Facultative.Archi

В проекте, который мне понравился больше всего — мастерской Николая Новикова и испанского бюро Borgos Pieper — именно театру уделяется все внимание. На вопрос об идентичности проект отвечает так: в хорошем, современном театре режиссеры и актеры смогут выстроить процесс размышлений об идентичности сами. В конце концов, идентичность — это не зафиксированное состояние, а процесс поиска, дискуссия. Николай Новиков написал интересный текст по мотивам конкурса: «Стыдная тема» — об экономике участия в конкурсе. К этой же группе я отношу проект, который, как мне показалось, занимает такую же позицию, но иначе интерпретирует масштаб. Ильнар и Резеда Ахтямовы, основатели легендарной студии Tiarch в КГАСУ, и китайско-российский проект DA!Studio предложили здание-ландшафт, которое должно было бы собрать несколько разных институций, способов проведения времени, образования, творчества. Нашлось бы там место и для разных форм презентации татарской идентичности. Проект гигантский и изучать его можно долго, все время открывая что-то новое и удивительное. И наконец, две команды участников ответили на вопрос об идентичности более или менее традиционно — визуальностью. Бюро Megabudka фактически повторили фокус, который они уже отработали на «Новом русском городе»: разобрать какой-то материал на отдельные элементы, пересобрать заново. Получилось очень буквально, и даже казалось, что аудиторию казанских экспертов это немного обидело — нет, так просто нас не понять, тоньше надо! И проект-победитель! Он вошел в мой внутренний учебник по конкурсам: что делать, если хочешь победить. Во-первых, выполнить всё задание, а не только то, что тебе нравится. Во-вторых сделать действительно хороший и продуманный генплан. Но главное: правильно оценить аудиторию и ее запросы. Wowhaus с бюро Кенго Кумы сделали проект, который снаружи выглядит современным и космополитичным — много стекла и острых углов. А внутри — прямолинейно говорит о «татарскости» с помощью орнаментов, которые заполняют стены от пола до потолка. Насколько можно судить, проект строится. Интересно, однако, и другое. Место, выбранное для строительства нового здания театра, вскоре было прославлено в сериале «Слово пацана», который сделал для казанской идентичности, кажется, много больше, чем конкурс и театр. Документальная книга Роберта Гараева «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970—2010-х» тогда уже вышла, но в документах для участников конкурса этот слой идентичности не упоминается. А ведь одна из крупных банд носила название именно той улицы, на которой сейчас строится новое здание театра — ул. Хади Такташа (в книге Гараева об этой географии подробно говорится в главе «Территория»). Узнать об этом было легко даже и без книги: в википедии статья про группировку существует с 2010 года. Следовало ли включить и этот слой истории города и культуры в конкурсное задание? Конечно, вопрос провокационный. Но что точно демонстрирует эта ситуация: идентичность — это процесс, ее не «открывают», «выявляют» или «отражают», а скорее «производят» — в постоянном диалоге и даже конкуренции разных групп друг с другом. Ценность конкурса в этом смысле была бы даже выше, чем ценность отдельного выбранного проекта. Но только, если бы конкурс смог стать площадкой для обсуждения всех важных сюжетов, с которыми он связан. А вот почему он не смог и не мог бы стать такой площадкой — это одна из сквозных линий разговора, который будет сегодня в очередной встрече цикла «Открытый Facultative». Заходите, про Казань в лекции не будет, но будут: английская неоготика, неорусский стиль, американский «стиль прерий», попытки создания стиля в 1930–40-х в Германии, а также уникальный эпизод поиска национального стиля в интернациональном — Алвар Аалто. Все подробности о цикле: https://www.facultative.archi/facultative/Facultative-d3654849fcf44b8ba3789ccdb5031fe1 Если соберетесь, то не забудьте зарегистрироваться! #курс #открытый_факультатив

Что такое национальная идентичность? И почему в архитектуре ее так часто в последнее время «ищут», «отражают» и «выявляют»? Несколько лет назад мне довелось принимать участие в конкурсе на новое здание театра Камала в Казани. Конкурс был организован агентством Центр LAB, меня пригласили в экспертный совет. Национальная идентичность была одной из главных тем конкурса. Театр, с его долгой и потрясающе интересной историей, должен был стать важным элементом культурной политики республики Татарстан. Её главная идея, как писали в «Приглашении к участию»: Татарстан — «мировой центр актуальной татарской культуры, основанный на уважении к традициям». (Здесь и далее я даю ссылки на документы с сайта конкурса, некоторые pdf’ы довольно тяжелые). Все слова здесь были важными: татарской, мировой, актуальный, традиции. К чести организаторов конкурса, ссылка на этот внешний документ — культурную политику — была, кажется, единственным указанием на тему идентичности (такую туманную и расплывчатую) в документах конкурса. Все остальные требования были более конкретными, а техническое задание было проработано во всех подробностях. Тем не менее, об идентичности в конкурсе все время говорили. В качестве дополнительных материалов были еще представлены справки — о городе и его развитии, об истории и об амбициях самого театра Камала. