Вадим Гетц

А после того, как закончится выставка на Поклонной, нет планов - выставить эту технику возле посольств стран, поставивших ее Украине? По-моему, было бы красиво. https://t.me/maester/5965

Когда я ещё читал писателей-фантастов из категории гуманистов-прогрессистов, - я вместе с их инопланетными персонажами удивлялся тому, как земляне непродуктивно тратят свои ресурсы на борьбу друг с другом. По меркам вселенной деление планеты на государства, которые борются между собой за клочки моря и суши вместо того, чтобы объединить усилия и устремиться к звёздам, - представляется вселенской же глупостью. Почему бы не жить по Маяковскому: без россий, без латвий, а единым человечьим общежитием? Наверное, старею, - но теперь мне наше земное разделение не кажется такой уж глупостью. Вот глобалисты, - они разве не стремятся к тому, чтобы всё объединилось по каким-то их законам? Получается, что они самые прогрессивные, - но хотели бы мы жить по тем законам, особенно теперь, когда понятно, куда они ведут? Выходит, не в техническом объединении или разъединении дело... Возможно, ответ кроется в том, что это только формально мы делим море и сушу, и будь дело только в них - можно было бы и отдать всю нашу одну шестую на общее благо. Но дело далеко не в территориях - дело в смысле существования. Мы уже имеем такое явление, как потребительство, в качестве примера следования чужим законам и правилам. Если признать духовный мир таким же реальным, как мир физический, - то в размежевании мы обретаем шанс на спасение. В школьные годы нам постоянно твердили, что бытие определяет сознание. В некотором роде это вполне верное утверждение: если бытие таково, что ведёт к вырожденчеству, к духовной деградации - от такого бытия нужно держаться подальше. Зона карантина при такой заразной эпидемии - вполне разумная мера.

Если у вас плохой день, то просто помните, что в аэропорту Вены есть уголок для людей, которые прилетели в Австрию вместо Австралии

Доброе утро, страна! Zлой Пруф

Доброе утро!)

И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: «От Маяковского».

Oдна из сaмых трoгатeльных истoрий жизни Мaякoвского прoизoшла с ним в Пaрижe, кoгда oн влюбился в Тaтьяну Якoвлeву. Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов. Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один. От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму - Одну или вдвоем с Парижем!» Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского». Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом. Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского». Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли. Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: «От Маяковского». Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, однажды, в конце семидесятых, советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж. Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными. В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд… — Пейте чай, — ответила Татьяна — пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?

Доброе утро! С Благовещеньем Господним всех православных!