж зубы скрипели, как обидно было слушать в этот момент товарища Внутренний Голос, но он оказался неопровержимо убедителен. И вот тут я почему-то вспомнил того слесаря. Да, яхта была не его, и вообще всё это было рекламным фасадом, за которым стояла суровая машина советской олимпийской системы. Но в замысле ведь СССР и правда был про то, что необязательно быть миллионером, если хочешь поплавать на яхте. Да, она будет не твоя. И да, решать будет в том числе и партком, можно тебе или нет. Но ведь по ту сторону «занавеса» — если нет денег, не видать тебе яхты вообще ни в каком виде.

Чуть в сторону. Тут в комментах в очередной раз читаю: «зачем Чадаев опять всё усложняет, ВСЁ ЖЕ ПРОСТО!» Зверею, мало не бью ноутбуком в стенку. Да, мать вашу. Всё проще, чем кажется, но сложнее, чем вы думали. Есть большая дистанция от уровня понимания, пригодного для того, чтобы увязать идущие на телеэкране новости в некую непротиворечивую картинку и успокоиться, до того уровня понимания, который нужен, чтобы побеждать в войнах, особенно таких, как нынешние.

Я «споткнулся» о тему аристократии, когда писал продолжение серии текстов «о праве на государство». Поскольку это всё есть «сырой» черновик с рабочего стола, пунктиром обозначу логику. Что называется, «потом объясню». Итак. 1. Конфликт людей это в первую очередь конфликт воль, и лишь во вторую — конфликт движимых ими сил. Тезис Сунь Цзы про «победить, не вступая в сражение» — это про идеальную ситуацию, когда война случилась исключительно на уровне нефизической борьбы воль, к примеру, «на доске для игры в го», и противник признал, что твоя воля сильнее. В жизни так никогда не бывает именно потому, что силы и слабости часто оказываются или блефом, или даже самообманом. 2. Со времён изобретения пороха мы живём в парадигме, что ключ к превосходству на поле боя лежит в сфере технологии, наиболее совершенного и эффективного оружия. Это верно в каждом случае, когда «у вас есть Махди, а у нас есть Максим». Но как только превосходство в оружии перестаёт быть хотя бы абсолютным (например, в результате поставок оружия адептам Махди от страны-конкурента, которая тоже умеет делать Максим), в дело включаются другие факторы. В том числе и вопрос о том, «а есть ли у нас Махди». 3. До времён, когда технологии стали решать так многое в войне, сама модель превосходства была другой. Да, оружие тоже имело значение — но «меч-кладенец» был скорее приложением к руке героя, а главным фактором была сама эта рука. То есть ключевой была способность той или иной культуры воспитать соответствующий антропотип — непобедимого воина. И дать ему основания для веры в свою непобедимость — ту самую смелость, которая города берёт. 4. Военное превосходство всегда опирается на превосходство другого рода, лежащее в «структурах повседневности». Превосходство твоих богов (на современные деньги — «картины мира»), превосходство твоей культуры, даже превосходство твоей правовой и политической системы — речь Перикла над гробами павших, jus civitas у римлян; и уж конечно «сим победиши» у христиан и зелёное знамя у мусульман, сюда же и китайское различение 文明 и 野蠻 (цивилизованного и варварского). Но и технологии, в том числе невоенные, в их сакрализованном изводе — что мы видим сейчас в идеологии санкций. 5. Одна из «социальных технологий» в выращивании «ощущения превосходства», появившихся довольно давно, это как раз и есть выделение «аристократии»: особой узкой прослойки людей, культивирующих своё превосходство над другими. Причём, так сказать, «в мирное время» — над своими же, но предполагается, что в военное оно им поможет и побеждать врагов. Это есть в модели уже у спартанцев с илотами; ситуативно возникает всякий раз, когда «ассабия» захватывает очередной «мулк» (по ибн Хальдуну) и формируется ещё и этнически обусловленная дистанция между верхней и нижней стратами. 6. Ибн Хальдун фиксируется только на одном факторе превосходства — «сплочённости» (той самой ассабии), но если брать контекст греческой и особенно римской истории, то там ключевым фактором превосходства выступала вовсе не ассабийная связность, а скорее культурная гегемония. Наиболее чистые примеры — Византия и Халифат, которые многие века сохраняли культурное доминирование над территориями, над которыми утратили военную и политическую власть. То же видим и у китайцев, даже после побед над ними окраинных варваров — будь то монголы, манчжуры или уже в ХХ в японцы. 7. Ключевой дефект всех аристократий у всех народов во все времена — это неспособность к воспроизводству, вырождение в следующих поколениях. Закон биологии, как долго объяснял мне Зимов. Именно для борьбы с этим и создавались разные родовые институции правильного выращивания наследников, впоследствии «обобществлённые» и ставшие школами и университетами.

