Мозг Его Дочери

Делюсь игрой авторки Dahuanna: Я начала делатъ эту игру, находясь в бомбоубежище в Харькове. Над головой все время что-то выло и бахкало, и работать над ней не хотелось, но нужно было как-то отвлечься. Заканчивала работу над игрой во Львове, в перерывах между волонтёрской деятельностью (я помогала людям эвакуироваться из городов, где велись боевые действия). Работать в безопасности было даже радостно, и это позволило отвлечься от нервозности хотя бы на несколько часов. Надеюсь, она может кого-то порадовать. Хотя концепция игры была не в весельи, а в фиксации действительности, на которую автор не может влиять, но может быть разве что свидетелем. Я была слишком растеряна, чтобы что-то создавать, поэтому просто спросила у людей, которые были со мной в убежище, и у тех знакомых, кто прятался в других бункерах, как у них дела - что они думают и чувствуют. О том и игра. https://dahuanna.itch.io/whats-up-in-a-kharkiv-bomb-shelter

Тут мне бы и сказать, что вот мол, нигде нет ангелов в виде гигантских колес и прочего гротеска, да только конечно же есть Neon Genesis Evangelion, где "ангелы" предстают в виде колеса, ромба, гигантского розового клитора, исполненного очей паукообразного и других легко узнаваемых форм. С ангелами в каком-то коллективно-культурном представлении, впрочим, их объединяет только название, и тот факт что они посланы откуда-то сверху чтобы что-то там сделать (в Евангелионе они кажется собираются уничтожить человечество, но это не точно). Самые ясные мотивы в аниме и фильмах приписываются только последнему ангелу Каору Нагисе. Каору - странное создание, душа Адама (того самого) в человеческом теле, и кажется только за счет этого человеческого, слишком человеческого Каору назвался "ангелом свободы" и оброс теми мотивами, которые Евангелион отчасти исследует. Собственно к чему я это. Я начала думать об этой теме искренне жалея, что в видеоиграх и прочих медиа недостаточно лавкрафтианского добра. Пытаясь понять, что же я имею в виду под лавкрафтианским добром, я поняла, что я отношу к такому ситуации, когда по-настоящему нечеловеческие, странные агенты оказывают положительное влияние на ход событий, разворачивающихся в медиа. И тут становится крайне ясна глупая (вроде как) ошибка, откатывающая меня в начало рассуждения - добро и зло оба человеческие слишком человеческие, а следовательно всякий там Ктулху стоит вне добра и зла, а вместе с ним стоят ксеноморфы, голодный шагающий рой и евангелионовские ангелы. Мы можем называть это злом, но на самом деле это не имеет ни к каким моральным категориям никакого отношения, вот только "аморальное" (т.е. не имеющее ни к каким моральным категориям никакого отношения) и непостижимое очень легко прочитать как "ааа злое" - ведь соблюсти моральные законы (какими они бы ни были) можно куда меньшим количеством способов, чем нарушить их, а следовательно то, что стоит вне морали куда скорее ворвется в наш уютненький (или не очень) порядок мира как диплодок в посудную лавку. Он, дескать, диплодок, что ему до нас, мелких и непонятных?! Отсюда страх-ужас, да и отсюда наша исключительная готовность представить себе обретший сознание Скайнет как нечто злое, а не нечто, что скажет "а ммм ок ну я продолжу тут обрабатывать вашу инфу, а на остальную процессорскую мощность буду симулировать себе разные вселенные как эдаких домашних животных и играть с ними, потому что пошли-ка вы нахуй". Внутренняя эмиграция Скайнета (лолсоб)! Подумала я это, и поняла, что мне вообще не нравится куда я пришла в этом рассуждении вот ни разу, потому что пришла я снова к Шеллингу, которым когда-то занималась, и у которого чуть ли основной этический посыл заключается в том, что добро, зло, этика и свобода - человеческие, слишком человеческие штуки, и нечего нам пытаться проецировать их на что-то большее (или меньшее!), чем мы сами, все равно ничего путного не получится. А я-то вообще-то хотела перестать заниматься мертвыми немцами на диване (и начать заниматься мертвыми голландцами в анатомичке. Sigh). Но все же, тут стоит вспомнить исходную точку всего этого словоблудия - когда-то давно мир через людские бошки породил ангелов в виде пламенных колес и непостижимого Бога, и как-то так вышло, что эта сторона обозначилась в качестве добра. Так если они когда-то смогли, так и нам стоит попробовать придумать возможности для умунепостижимой ролевки, доброй, злой, и такой, что стояла бы между и вовне - в конце концов, на попытках изображать когда неизображаемое, а когда и непостижимое культура держится, а игры на то и игры, чтобы в них тестировать все возможное, потому что не Лавкрафтом же единым, а.

