Записки игропсихолога

Из комиксовых открытий — почитала тут свежую интерпретацию Алисы, которая вышла в издательстве BOOM!. Сильная вещь, хотя и заметно вторичная: есть ощущение, что создатели читали "Lost girls", играли в "American McGee's Alice" и имели намерение сделать что-нибудь в духе того и другого сразу, но с возрастным рейтингом пониже и, насколько получится, без порнографии. Реверс-инжинирингом Страны чудес как психотического/наркотического опыта получилась история про химзависимость, патологизацию женских травматических переживаний, психохирургию и проблему сексуального насилия в учреждениях интернатного типа. Добрая, полная надежды, но брутально честная.

Людям следует знать, что мозг есть единственный источник удовольствия и радости, смеха и шуток, печали и беспокойства, а также дисфории и плача. Посредством мозга мы способны думать, видеть, слышать, различать дурное и благое, приятное и неприятное... Посредством мозга мы становимся безумны, впадаем в ярость, у нас развиваются тревога и страх, которые могут прийти ночью или днем. Мы страдаем бессонницей, совершаем ошибки и испытываем необоснованные беспокойства, теряем способность распознавать реальность, становимся апатичны и не можем участвовать в общественной жизни. Мы страдаем от всего упомянутого выше посредством мозга, когда он болен. — Гиппократ, "О священной болезни" (~460 д.н.э — 370 д.н.э.)

С точки зрения всего вышеизложенного немного забавно бывает наблюдать, как последняя генерация феминизма проповедует деконструкцию гендера в качестве очень новой и прогрессивной идеи. Молодцы, конечно, что додумались, но нам в целом не надо это объяснять, у нас много веков уже развлекаются выходами за пределы гендерной (и не только гендерной) бинарности... Это вот про колониальное мышление. Такая искренняя убежденность, что если в отдельно взятом прогрессивном сообществе идея нова и нетривиальна, то другим (очевидно, менее прогрессивным) ничего подобного и в голову не приходило. Период классической буддийской тантры — это, прости господи, седьмой век нашей эры.

Сексуальных образов в тантрическом буддизме много, но по большей части это секс сугубо метафорического характера. Например, божество глаза в союзе с богиней зрительных образов — это просто процесс зрительного восприятия. Основной смысл таких союзных пар — это двойственность и преодоление двойственности в мышлении. Божества, например, делятся на богов и богинь, мужчин и женщин. Но при этом никакой прямой связи между полом божества и полом практикующих нет. То есть если, например, группа практикующих получает передачу дакини Ваджрайогини, то дальше все они дружно визуализируют себя грозными женщинами красного цвета, независимо от собственной анатомии. Это уже само по себе довольно мозголомно, и обычно кто-нибудь задает вопрос: "А как это я буду воображать себя с грудью четвертого размера, если я мужик?" Обычный ответ заключается в том, что концепция пола — такая же условная концепция, как и все остальные концепции (так что можно от нее со спокойной душой абстрагироваться, вместе со всем прочим). Чисто логически, если удается представить себя с шестью руками и двумя рогами, когда у физической оболочки по факту имеются только две руки и ни одного рога, то ничто, действительно, не мешает в той же манере вообразить отсутствующий у физической оболочки пенис. Но дальше делается еще более страшная вещь. Ставится задача представить себя обоими членами союзной пары одновременно. То есть, например: буддой Чакрасамварой в объятиях Ваджрайогини, и одновременно дакини Ваджрайогини, находящейся в объятиях Чакрасамвары. Тут ломаются все остатки привычного образа мыслей, не доломанные экспериментами со схемой тела. Через некоторое время таких издевательств над концептуальным мышлением уже при любом столкновении с поляризацией начинает врубаться рефлекс: так, бинарное мышление... что мы делаем с бинарным мышлением? мы выходим за границы бинарного мышления! Это вот как раз тот навык, который, в идеале, делает адепта тантры очень открытым к иным точкам зрения, нестандартным решениям и в принципе диалектической логике.

