Механика звука

Ранние симфонии Н.Я. Мясковского Слишком авангардный и сложный для одних, слишком архаичный для других, Николай Яковлевич Мясковский не входит в ряд самых популярных советских и русских композиторов. Но он один из крупнейших симфонистов, ему принадлежит почти тридцать симфоний, а также симфонические опусы других жанров. Считается, что именно он сопрягает дореволюционное симфоническое наследие России и традиции советского симфонизма, именно через его сочинения проходит линия исторической преемственности. Его ранние симфонии отличает сосредоточенность, лиричность, которая часто трансформируется в мрачность: редкие эпизоды прозрачности и ясности омрачают зловещие ноты. Для музыкальной манеры раннего Мясковского характерна вязкая, тяжёлая полифония — музыка многопланова, подобна старинному пейзажу, на фундаменте густых басов вырастают несколько музыкальных линий, которые перекликаются, сталкиваются, переплетаются. Будто полотно, будто орнаментальный гобелен, узор из линий ткётся, усложняется, охватывает и пленяет слушателя. Ранние симфонии Мясковского полны томления и экстаза, напряжения грусти — это не тревога и беспокойство неупорядоченности, но сочащаяся негативной, темной энергией гармония и соразмерность тотального, всеохватывающего минора. Мелодии будто движутся по вечной спирали, не к небу, а устремляясь всё ниже, глубже, во тьму. Если часто минору свойственен вопросительный или недоумевающий характер, то тут скорее характер утверждающий: это не внешние обстоятельства, но склад личности, которая уже обвыклась, адаптировалась к неизбежной трагичности самой жизни. Если в симфониях Чайковского, с которыми сравнивают сочинения Мясковского, динамика часто создаётся яркой, остроумной, блестящей инструментовкой, благодаря которой каждая тема преломляется, обретает свой голос, то инструментовки Мясковского достаточно однообразны и монотонны — оригинальность достигается не за счёт тембрального разнообразия, а за счёт самого гармонического и мелодического материала и — главное — фактуры. Романтические симфонии часто — это драматические повествования о борьбе и примирении беспокойного субъекта; позднеромантические симфонии Мясковского скорее повествуют о напряжении и противоречиях не в субъекте, но в самом мире: образы сменяют образы, их множество, они подвижны, неустойчивы, dies irae может соседствовать с революционной французской песней и старообрядческим духовным стихом. Слишком многое происходит в них, чтобы отделять субъекта от мира, в котором он живёт; субъект растворяется в мире. Объективность полифонии поглощает субъективность мелодии. Симфонии, как и оратории, и даже оперы, в отличии от солипсизма, к примеру, баллад, ноктюрнов и так далее, тяготели к онтологической перспективе, к попытке схватить с помощью музыкальных средств отношения и динамики мира социального, лишь отраженного, но не растворенного в личности. Лирическое "зачем" — элемент симфонической мозаики, которая стремится звукоописать объективность целого мира, диалектику объективного мира, отраженную в борьбе противоречий мира субъективного. Среди ранних симфоний Мясковского особенно, на мой взгляд, выделяется Шестая, которую современники окрестили симфонией, первой заслуживающей имя Шестой после Патетической Чайковского. По словам многих современников, так грандиозно, размашисто, масштабно, катарсически до Мясковского сочинял разве что Малер и, быть может, Вагнер с его величественными циклами. Это самая и продолжительная и амбициозная из симфоний композитора. В ней преломилось авторское восприятие революционных событий Октября — трагичность, жертвенность, могучая и жестокая сила революции, в огне которой сам Мясковский потерял отца и многих родственников и друзей. Впервые симфония для тройного состава оркестра с челестой и хора в финале была исполнена в 1924 году. В 1947 году автор подверг партитуру ревизии, финальный хор стал необязательным, ad libitum. Сам автор самоуничижительно отзывался о симфонии как об "интеллигентско-неврастеническом" опыте проживания событий революции.