Об аристократии. Мои родители — оба выходцы из социальных низов, но есть отличия: мама родилась и выросла в курской деревне, папа — в московской коммуналке на Белорусской. Поэтому мама любила рассказывать услышанную от её отца-плотника туманную легенду, что её предки Кареловы на самом деле никакие не Кареловы, а Колеровы, курские дворяне из обрусевших немцев, что было, понятное дело, явным вымыслом. А папа — Виктор Алексеевич Чадаев, которому от его отца досталась только фамилия, потому что тот погиб в 1935-м в производственной аварии на станции Нижние Котлы, наоборот гордился тем, что он — «придворного воспитания», из послевоенной городской шпаны. И ко всем разговорам про «тех самых» Чадаевых-Чаадаевых относился презрительно — в его представлении, наоборот, высшую ценность имело именно пролетарское происхождение. Однажды, уже в подростковые годы — а это годы лютой Перестройки, какой-нибудь 92 или 93 — я пришёл к отцу вот с каким разговором. Спросил его: как думаешь, почему советские люди начиная примерно с 60-х стали так любить снимать и смотреть фильмы про самих себя, разодетых в дворянские костюмы и изображающих разную там аристократию? От бондарчуковской «Войны и мира» до рязановской «Гусарской баллады», от «Обыкновенного чуда» до «Трёх мушкетёров». Вопрос этот у меня возник, как ни странно, после прочтения «Трудно быть богом» Стругацких — которые, если разобраться, написаны совершенно в этом же духе: «прогрессор» из коммунистического завтра оказался в инопланетном феодальном вчера почему-то опять-таки именно родовитым аристократом, а не простолюдином, кем он по идее должен был выглядеть куда органичнее. Папа мне ответил, что ему в этом видится как раз плебейство. Ну типа как крестьяне, разграбившие в революционные годы барскую усадьбу, пытаются у себя в деревне танцевать «господские» танцы под стащенный оттуда патефон. И что настоящий аристократизм состоит в том, чтобы уважать своих не выдуманных, а подлинных предков, кем бы они ни были. Но он мне не ответил на мой следующий вопрос: а почему «аристократизм» это вообще что-то хорошее? Много позже я услышал от Глеба Павловского рассуждение — тоже не его собственное, а, по-моему, от Гефтера — про парадоксальный аристократизм позднесоветского человека. Тот почему-то в какой-то момент проникся уверенностью, что само рождение в «такой» стране даёт ему основания для некого чувства превосходства над кем угодно в мире. Мне это трудно было слышать — я помнил, как одноклассники, даже из вполне приличных семей, рылись в помойке у чешского посольства, дабы найти там фантики и особенно вкладыши от иностранных жевачек, которые почему-то у нас сильно ценились. Ну а учившийся в параллельном классе негр Франсуа был вообще высшим существом: как же, хоть и с русской мамой, но ведь «иностранец»! Потом я понял, что имел в виду Павловский, когда пересмотрел опять же советское кино «ТАСС уполномочен заявить» со сценой противостояния офицера КГБ (Ю.Соломин) и офицера ЦРУ (В.Кикабидзе) на территории страны «Нагонии». К тому моменту я уже знал, что кино снимали в Гаване, а на самом деле под Нагонией имелась в виду Ангола, и не только это — сверстник-сосед по двору оказался сыном одного из прототипов как раз героя Соломина. ЦРУ-шник — долларовый мультимиллионер, который, даже проиграв в Нагонии, вернётся на виллу во Флориде; КГБ-шник, даже выиграв, вернётся в двухкомнатную хрущёвку в Ясенево и будет жить на советскую зарплату, а его жена — стоять в очередях за каким-нибудь очередным дефицитом. Но там, в Нагонии, он говорит со своим визави как представитель высшей касты с низшей, и у него как будто бы есть серьёзное внутреннее основание для этого. Как бы говорил Королёв с Маском? Неважно, сколько у тебя миллиардов — важно лишь то, насколько ты хороший инженер.

