Нас впереди ожидает гнусное послепобедное время — время не длительное, лишь период, но он наступит: послепобедное время, когда шкуры, подонки, прилипалы, подлецы попытаются растолкать фронтовиков, растолкать вдов и детей, растолкать свидетелей бед, горя и предательств, чтобы зычно проорать о своём решающем вкладе в победу.
"Пока вы грелись в окопах Сталинграда, мы ноги отморозили на ташкентских продскладах" — думаете времён перестройки и гласности горькая поговорка? Нет, как раз тех самых, сталинградских времён. А о послевоенных ленинградских частных художественных коллекциях вы помните? С каким восторженным придыханием об их владельцах говорят молоденькие журналистки, не догадываясь спросить — а каким образом в блокадном Ленинграде были собраны эти коллекции... Матерные частушки Волховского фронта об усыпанных орденами штабных крысах я здесь приводить не буду — они шокируют.
Но разве сейчас не то же самое?
Разве сейчас боевые офицеры не чернеют лицами, вспоминая павших товарищей и штабных "туристов", как новогодние ёлки, увешанных "Мужиками с мечами"? Разве сейчас мы не видим, как профессиональные патриоты, орущие за правду и справедливость, ловко, как тётки в очередях, "вас тут не стояло!" расталкивают острыми локтями тех, кому не до трибун, тех, кому неловко фотографироваться на фоне могилы Мотороллы с многозначительным выражением героического лица?
А этим подлецам очень даже ловко.
Но сейчас у них кризис. Сейчас у них проблемы.
Проблемы, как всегда, с народом.
Народ обнаглел, не молчит, смотрит с прищуром, не забывает старое, припоминает забытое, следит за руками, плюёт на схемы-схематозики, мутить темы не хочет, хочет настоящей правды, судит по делам, словам не верит, о какой-то чести напоминает, ведёт себя дерзко.
Дерзит.
И как быть людям, привыкшим на элитных тусовках, в элитных посёлках, на элитных собраниях элитно потреблять элитную жизнь и с элитных телепередач небрежно транслировать элитные смыслы, усвоенные в элитных посиделках с носителями элитных целеуказаний? И как быть их прислуге, не чучелом, так тушкой, любыми мутками, любыми поскакушками, через Крым и Рим, пробившимся и дорвавшимся — как быть, если время поменялось, и безмолвные раньше дерзят?
Ведь как раньше было: у вас полное корыто, вы не лезете с вопросами к хозяевам жизни.
А тут война. И настоящая правда. И настоящая справедливость. И настоящая честь.
И как быть самозванцам, подделкам, людям бесчестным? Ведь честь устарела за ненадобностью. Правдой торгуют оптом и в розницу. Себя заправдинцами называют. Патриотами называются совсем бесчестные петрушки, не забывающие хлебать из госкормушки, представлять с трибун как его, этот самый, ну... Электорат? Да не... слово другое. А! Народ.
А у народа свои герои.
Неудобные.
Дерзкие.
Ничего, придёт время, дерзким языки подрежут, памятливым память поотшибают, здоровые постареют, лихих купят, не может быть, чтобы нельзя было купить, ведь всё продаётся и покупается, а герои...
Героями будут те, кого назначат героями. Те, кто уже сейчас ловко расталкивают вдов и сирот.
Да? Так будет?
Конечно, нет. Но после победы нынешние фальшивки обязательно попытаются.
https://t.me/MedvedevVesti/15411Show more ...
Андрей Медведев
Мы занимались похоронами Владлена Татарского. Нам очень помогли с местом на кладбище (точнее помог один очень достойный человек), друзья Макса поехали за телом в Санкт-Петербург.
Утром мне позвонили с незнакомого номера с питерским префиксом. Я подумал, что это как раз друзья, по поводу транспортировки.
- Алло, Андрей? Это Пригожин. Можешь говорить?
Мы не были знакомы. Никогда не общались ни до, ни после. И не виделись. Он позвонил тогда (где номер достал, не знаю) чтобы выяснить, кто занимается на похоронах безопасностью, и чтобы с ответственным связались его служба безопасности, которая тоже в итоге работала на похоронах.
Пригожин приезжал на прощание с Максимом. Зашёл незамеченным, до начала церемонии. Поговорил со вдовой, пообещал помощь. И да, действительно позже помог. Он зачислил Макса посмертно в ряды "Вагнера", со всеми полагающимися семье выплатами.
И также, незамеченным для всех, ушёл.
Были в тот день и тщеславные индюки, которые приехали пиариться на похоронах.
Я понятие не имею, почему…