Тонкость, чувственность, углубленность в те жестокие годы считалась признаком упадочности, исторической/идеологической отсталости и буржуазности. Несмотря на то, что это "симфония об опыте", "Я" в этой симфонии обобщенно, а опыт универсален. Поэтому она всё ещё остаётся объективной симфонией о мире и человеке как части мира, а не о личности как обособленной единице, отрешенной и самососредоточенной; абсолютность и тотальность мира включает личность. https://youtu.be/iP6YcCF7fAE Тонкость, чувственность, углубленность в те жестокие годы считалась признаком упадочности, исторической/идеологической отсталости и буржуазности. Несмотря на то, что это "симфония об опыте", "Я" в этой симфонии обобщенно, а опыт универсален. Поэтому она всё ещё остаётся объективной симфонией о мире и человеке как части мира, а не о личности как обособленной единице, отрешенной и самососредоточенной; абсолютность и тотальность мира включает личность. https://youtu.be/iP6YcCF7fAE

Путешествие к новой внеземной родине, полное грёз, мечтаний и предвкушении в свете необыкновенных предзнаменований. На своих ранних альбомах Кристина Отт тоже всегда использовала волны Мартено, но только на "Химерах" они единственный источник звука. Впрочем, пьесы не монофоничны, композиторка использует многодорожечную запись. Таким образом "Химеры" — это запись, невозможная в концертных условиях для музыканта соло. Одновременное звучание нескольких волн Мартено, последовательно записанных на одном инструменте Кристиной Отт, изобретательно аранжировали и трансформировали эффектами продюсеры Фредерик Оберланд и Поль Режимбо. Эффекты усиливают разнообразие звуков и расширяют звуковую палитру и без того богатого инструмента — звук то размывается, то начинает пульсировать, то обретает резкие металлические нотки, то теряется в звуковом пространстве, то становится пугающе близким. С каждым треком — пьесой со своим уникальным характером — кажется, что путешествие продвигается все дальше, прочь к границам галактики, в космическую пустоту, в которой встречается странное, загадочное, необъяснимое. Если на средневековых картах на неисследованных территориях пометка гласила "здесь могут водиться львы", то в космосе могут водиться грандиозные химеры, существа, чья плоть состоит из туманностей, звёзд и черных дыр. И кажется, что каждая пьеса с альбома Кристин Отт живописует одно такое титаническое существо. https://christineott.bandcamp.com/album/chime-res-pour-ondes-martenot