Пока я сидела в учебном пузыре, я играла в рпг Pathfinder: Wrath of the Righteous. Игра рассказывает о достаточно-таки классическом противостоянии добра (людей/эльфов/дворфов/прочих земных рас и ангелов) со злом (демонами!). Несмотря на архиклассический сюжет (о котором речь в любом случае не идет), в Pathfinder есть одна прекрасная фишка, для любителей всяких сложносочиненных классов и систем левел-апа - там помимо своего изначального класса, игрок выбирает еще и каким "легендарным героем" (mythic hero) он будет. Выбирать есть из чего - можно стать феей/феем со стрекозиниыми крылышками и фиолетовым дракончиком, можно стать личем с армией нежити, можно стать демоном, можно стать бесстрастным воплощением вселенской справедливости, у которого "все по закону", и тд. Ну и можно стать ангелом. Ангелы, естественно, в игре показываются стереотипно - это белые люди с длинными пушистыми волосами и красивыми белыми или золотистыми крыльями. Совершенно неудивительно, что стать ангелом не греет ну вот вообще никак, хотя ангел - единственный по умолчанию "хороший" (следуя DnD) архетип героя в списке из десяти позиций. Для "хорошего" игрока, не желающего скучать, есть еще, например, феи, склонные к хорошести, и эон - агент вселенской справедливости, но для них, в конечном итоге важнее быть хаотик и лоуфул соответственно, то есть они могут быть вполне себе и злыми. Возможности же для ролевки для зла игра предоставляет безграничные (хотя хз, может это только на мой взгляд) - тут можно быть и безумным воплощением всех смертных грехов, и помешанным на власти личем который хочет видеть вокруг себя только подчинившихся ему мертвых, и злым трикстером, и фашней-злым эоном, который продвигает какую-то очень свою версию справедливости. А еще в игре можно буквально стать роем плотоядных насекомых, дав этим насекомым съесть себя и объединив с ними их сознание. Подобный "шагающий рой" в значительной степени подвластен своему ужасному голоду, из-за чего играющий за рой будет вынужден сожрать своих друзей и врагов. Короче: все добрые персонажи добры одинаково, тогда как злые персонажи таки разные. Но зацепило меня тут главным образом даже не это. Зацепило меня напоминание о том, как описываются ангелы в священном писании - я не знаю о священном писании почти ничего, но и до меня через поп-культуру дошли пламенеющие крылатые колеса с глазами из колесницы божьей, которую увидел пророк Иезекииль, а также и шестикрылые сущности с головами тельца, льва, человека и орла, "исполненные очей". В данный момент не очень важно, как именно описывались ангелы в религиозных текстах и откуда это описание взялось, важно то, что в какой-то момент в нашей истории к описанию ангелов подошли...ну, лафкрафтиански, за неимением лучшего слова. Это чертовски ангельски впечатляет, потому что к добру (или условному добру) лавкрафтиански как-то не подходят, да и понятно почему - добро это вроде как что-то очень эмпатичное и причастное к жизни конкретных людей, и оно делается конкретным людям - тут нет места (кажется) пламенеющим крылатым колесам. Это зло (вроде как) может быть непостижимой черной дырой, в которой дергаются силуэты тентаклей. Во всяком случае, лавкрафтовские мотивы используются для обозначения всякой злой (или все же нет?) нечисти в разных играх (не только открыто Лавкрафтианских), таких как Darkest Dungeon или Bloodborne, не говоря уж о всяких ксеноморфах.