Довольно занятным образом тантрический буддизм решает проблему саморазрушительных форм поведения. Поскольку плод практики принимается за путь, то к самому себе (своему телу, своему сознанию) практикующий тренируется обращаться почтительно, как к будде. Резать будде запястья, естественно, никоим образом нельзя — великий грех проливать кровь бхагавана. Морить будду голодом или кормить всякой гадостью тоже как-то нехорошо. И так далее. Бытовые действия приобретают при этом огромное количество тематических коннотаций. Тарелка овсянки уже не просто тарелка овсянки, а подношение пищи будде. Душ — тоже не просто душ, а омовение тела будды.

Медитации тантрического буддизма делают с режимом ожидания чуть более затейливую вещь — пассивное восприятие настраивается таким образом, чтобы любой объект имел какие-то философские коннотации. Например, в сознании возникает гнев, а пассивный режим сразу же вешает на него ассоциации: о, это чувство гнева, обладающее природой зерцалоподобной мудрости. То есть что бы в сознании ни происходило, мыслительный процесс, предоставленный самому себе, так или иначе за несколько шагов приходит к мыслям о будде. Это решение жанра "все дороги ведут в Рим". С одной стороны, это не самое экологичное решение в плане количества контента, которое надо загрузить в память, чтобы это так работало; с другой стороны, это неплохо блокирует привычное соскальзывание в катастрофизации, мысленные обвинения, самоуничижение и прочее, создавая конкурирующую магистраль для хода мыслей. В традиции такой режим восприятия называется "чистое видение" — что бы сознание ни воспринимало, оно способно воспринять это как нечто чистое. Здесь, например, по сравнению с южным буддизмом, очень много любви и уважения к эмоциональной жизни: чувства не искореняются как нечто нечистое, а наоборот, сакрализуются до такой степени, чтобы лишить их значительной части разрушительного потенциала.

Например, с этой точки зрения становится понятно, почему добиваться совершенно чистого сознания, в котором ни одной лишней мысли не плавает, и непрерывно пребывать в настоящем моменте — это ложная цель. Это решение примерно такого же порядка, как избавиться от проблем с пищевым поведением, вообще перестав принимать пищу: не очень реалистично и не очень конструктивно. Скорее речь идет о том, чтобы откалибровать процессы режима простоя таким образом, чтобы они шли с умеренной интенсивностью и не выходили из берегов, а сознание могло спокойно регистрировать происходящее, не слишком в него вовлекаясь (примерно в той же манере, как в сидячей медитации сознание регистрирует вдохи и выдохи, стараясь в них при этом не слишком вмешиваться). То есть в выражении "привязанность к я" ключевое слово — это не "я", а "привязанность". Попытки активно побороться с конкретными мыслями, возникающими в режиме простоя, склонны приводить к обратному эффекту: таких мыслей становится существенно больше, и они становятся более навязчивыми. В чем здесь механизм? В режиме простоя мозг свободно генерирует мысли (и этот режим связан с дивергентным мышлением), но какие из этих мыслей нужные, а какие ненужные, сеть пассивного режима не знает. Она просто производит все подряд. Как только произвольное внимание начинает активно фиксироваться на чем-то из этого рандомного контента, сеть получает сигнал, что делает, видимо, что-то полезное, и начинает идеи такого рода производить с утроенной силой. По такому механизму развиваются, например, навязчивости при обсессивно-компульсивном расстройстве. Пару раз пролетевшая по голове мысль "а не воткнуть ли нож в спину товарищу" никаких особенных проблем не создает. Но если начать задумываться над ее значимостью, забеспокоиться о том, не произойдет ли это на самом деле, задуматься над своим моральным обликом и т.д., одна-две копии идеи быстро превращаются в двести, а это уже начинает влиять на качество жизни. Отсюда созерцательные техники типа "наблюдай мысли как проезжающие мимо поезда: они себе едут, а ты в них не садишься".