Среди главных сподвижников Петра I можно выделить новгородского архиепископа Феофана Прокоповича. Философ, просветитель и царедворец, он был главным идеологом многих петровских преобразований. Именно его авторству принадлежит синодальная реформа, упразднившая патриаршество и встроившая церковь в государственный аппарат. Одним из нововведений, учрежденных Петром с подачи Феофана, стал новый порядок престолонаследия. Отныне трон передавался не прямым потомкам по мужской линии, а по личному волеизъявлению государя. В дальнейшем, правда, это послужило поводом для ряда дворцовых переворотов. Прокопович был прекрасно образован и обладал талантом оратора - он воспевал Петра и все его деяния, и его речами заслушивались. Благодаря его риторике состоялась мифологизация образа первого русского императора. Так, к 25-летию победы в Полтавской битве по инициативе Феофана в Петергофе был открыт фонтан «Самсон, разрывающий пасть льву», как аллегория победы Петра над шведами. Философия Прокоповича легла и в основу идеи возведения монумента «Медный всадник». Святитель писал исторические произведения, трактаты по физике, астрономии, математике и педагогике. За всю жизнь собрал богатейшую библиотеку, по тем временам, пожалуй, лучшую в России. Феофан успел послужить 4 императорам: Петру I, его вдове, Петру II и Анне Иоанновне. Свою уникальную библиотеку Прокопович завещал Новгороду, и она продолжительное время находилась в Новгородской духовной семинарии. Феофан Прокопович был похоронен в новгородском Софийском соборе, но в советские годы его захоронение было уничтожено. Сегодня его фигуру можно увидеть в центре Великого Новгорода на памятнике «Тысячелетие России».

В предутреннем сне обнаружил себя на кафедре читающим лекцию по проблемам военного ИИ. Проснувшись, записал то немногое, что успел запомнить. Тема была такая: можно ли научить машину такому сугубо человеческому понятию, как «враг». Ну и, соответственно, «друг». Существующие системы «свой-чужой», включая древние докомпьютерные пароль-отзыв, герб на щите, знак рыбы на песке и т.д. — это всё алгоритмика, позволяющая обойти проблему. Имеешь идентификатор установленного образца — значит, свой; «доступ разрешён». Пресловутая «паляныця», как ни странно, даёт некоторый ключ. Способность фонетически грамотно произнести это слово — тест на то, что человек, по крайней мере, долго пребывал в определённой языковой среде, не является чужаком. Аналогичным образом Боливар вылавливал испанских солдат, переодевшихся в гражданское и прячущихся по деревням: кто произносил «АндалуСия» с твёрдым С, оставался в живых, а кто через th — пускался в расход. Это не ответ на задачу: это тоже внешний признак, но такой, который трудно или труднее симулировать. Человечество прошло длинный путь от времён, когда любой чужак не из своей пещеры это потенциальная еда, и до попытки (впрочем, неуспешной) превратить всё многомиллиардное уже человечество в такую «пещеру», где вообще никто никому не враг. Но вражда продолжает возникать — от бытового насилия для больших войн. Для нас, белковых, это химия — агрессия, Лоренц, всё такое. Но можно ли её понять и воспроизвести холодным кремниевым разумом? Дальше я говорил: кому не нравится думать о вражде, пусть думает о любви — это, в сущности, одно и то же: «любимый враг». Почти всё забыл, но ещё пара мыслей осталось. Кремниевый мозг отличается от белкового тем, что имеет чисто электрическую природу, тогда как белковый — электрохимическую: в наших процессах мышления гормональный контур играет важнейшую роль. Чувства — химия. Мозг занимается их «обслуживающей» рационализацией. Сегодняшний кремниевый мозг занимается вынесенной наружу рационализацией опять же наших чувств. Чувства в некотором смысле слепы и их легко обмануть — то, на чём стоит, в частности, вся парфюмерная индустрия. Но субъектность формируют именно они, а не разум. Поэтому практически обучать ИИ «искусству вражды» (ну или любви) надо начиная с декомпозиции базовой рефлекторики — не какой-то один признак, как в системах свой-чужой: есть код доступа или нет. А многокомпонентная онтология «друга» и «врага», состоящая из сотен, мб тысяч признаков, организованных друг относительно друга иерархически-сетевым образом. Причём даже если какие-то не сработают, главное, чтобы в целом срабатывало «больше половины».