Зайдя сюда пару дней назад я перечитала свой последний пост - про то, как моя башка проснулась от беспокойного сна, и поняла, что она Ungeziefer. Забавно, но тогда, где-то в октябре, я в какой-то беспокойный "сон" еще и провалилась, а сну тому было имя медвуз. Моя способность всецело отдаваться собственному tunnel vision (кажется если хочется продать себя подороже то можно назвать это целеустремленность или дедикейшен, хотя мне до сих пор не ясно, сколько тут банального оголтелого упрямства, а сколько - других, более тонких материй) никуда не делась. Встав в строй будущих людишек в белых халатах я очень основательно нырнула в учебники, практические занятия и анатомичку, которую я совершенно предсказуемо люблю до щенячьего визга (да, о моей любви к анатомичке учащиеся со мной детишки шутят шуточки, и пусть дальше шутят, я свой иксайтмент никуда девать не стану даже если могла бы его куда-то деть)). Вокруг меня образовался пузырек из всех этих околоучебных феноменов, и я тратила на него все свое время (ну, почти). А потом началась война, и пузырек лопнул - ну или сменился пузырьком из новостей. Непрерывное одновременно лихорадочное и апатичное двухнедельное чтение этих самых новостей перемежалось попытками убедить родственников, верящих в пропаганду, в том, что есть хотя бы туман войны, а следовательно "ты мне шлешь фейк ньюс" это не ответ, строго говоря, вообще ни на что, конечно же не привело ни к чему (кроме убеждения в том, что я очень хотела бы увидеть игру, которая качественно симулировала бы туман войны, а лучше и то, как он одновременно может рассеиваться и сгущаться за счет активности людей в соцсетях). По прошествии этих двух недель, башка обнаружила впечатляющую пустоту внутри себя. Возможно посмотрев на эту непрерывную череду пузырей со стороны я смогу таки не вступать в один и тот же пузырь дважды (с ними труднее, чем с реками!), и не попаду снова основательностью в пузырь всепоглощающего интереса к медицинскому образованию - в конце концов, может быть можно перестать быть бешеной Гермионой Грейнджер и хотеть знать все всегда (хотя это не точно). Ради этого, я пожалуй вернусь сюда и попробую снова периодически думать что-то про жизнь и видеоигры и буду снова honoured это куда-то заченнелить и кому-то рассказать. Вот.

К тем, кто выходит против войны! В воскресенье – снова протесты. Значит, снова ждем тысячи задержаний. Но разве это хорошо? Чем больше задержаний, тем: -больше ужасных пыток в отделениях -больше людей под штрафами и угрозами сроков -и как результат: выше страх, а значит, ещё меньше людей будут готовы выйти в следующий раз. Как предотвращать и минимизировать задержания? —— Призываем россиян за пределами РФ делиться этим материалом в своих соцсетях. Эта ваша помощь антивоенному движению внутри России. Читайте больше и присоединяйтесь к Безопасному Репосту здесь.

Пусть эта информация, на всякий случай, висит здесь. И пусть русский военный корабль поскорее дойдет нахуй.

