Тёмная теология

Давно наблюдаю за приключениями политической теологии в российском академическом пространстве. Все причастные знают, и я об этом даже писал для более широкой аудитории, что в России случайным образом самым популярным политическим теологом оказался Карл Шмитт, хотя он на самом деле никакой не теолог, а скорее юрист и политический философ с неким налётом мистического апокалиптизма, который он сам небезуспешно создавал вокруг себя. Так получилось, что Шмитта как политического теолога стали продвигать светские социологи и философы, и это было вполне естественно в условиях, когда у институциональных теологов (как церковных, так и университетских) политическая теология оставалась (и до сих пор остаётся) табуированной дисциплиной. И поначалу такой заход в политическую теологию через Шмитта, а позже – через методологически близких к нему (с точки зрения теологичности) Агамбена, Беньямина, Таубеса и др. был чем-то действительно свежим и интересным. Но меня всё время волновало два вопроса: почему это теология? и как это всё соотносится с мировой политической теологией, где все эти персонажи в лучшем случае глубоко маргинальны? Один коллега, связанный тогда с центром “Стазис” в ЕУ СПб спрашивал меня, кого из мейнстрима политических теологов стоило бы перевести на русский язык, и я без колебаний отвечал: Джона Ховарда Йодера – самого цитируемого в мире политического теолога, которого у нас просто не знают. Ну либо “Теологию освобождения” Гутьерреса, масштаб влияния которой не сравнится ни с каким Шмиттом. Ни Йодера, ни Гутьерреса, кажется, так и не взялись переводить, зато издательство “Владимир Даль” стало выпускать серию “Политическая теология”, в которой на данный момент вышло уже с десяток книг, но среди них нет ни одной теологической. Тут надо оговориться, что сами по себе издания сделаны качественно, и я только приветствую их появление на русском языке, но это, конечно, никакая не теология. Но это, впрочем, неважно. А потом светские учёные, продвигавшие шмиттеанскую чрезвычайщину как политическую теологию, начали богословствовать, и пазл в моей голове сложился. Политическая теология в российской академии – это пространство, где в наукообразную форму можно облечь любой bullshit, как бы дико он ни звучал с точки зрения научного метода. В нём можно забить на аргументы и методологию, там вполне допустимо, что Катехон слипается со Спасителем, а иногда становится предвечным Мельхиседеком (что? да!). Это делёзианское тело без органов на организме политической теории – чистая потенциальность и безудержная креативность. Эзотерическая надстройка над социологическим базисом, которая позволяет продавать продукт с надбавкой за тайное знание. Правда, работает такой подход только если оказывается чистым хулиганством и интеллектуальным весельем, где спикер всё время иронически подмигивает слушателям, а те считывают эту иронию и вместе угорают. Это похоже на совместный просмотр плохого кино, где удовольствие возникает из переживания нелепости увиденного и услышанного, которое даже может порождать некие смыслы. Но когда всё это начинает подаваться или восприниматься на серьёзных щщах, ничего кроме испанского стыда испытывать невозможно.

Андрей Шишков: вырезанное (+ 35 минут) На нашем Бусти доступен эксклюзивный контент, не вошедший в последний подкаст с Андреем Шишковым. 35 минут видео о православной реформации, религиозном опыте и разных языках современной философии. Спонсорская подписка пока недоступна, но вы можете получить доступ за небольшой разовый донат. Мы работаем над созданием эксклюзивного контента для спонсоров, переходите на Бусти, нажимайте "отслеживать" и следите за новостями!

Почитал комменты к нашему с Алексеем подкасту про тёмную теологию и обратил внимание, что для некоторых комментаторов само по себе обращение к философии при обсуждении божественного становится признаком бездуховности и даже препятствием к спасению в вечной жизни. А духовное – это “непосредственное общение” с Богом, то есть, переводя на более понятный язык, – поиск “духовных состояний”. И это наблюдение позволило мне сформулировать для себя ещё одно преимущество моего подхода к богословию и религиозному опыту: тёмная теология позволяет уйти от бесконечной погони за “духовными состояниями” и сфокусироваться на более реалистических аспектах богопознания. Ведь если ты знаешь, что к божественному нет прямого доступа, а все переживаемые состояния – видения, зовы, манифестации разных сущностей, пророческие сны, явления света проч. – представляют собой активные репрезентации ума, проживаемые в сфере чувственного (феноменального) опыта, то их ценность как “сверхъестественного“ опыта заметно снижается. Этот опыт становится в один ряд с “естественным”, в котором мы точно так же имеет дело с чувственными объектами и качествами. Когда-то я пробовал пожить в монастыре, даже двух – на подворье Троице-Сергиевой лавры в Москве и в Соловецком монастыре. В общей сложности я провёл в монашеской общине больше года. И как и многие, кто шёл в монастырь за каким-то уникальным духовным опытом, я изучал (под присмотром духовника) монашескую литературу и пытался применить на практике, что советовали отцы-пустынники, исихасты и другие подвижники. Оглядываясь почти на 20 лет назад, я понимаю, насколько многие вещи были наивны и глупы, но вспоминаю о них с теплотой, поскольку они стали частью моего религиозного опыта. Вокруг меня было немало религиозных энтузиастов, которые искали “духовных состояний” – ощущения теплоты от непрестанной Иисусовой молитвы, световых явлений, умиления от дара покаянных слёз, чувства бесстрастности и отрешённости, особого состояния лёгкости от ежедневного причащения (сложно описать – кто пробовал, поймет, о чём я). И, будучи увлечёнными этими поисками, они, конечно, игнорировали разнообразные предостережения, что как раз не надо искать ”состояний“, как от своих духовников, так и из монашеской литературы. Я тоже ненадолго окунулся в эту погоню за “состояниями”, но, видимо, моя буддийская прививка не дала мне погрузиться туда с головой (ведь сансара и есть нирвана повседневная жизнь уже и есть практика). Делается это для того, чтобы найти подтверждение правильности своего духовного пути. Ведь если ты испытываешь “состояния”, то находишься в непосредственном общении с Богом, а значит знаешь, как правильно. В чем здесь проблема? По сути поиск “духовных состояний” заводит богопознание в тупик. Ведь, когда эти “состояния”, возникающие в сфере чувственного опыта и испытывающие на себе всю мощь влияния культурных факторов (недаром переживаемые состояния, как правило, соответствуют тем, что описаны в книжках – форма их переживания тем самым практически предопределена), воспринимаются как непосредственный контакт с божественным в реальности, ничего сверх того уже и не нужно. Но на самом деле это одна из самых грубых и далёких от реальности форм богопознания. Она связана с активным конструированием чувственного объекта и его качеств в уме, и в ней нет никакого прорыва к реальности, который достигается средствами абстрагирования от ментальных репрезентаций. Недаром самая продвинутая христианская мистика настаивает на безóбразном созерцании, которое по сути – ни что иное как последовательное восхождение к ещё большей абстракции, то есть разновидность философского размышления (θεωρία). Такой путь позволяет исследовать реальные качества Бога как четвероякого объекта. И получается, что философия позволяет нам продвинуться на пути богопознания дальше, чем переживание “духовных состояний”.