А теперь переключаемся на нейробиологию. Что из себя представляет с точки зрения работы мозга "привязанность к я", с которой борется буддизм? В мозге есть система, которая называется "сеть пассивного режима работы мозга" (она же default mode network). Это, грубо говоря, режим ожидания, то, чем мозг занимается по умолчанию, если мы ему не поставили никакой задачи. В режиме ожидания мозг выполняет следующие процессы: — вспоминает о прошлом ("боже, какую глупость я сморозил" и другие истории) — моделирует будущее ("а если завтра нашествие марсиан?") — думает о себе ("в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил") — думает о других ("а что люди-то подумают?"). Нельзя сказать, чтобы эти процессы были вовсе бесполезны. На пассивном перебирании прошлых событий держится автобиографическая память, на моделировании будущего — способность просчитывать последствия и не делать того, что влечет за собой слишком негативные последствия, на мыслях о себе — рефлексия и самокритика, а на мыслях о других — теория ума и социальный интеллект. Например, у аутичных людей понижена активность этой системы в той части, которая про размышления о других людях, и на практике видно, что это сопряжено не столько с уменьшением количества страданий, сколько с умножением социальных проблем и дискоммуникации. С другой стороны, некоторые состояния сопряжены с повышенной активностью режима ожидания. Например, руминации и негативные мысли о себе при депрессии — это повышенная активность в направлениях "мысли о себе" и "мысли о прошлом". Соответственно, напрашивается мысль, что если эту активность каким-то образом откалибровать, то это приведет к улучшению состояния. Собственно, этим и занимаются многие медитативные практики. Сначала мозг переводится в режим простоя, а затем человек пытается целенаправленно поменять то, что в этом режиме происходит. Мозг, например, пытается по инерции еще о прошлом подумать, а мы его переключаем, скажем, на дыхание: сиди и наблюдай вдохи и выдохи. При некотором упорстве в системе действительно происходят изменения, и у людей, систематически занимающихся медитацией, обнаруживают сниженную активность сети пассивного режима работы мозга.

Из аспектов пяти цветов, как из конструктора, собирается концепция плода просветления. Плод белого семейства — тело будды: нирвана нераздельна с сансарой, сознание нераздельно с возникающими в нем феноменами, свобода обретается прямо здесь, прямо в этом материальном мире, без отказа от него. Плод красного семейства — речь будды: слова, пронизанные любовью и заботой, достигают каждого живого существа, и каждое существо получает учение об освобождении от страданий на понятном ему языке. Способность с разными существами говорить по-разному, в разной манере, в разных системах понятий, но так, чтобы это вело к свободе. Плод синего семейства — ум будды: очищенный от омрачений, ясный и трезвый, глубокий и беспредельный, как небесный свод. Плод желтого семейства — достоинства будды, его благие качества (в той же логике как, например, накопление знаний трансформируется в интеллигентность как свойство человека). Плод зеленого семейства — просветленные деяния будды, его непрекращающиеся действия во благо живых существ. Результат практики, таким или подобным образом описанный, далее сам по себе используется как метод: практикующий старается действовать таким образом, как если бы плод был уже достигнут. Например, принять сострадательность будды как путь — это действовать так, как будто испытываешь сострадание, даже если оно еще не присутствует в непосредственных переживаниях. Таким образом постепенно происходит сближение желаемого состояния и актуального. Практика почитания божеств (йога божества) здесь не столько является выстраиванием отношений с внешней фигурой, сколько моделированием себя по тем или иным лекалам, в соответствии со своими склонностями. Поэтому говорится, что все божества — это лишь проявления ума. Например, Авалокитешвара как персонификация сострадания будды существует постольку, поскольку у сознания есть потенциал сострадательности.

Обычная форма буддийской мандалы — это квадратный дворец, вид сверху, покрашеннный в пять основных цветов. Центральный герой мандалы задает основную тему личности. Например, здесь в центре Ваджрабхайрава, это синее божество, значит ведущая эмоция — гнев. Остальные цвета представлены в секторах дворца по сторонам света; это значит, другие эмоции тоже имеют место, просто они находятся в подчиненном положении по отношению к основной.