красный угол мизантропа

- Я глубоко уважаю твои убеждения, какими бы они сегодня ни были. (Из разговора с коллегой-медийщиком)

Пост - 1) место или должность, специально предназначенные для пребывания на них служилого человека; 2) период религиозно обусловленных попыток придерживаться диеты; 3) слух, сплетня или домысел, сообщенные в социальной сети. (Из русско-руского словаря)

- К одной там дискуссии. Нарратив нельзя навязывать. Нарратив - это соблазн, а не диктат. И как любой соблазн он идет в комплекте с обаянием - личности, силы, образа жизни etc. - и составляет часть этого обаяния. Навязанный нарратив - всегда немного изнасилование, местью он может и не обернуться, а ненавистью обернется наверняка. Та пропаганда, которая что-то навязывает, не про нарративы вообще. Другой тип. Ор в уши, принудительные ритуалы и барабанный бой, а содержание себе человек, если ему надо, и сам придумает. Собственно, именно поэтому такой пропагандой в мирное время лучше не злоупотреблять - в относительно комфортных условиях придумает обязательно и не факт, что придуманное понравится пропагандисту. И не исправишь, потому что других инструментов, кроме барабана и матюгальника, уже и не будет. *** И еще, если все-таки будет война, тогда все это вообще не важно. Главное побольше барабанов запасти, а кому в них бить - всегда найдется (для этого, как сказал классик, обычно употребляются барабанщики). (10.05.2020)

«Нигилизм есть отчаяние человека о неспособности делать дело, к какому он вовсе не призван» (Розанов, 2000: 29, публ. II.1918).

"Я интересуюсь историей" = "я люблю читать сказки"; "Я знаю историю" = "я хорошо и подробно знаю одну из мифологий - ну вот, например, вроде той, что у Куна, про Зевса там, Афину Палладу..."; " Я историк" - "я профессионально занимаюсь историей" или "я (не)закончил истфак"; " Я занимаюсь историей" - "с помощью разных методов той или иной степени изощренности и неочевидности я пытаюсь узнать, что происходило в неких местах или с некими людьми когда-то в прошлом".

Ещё раз, извините: 1. Если нечто возможно физически, оно возможно. 2. Политически невозможных вещей не бывает, бывают нежелательные. 3.Причём кому-то они, напротив, желательны, и кто знает, чья в итоге возьмёт. 4. Юридически невозможное невозможно только в рамках действующих законов. 5. Законы иногда меняются. 6. А иногда власть ими просто пренебрегает. Или трактует их жестоким и необычным образом. 7. Если политик говорит, что чего-то ни в коем случае не будет, значит, это возможно. Знать будущее он не может, он политик, а не сивилла, а вот тот факт, что сам вопрос обсуждается, о чём-то говорит. 7. Если политик говорит, что что-то сделает или не сделает - это почти одно и то же (см. предыдущий пункт). 8. Если политик говорит о ком-то плохо или хорошо, это исключительно показатель текущего состояния отношений. 9. Завтра оно может быть другим. Причём между "сегодня" и "завтра" может вместиться любое количество трупов. 10. Политики, кстати, не идиоты и прекрасно знают, что никто не помнит, о чем и как там кто говорил год назад. Тем более, два года. А те, кто помнят, не придают в целом особого значения. 11. А ещё они прекрасно знают, что чудовищное преступление можно сделать из любого слова и из любого поступка. Вопрос исключительно медийных мощностей. Поэтому большого смысла "фильтровать базар" не видят. 12. Кстати, политики движимы любовью к власти (и связанным с ней благам) или к идее. Но никогда к людям. Чихать им обычно на свой народ и на чужие народы. На чужие совсем, на свой - почти совсем. Впрочем, об этом ещё Аристофан много писал - и с тех пор ничего не изменилось. И вряд ли когда-нибудь изменится.

Споры между поклонниками разных версий прошлого напоминают споры фанатов Мартина и Толкиена! Только тут и те другие почему-то считают, что обсуждают одну и ту же книгу. И поэтому со стороны выглядят очень странно.

вчера в позднем разговоре подумал (писал об этом раньше, но мельком), что в XIX – XX веках произошла очень примечательная перемена. русские образованные слои последней трети XIX века были приучены мыслить в рамках «долга перед народом» - мысли на самом деле отнюдь не тривиальной, исходящей из довольно сложного социологического понимания, выработанного Лавровым и Михайловским и затем пошедшего в массы – - а именно, во-первых, представления, что твое положение, твои достижения и проч. – являются не результатом только твоей заслуги, а, напротив, в первую очередь обусловлены твоим специфическим положением, условиями – частью которых является и существующее социальное расслоение, и ограниченный доступ к образованию значительной массы населения и проч. – - то есть, например, если даже ты сам поднялся исключительно из низов, самоотверженным трудом и проч. – то сама возможность получения, блага, к которым получаешь доступ на каждом шаге, набегающие преимущества – обусловлены в том числе и тем, чего лишены другие – - отсюда и следовало, во-вторых, что твое положение, как обусловленной общим положением вещей, которое ты сам не можешь признать справедливым, требует от тебя оправдания – - те блага, к которым ты получил доступ, приобретенные тобой способности (в том числе, например, способность понимать сложное, способность получать удовольствие от таких культурных форм, понимание которых требует специфических навыков – попросту говоря, способности наслаждаться, убегать в мир воображаемого читая книжку) должны стать не предметом сугубо твоего эгоистического потребления – а по возможности нести благо другим – - собственно, вот отсюда и «культурные работники», и «малые дела» и споры вокруг них и т.п. – и «долг перед народом» понимался не как право народа требовать от тебя (такового права у народа не признавалось – в том числе и потому, что он не выступал как субъект, и не осуществлял никакого решения о пожертвовании ради тебя), а как твое сознание, что ты должен постараться принести благо тем, благодаря которым стало возможно твое положение – это твой долг, а не их право. – - новая, советская интеллигенция – широкие советские образованные массы – как раз к признанию никакого «долга», тем более перед «народом», не были склонны – - в том числе как поднявшиеся в ходе революции (или сумевшие в ходе всех пертурбаций уцелеть с дореволюционных времен) – - а вот идея «долга» оказалась вполне усвоена государством, много и старательно вещавшего на тему «государство тебе дало» - и, кстати, подозреваю, что чем дольше оно вещало на эту тему (где как раз право требовать решительно утверждалось, отчего сама конструкция становилась совершенно иной), тем слабее была готовность с противной стороны принимать на себя «долг», теперь уже понимаемый как корреспондирующий соответствующему праву – - и что особенно примечательно (умные люди дополнят и расскажут, отчего оно так, я же пока ограничусь одной фиксацией факта), чем дальше, тем больше возрастал отказ от понимания себя и своей группы в рамках общей структуры – - что сделало возможным, за счет чего все это существует и чем поддерживается – - оборачиваясь языком индивидуальных достижений и группового самосознания как «добившегося самих»

Ibid. Медицина, которую мы потеряли. P. S. Ладно, не потеряли. Такая только генералам полагалась, и то не всем подряд.

Из воспоминаний д-ра Гейфельдера