Сегодня утром Дианкина башка проснулась от беспокойного сна и поняла, что во что-то превратилась. Ей приснился очень странный сон, в котором у нее в левой груди выросла опухоль (а что еще будет сниться от учебы в медвузе) и она долго-долго гадала, раковая ли она. Во сне ей ничего не было известно, ей было велено ждать, и она ждала - а люди вокруг нее при этом жили. Они что-то рассказывали, что-то делали, а в Дианкиной башке крепко засела только одна мысль - о том, что она не может ничего слышать, не может никого видеть, а может только думать о том, что ее левая грудь возможно решила ее убить. И говорить она хотела только об этом, а не о каких-то других мыслях других людей, а лучше всего - с тем одним ее другом, у которого тоже был рак, потому что ей было очень-очень страшно. Но звонить другу было странно, потому что пока ничего не было ясно. И вот так, в тягучем, как жеваная ириска, ожидании и прошел весь сон, а проснувшись, Дианкина башка почувствовала печаль, и подумала, что была бы не против пролежать весь день под одеялом и прогрустить в упоенном memento mori. Потом башка прикрутила себя к телу и встала, но так как внутри она давно уже стала Ungeziefer, ощущение упоения грустью и желание печалиться, грустить, ну и в конце концов умереть никуда не делись. Дианкина башка когда-то была грустным философом, которого экзистенциально раздавливали, как настоящего таракана, бытие, ничто, природа, свобода воли, любовь, Ник Ланд, шизофрения и прочие философские материи. Сопутствующие раздавливанию одиночество, несчастье и желание умереть были так сильны, что будь Дианка чуть менее пафосной, она стала бы настоящей Кафкой, честно (такой как она есть сейчас ее кажется хватает, из кафкианского, только на более или менее душнильные письма). Это было невыносимо, живо и прекрасно. "This was spiritual nausea dilated to the dimensions of religion. If you romanticize vileness, I promise, you lie. Such unimagined abundances of cosmic secrecy, and such shit." Теперь Дианкина башка поменяла в своей жизни все и очень счастлива. Почти каждая минута ее жизни проходит в каком-то припизднутом умиротворенном спокойствии, а максимум аффективных феноменов со знаком "минус", с которым она сталкивается, скорее можно описать словами "кратковременное недовольство", чем "экзистенциальное посажение на кол". Это чертовски совершенно, но в некотором смысле абсолютно ужасно: сейчас есть целая аффективная дверь, которая почти полностью скрыта от Дианкиной башки - нахуй броню третьего лица, от меня - аффективная дверь меланхолии, печали и экзистенциальной тревоги. Мне незачем быть печальной и я абсолютно счастлива, но я слишком люблю печалиться, и мне часто жаль, что я не одинока, что мне не жаль, что мне не больно, что мне не страшно. Я хочу открывать эти аффективные двери, я хочу чтобы все аффекты в истории были я, и чтобы меня ни от чего вообще не удерживало ничего вообще. В общем, все стандартно, как в меме - внутри тебя два волка, один с пикой точеной, другой с хуем дроченым, и черт знает куда направить вагонетку. Я совершенно не понимаю, что делать с желанием сильных отрицательных-разрушительных аффектов. Я могу, конечно, весь день слушать Тома Уэйтса, но мне от него радостно, мать его викарные аффекты это как-то травоядно для волка. Когда-нибудь я сделаю из волков волчью многоножку, а пока что я продолжу думать, как сшить пасть с анусом перестать опасаться того, что я не опасаюсь меланхолии, а очень ее люблю скучаю жду.

Здрасте. Здесь прошло очень много времени (почему-то ощущение, что в интернете время какое-то другое - наверное сказываются все мои переводы Ланда про темные сети и временное колдовство), а там, где я я успела съездить в Ливан, где все еще трудится всадник Спекреализма Рэй Брасье и где когда-то трудилась (ленилась, если честно) я. В Ливане очень плохо из-за экономического и политического кризиса, буквально почти нет бензина (стоять по шесть часов в очереди чтобы получить 20 литров) и электричества (два часа в день в лучшем случае), но все еще красиво и вкусно (еду, горы и морько пока никто никуда не девал. Ну, во всяком случае местно производимую еду). Вернувшись из омута печали, под названием Ливан, я окунулась в омут печали под названием Death Stranding, и поскольку я (пока!) не готова исследовать либидинальные кошмары, производимые моей башки о прелестности и омерзительности человеческого тела в преддверии начала учебы в мединституте (следующая неделя, ааааааа), обращусь-ка я именно к этой игре. Если кто помнит, начала я играть в нее ну очень давно, но застряла на стадии "симулятор почты россии". Вернее ну как застряла...мне очень понравилось. В какой-то момент, разнося посылочки по разрушенной и полной нежити Америке я поняла: каким бы ни был эндгейм шедевра Хидео Кодзимы, он не будет лучше основного массива игры. И у меня есть на это аргументы. Вкратце, их два. 1) Когда-то я написала целое английское эссе про то, как хорошо в игре не рассказывать про мир игры, а показывать его. Тогда в качестве примера я взяла архикрутую Demon's Souls. Так вот. Death Stranding в противовес этому - эталон того, как надо именно рассказывать мир. В игре (особенно в конце) дофига катсцен и она конечно же превращается в кино (Кодзима ж делал), но мой тезис в том, что эта игра не кинцо, но книжка. 2) Последняя "глава" игры перечеркивает почти весь нарратив. И это не то чтоб плохо, это очень хорошо, но...ну его нафиг, этот ебучий нарратив. Тему этих двух пунктов я раскрою под катом, чтобы не спойлерить тех, кто этого не хочет. Сразу оговорюсь - какие-то главные интриги я не буду спойлерить вообще, потому что НУ ИХ НАФИГ.

