"Она работает занимаясь сексом за деньги" или виктимизация жертв изнасилований проституированного характера (1 часть).
Поднимая дискуссию об изнасилованиях проституированного характера феминистки, выступающие за полную криминализацию сексуализированного насилия, сталкиваются с преградой непонимания их позиций со стороны самих же женщин. Существуют феминистки (чей статус защитниц женских интересов нынче нельзя оспаривать) выступающие за полную декриминализацию изнасилований определенных типов, как наиболее безопасный выход для самих жертв. Они ратуют за условия предлагаемые насильниками и сутенерами, как наиболее реалистичные или правильные. Биография жертв пережившие торговлю женщинами, описания изнасилований, а также условия приводящие к молчанию о пережитом или переживаемом воспринимается сторонниками модели легализации проституирования неудачным или побочным опытом. Отсутствие взаимосвязи между фактами вытекающими следствием из изнасилования и самим насильственным актом сношения демонстрируют пропасть в дебатах не дающую добиться полной глубины рассмотрения картины изнасилования. Но что не дает снять розовую вуаль с дополнительными изображениями акта, отвлекающих от действительности? Ответ кроется в нашем языке, который мы используем для передачи информации. Способы построения предложений, используемые слова, их структура, главные члены предложений, а также сама выборка предоставляемой информации и многое другое - это инструменты, которыми патриархат пользуется для построения собственной выгодной системы ассоциаций и выводов у людинь. Вокруг женщин-жертв коммерческих изнасилований, вне зависимости от их истории попадания в индустрию изнасилований, будь то похищение или нужда в питании, сформирован язык не без участия самих сутенеров, но первостепенно самими насильниками, а также их сотоварищами виктимблеймирами, которая является официально принятой. К сожалению, впитывая лингвистические особенности вместе со своей социализацией, мы тоже их используем стреляя в себя оружием, направленным против нас. Многие, чувствуя диссонанс, ставят над данными словами кавычки или добавляют дополнительно к общепринятому глаголу такие слова, как "приходилось", "заставили", "принудили". Потому что мы понимаем, что терпеть изнасилование - это не труд, а изнасилование - не услуга, но заученно повторяем, что проституцией занимаются женщины. Но можно ли заниматься собственным изнасилованием? Нет.
Использование нами данных формулировок определенно исторически.
В прошлых веках, изнасилование обозначалось, как насильственное приобретение частной собственности, женщины. Пострадавшим же считался владелец женщины, чью ценность отняли. Так изнасилованную женщину могли поженить на насильнике без приданного, да бы её ценность, как рожающей только кровное потомство, осталась сохранной. Подобные очерки событий переживала знаменитая художница Артемизия Джентилески, которую изнасиловал преподаватель, после чего её планировали женить на нем.
Проституирование женщин не считалось изнасилованием, так-как их бытие заключается в удовлетворении мужской похоти, что автоматически утилизировало их потенциальную ценность, как выдающих кровное родство. Таким образом историей сложилось восприятие проституции, как законное отношение с женщиной. Ранняя теория Д. Эйбеля о когнитивных искажениях послужило объяснению возникновений мужских оправданий в отношении своего правонарушения.