Вот как нейросеть Midjorney видит тёмную теологию. Созерцатель в чёрном и непроницаемой маске – это скорее ожидаемо, а вот куст зелени – это контринтуитивно, но очень точно. Мне нравится Спасибо моему другу, нейро-диджитал-теологу Владимиру Шмалию за картинку

В новом подкасте Теоэстетики 2.0 поговорили с Алексеем Гагинским про тёмную теологию спустя три года (OMG!) после нашего с ним диспута. Конечно, за два часа сложно раскрыть тему полностью, но некоторые важные вещи удалось проговорить. В частности, как менялся за эти годы мой подход, и к чему я пришёл сейчас: тёмная теология – это богословский реализм. Надеюсь, вы получите такое же удовольствие от нашей беседы, какое получил я в процессе записи

Выступил на конференции в Алматинской духовной семинарии с предложениями для новой экклезиологической парадигмы. Вариантов много — только успевай пробовать

Тут мне прислали фотку с одного мероприятия, где предлагают отменить ООО в философии. Значит хорошая вещь – надо брать, пока не стала дефицитом. Остаётся непонятным, куда попадает русский трофей Кант. В русскую религиозную философию?

Тут мне прислали фотку с одного мероприятия, где предлагают отменить ООО в философии. Значит хорошая вещь – надо брать, пока не стала дефицитом. Остаётся непонятным, куда попадает русский трофей Кант. В русскую религиозную философию?

В новом выпуске подкаста Теоэстетика 2.0 очень приятный и интересный разговор, который слушается на одном дыхании. Алексей Гагинский распрашивает библеистку из ПСТГУ Анастасию Медведеву про иронию в Библии, комизм в богослужебных текстах и другие забавные мелочи. Прям захотелось послушать курс библейского литературоведения от Анастасии. https://www.youtube.com/watch?v=_i4uk3GqjdA&t=639s

Если у вас есть сомнения относительно того, зачем теологу изучать как “мыслят” не-человеческие существа, то посмотрите вот эту лекцию Симоны Котвы, где она излагает некоторые тезисы своей будущей книги. Видео разбито на две части: небольшое художественное вступление и сама лекция. https://www.youtube.com/watch?v=F38PBMuSg5I Если коротко, то Симона, опираясь на работы феноменолога Майкла Мардера, работающего с тематикой субъективности растений, сравнивает его концепцию plant-thinking с экстатическим опытом христианских мистиков. В каком-то смысле мистик при созерцании Бога переходит в своеобразный plant-mode, который она раскрывает через понятие внимания, но особого рода: больше пассивного, чем активного; внимающего, а не обращающего внимание; похожеего скорее на сенсорное восприятие, чем на волевой акт. Как подсолнух поворачивает соцветие вслед за солнцем, так и мистик воспринимает божественную благодать. Интересно, что мистика в её понимании противоположна аскетике: активные усилия могут помешать распознать мистический опыт. А постоянное стремление стяжать благодать может привести к выгоранию. Растение, постоянно находящееся под прямыми солнечными лучами, в конце концов засыхает, ему также нужна тень и ночь. По-моему, очень трезвый подход, созвучный моему собственному подходу. Про Мардера: в 2013 году он опубликовал книгу Plant-Thinking: A Philosophy of Vegetal Life, которая вошла в шорт-лист престижной премии John N. Findlay Book Prize in Metaphysics. Он предложил термин “растительное мышление” (plant-thinking), которое предсталяет собой некогнитивный, неидеациональный и неимагинативный способ мышления, присущий растениям, а также процесс возвращения человеческой мысли к её истокам и уподобления её растениям. Иными словами “мышление” без мышления, концептуализации и воображения. Другие референсы у Котвы – это работы Элизабет Стенгерс и Джейн Беннетт. Последнюю Грэм Харман считает близкой по духу к ООО. В общем с интересом буду ждать книгу.