История эта так прекрасна не просто потому, что вот, летают всякие хуечки, а потому, что несколько тысяч лет назад люди тоже высекали хуечки на стенах, пусть и с более серьезной целью. И может это достаточно тривиальная идея, но вместе с математическим возвышенным и динамическим возвышенным меня периодически пронимает возвышенное историческое - когда вдруг видишь смешную лампаду из древнего Египта в виде человека с длинным хуем. Или, отходя от хуев, когда ты видишь, что на полях средневекового манускрипта монах написал "очень холодно, бумага в этот раз дешевая, и еще только девять утра, как же я все ненавижу". И ты думаешь "боже, да чувак, такой муд". Или когда читаешь диссы, которые раннеисламские поэты писали друг против друга (рэп-баттлы вечны, так-то). В такие моменты я знаю, что когда какой-то умный чувак из моего старого универа говорит "если б вы попали на машине времени в древний мир, вас бы там убили, потому что вы были бы слишком чужим и вообще непохожим на тех людей", он врет. И почему-то такое счастье охватывает от всех этих хуечков, страданий и диссов (а-ля "твоя рожа похожа на собачью, но собака хотя бы умное полезное животное"), и такое охуевание от собственной значимости и незначимости перед дофигищей поколений тоже таких же людей, что хочется снова идти в музей античности, где ничего не меняется. Лучше подобных моментов только мумии. Дело в том, что эмоция "ух ты бля какой" охватывает меня что при виде живой живности, что при виде дохлой. О своей симпатии ко всякой мертвечине я писала давно, когда писала, что тела вызывают у меня по сути восторженно-умильную реакцию, которая фрустрируется тем, что у тел есть хозяева и их нельзя бесконечно щипать и трогать. Вы сейчас можете себе представить, как живет мой муж, близость с которым позволяет мне совершенно беззастенчиво предаваться радостям тактильной телесности впрочем может лучше не надо Так вот, у мумий "хозяев" нет (музей не в счет, хехе). И это приводит к тому, что видя эти древнейшие трупы (о которых уже никто не печалится и печалиться не может, кроме как хотя бы немного абстрактно), я умиляюсь как котикам. "Привет, чувак!" - думаю я, - "надо же, ты помер! Смотри, какие у тебя высохшие костлявые пальцы! Какой же ты красавец! Так бы и потрогала тебя, наверное ты, в этом твоем холодильнике, сухой и нежный. А интересно, что стало с твоими внутренностями!" И...это не очень далеко уходит от "кооооотииииик ты такооооой красииивый коооооотик!" И может это как-то адски дико или крипово, но за этим - за этой мертвой, старой, но все же такой человеческой телесностью, тоже законсервированной уже почти вне времени, но такой же, как и я, я тоже хожу в музей античности. Это все трогает меня почти до слез, причиняя мне одновременно запредельную радость и ментальное насилие - как и положено возвышенному.