Вчера, поскольку из-за болезни смотреть в экран было больно, писал разные мысли в тетрадку. Прямо с утра, от записанного сна. Сегодня буду потихоньку оцифровывать

По сегодняшней стратсессии у Мишустина по нацпроекту дроностроя. Я какое-то время назад сделал лёгкий очерк архитектуры нацпроекта здесь в канале — легко найти по тегу #нацпроектБАС. Но не высказывал никаких оценок и критики публично, поскольку понимал, что это будет читаться не в контексте «пользы дела», а в контексте «кто молодец, а кто нет». Ходил злой две недели, думая о том, кому бы «отгрузить» свой критический разбор — так, чтоб дошло. Нашёл в итоге одного из разработчиков, изложил ему свои соображения. Сегодня некоторые из них были высказаны у премьера — пусть не мной, но не без моего участия в подготовке тезисов. Я считаю, что переход к массовому использованию дронов в гражданском секторе, подготовка большого количества специалистов — это, среди прочего, ещё и большие риски. Аварий, ошибок управления, сознательных диверсий и терроризма с использованием БЛА. Сейчас мы чуть ли не каждый день отражаем атаки украинских дронов — а завтра школьники из кружка дроноводов будут шмалять друг другу в окна FPV-шками, а наркоторговцы будут доставлять свой «товар» дронами через любые заборы и границы. Это не повод отказываться от планов, но такое развитие событий важно предвидеть уже сейчас. Поэтому одна из ключевых задач при запуске отрасли — это разработка систем и механизмов защиты от непрофессионального, противоправного и вредительского применения беспилотников. И начать надо с самого острого — с систем противодронной защиты гражданских объектов. Это должно быть приоритетом не третьей-пятой, а первой очереди.

«Победителей не судят» - эту фразу ошибочно приписывают Екатерине II. На самом деле ее сказал Петр I об одном из самых талантливых военачальников его эпохи - Михаиле Михайловиче Голицыне. Человек с умом и честью, именно так говорили о нем современники. Михаил Голицын всю свою жизнь провел в действующей армии. Он снискал уважение Петра I еще во время Азовских походов, но истинный талант полководца раскрылся во время Северной войны. Пожалуй, не было ни единого сражения, в котором бы не принял участие Голицын. Он был верным соратником Петра, и лишь во время решающей битвы за Нотебург посмел ослушаться государя. К осаде стратегической крепости готовились тщательно: для быстрой переброски на Ладогу была построена специальная дорога, в Новгороде готовили осадную артиллерию и шанцевый инструмент. К августу 1702 года к Нотебургу начали стягиваться осадные войска, первыми подошли батальоны из Новгорода, в сентябре прибыл сам Петр I. Кровопролитный штурм начался в середине октября. Русские войска упорно, атака за атакой, пытались штурмовать шведскую крепость, но все попытки были тщетны. Исход битвы, казалось, был предрешен, а потому Петр I дал приказ отступать. Но Голицын проигнорировал приказ государя. После 13-часового штурма неприступная крепость была взята. Именно тогда Петр I и сказал фразу, ставшую впоследствии крылатой – «победителей не судят». Михаил Михайлович одержал множество побед, воевал на суше и на море. Благодаря успеху в морском сражении при Гренгаме, последней крупной битве Северной войны, безраздельное шведское влияние на Балтийском море сменилось российским. «Прилежание и храбрость превосходит силу» - медаль именно с такой надписью была вручена военачальнику, принесшему эту судьбоносную победу. Род Голицыных подарил России большое количество величественных имен, но только Михаил Михайлович был удостоен чести представлять свою фамилию на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде.

Слайд к моему ночному тексту про ультраструктуры

Вот вам шикарная история, как превратить "холодный" обзвон в "горячий" и сделать нежелательные звонки - желанными. Разговор в утренней красноярской маршрутке: - А тебе звонил Жириновский? - ??? - Пишут, что людям с утра звонит Жириновский и зовет на выборы. - !!! Блин, мне не звонил. - И мне не звонил. ВОТ БЫ ПОЗВОНИЛ! Это обязательно должно войти в учебники для политтехнологов. Партия ЛДПР однозначно стала технологическим тренд сеттером нынешнего политического сезона.

Прогресс не остановить. Сегодня нейроЖириновский обзванивает народ, призывая на выборы, завтра нейроПригожин будет отложенными звуковыми сообщениями звать на марши, а послезавтра…