Химеры Кристины Отт Постепенно, после очень долгой паузы-затмения, длившейся с весны, возвращаюсь к прослушиванию музыки и ведению канала. Я очень скучал по этому важному для меня делу и по общению с вами, уважаемые подписчики, но только сейчас начинаю чувствовать силы к написанию текстов и внимательному изучению звуковых пространств и структур вопреки. Многие слушатели, даже достаточно авантюрные и погруженные в историю звука, никогда не слышали об Ondes Martenot. Представленные публике впервые в 1928 году виолончелистом и педагогом Морисом Мартено, волны Мартено — ранний электро-механический инструмент, поистине уникальный своим звучанием, настроением. Это синтезатор до синтезаторов, созданный на самой заре электронной музыки, который обладает богатством нюансов и выразительности, сопоставимым с таковым у классического акустического инструмента. Однако специфика тембра задаёт определенный диапазон возможных ассоциаций — чаще всего музыку для волн Мартено описывают как мистическую, волшебную, космическую, в ней — несомненность снега и сомнения сумерек. Часто этот инструмент сравнивают с другим, более популярным и известным публике "пионером" электронных инструментов — терменвоксом, однако это достаточно поверхностное сравнение. В сердце и того, и другого инструмента — электричество, но тембры, звукоизвлечение сильно различаются. Волны Мартено оборудованы клавиатурой, но не в этом основное отличие для слушателя, ведь на них также можно исполнять глиссандо благодаря кольцу, передвигаемому по проволоке и надеваемому на палец — у Волн более хрустальный, матовый в верхах и гнусавый, вибрирующий, хрустящий в низах тембр, напоминающий иногда деревянные духовые, особенно кларнет, тогда как тембр терменвокса гораздо более нейтральный, лишенный характера, универсальный. Впрочем, как и в случае с инструментом, изобретенным Львом Терменом, волны часто сравнивают с человеческим голосом — они тоже способны на кристальную шепчущую холодность и отчаянный вопль, способны на шёлковую ласку напевности и на интенсивную плотность речитатива. Для волн Мартено писало множество композиторов, преимущественно французских — пожалуй, чаще всего исполняются классические сочинения Оливье Мессиана, Дариуса Мийо, Андре Жоливе. Также для инструмента писали Тристан Мюрай, Эдгар Варез, Джачинто Шельси, Бернардо Пармеджиани. Волны Мартено одноголосны, поэтому сольно на инструменте может исполняться только монодия (как, скажем, в цикле Шарля Кеклена "К солнцу"). Впрочем, обычно композиторы сочиняют сразу для нескольких волн Мартено ("Праздник прекрасных вод" и "Молитва" Мессиана) или же для волн Мартено с сопровождением (Турангалила-симфония Оливье Мессиана, Три поэмы Андре Жоливе, Сюита для Волн Мартено и фортепиано Дариуса Мийо). В сочинениях инструмент может звучать бойко и отрывисто как пастушечья свирель, напевно и плавно как виолончель или же грандиозно и плотно как орган. Инструмент, который никогда не был массивно популярным, оказался на грани забвения после смерти его изобретателя в 1980-е годы; быть может, за все годы его существования на нем профессионально научилась играть лишь сотня человек. Однако, в том числе благодаря киномузыке, популярной музыке и недавнему интересу к ранней электронной музыке, сейчас об инструменте всё чаще вспоминают — современные работы для волн Мартено отличает экспериментальность и изобретательность. Исключением не является и альбом французской пианистки, ондистки (исполнительницы на волнах Мартено, ondes Martenot) и композиторки Кристины Отт "Химеры" (Christine Ott's Chimeres). Кристина Отт прежде всего известна как кинокомпозитор; однако она часто аккомпанирует на волнах Мартено современным музыкальным проектам в жанрах популярной, лёгкой или электронной музыки (к примеру, она играла в проекте Яна Тирсена). "Химеры" — это прежде всего музыкальное путешествие, выдержанное в эстетике научной фантастики; движение сквозь грандиозные звуковые туманности, мимо пульсаров, звёзд, метеоров, планет, движущихся с головокружительной скоростью по неистовым орбитам.

На днях вышла рецензия Леонида Кравченко в любимом Джазисте на наш с Алексеем Кругловым Music After the End of Time. Буду рад, если её прочитаете! https://jazzist.club/alexey-kruglov-yuri-vinogradov-music-after-the-end-of-time/

#проиграл Юрий Виноградов - Морфий (2021) Наконец и я могу сказать, что вышел мой "довоенный" текст (да-да, написанный в 1938 году, других войн не бывает же никогда). На Джаззисте вышла рецензия на альбом Юры и, перечитав ее почти спустя три месяца, я могу сказать 3 вещи: 1. Этот альбом - штука едва ли в вечность, потому что с нарастанием смыслов вокруг увеличивается количество вызываемых от него эмоций и мыслей. 2. Это правда мой лучший текст, уж из 3 для Джаззиста точно. Спасибо огромное Наталье за топовейшую редактуру. 3. На тексте страшно заметен уровень если не беззаботности, то легкости образа мысли, которому теперь нет места в голове. И это я еще там не шутил, но другим отсюда кажется все, и метафоры, и лексика. Читайте рецуху на Джаззисте по ссылке! И Берегите себя.

Руслан Рафиков, автор крутого и крайне рекомендуемого мной канала Лежбище Тюленя, написал для Джазиста рецензию на мой Морфэ.

Если другие площадки вам неудобны, то выкладываю музыку и здесь.

Если другие площадки вам неудобны, то выкладываю пьесы из альбома и здесь.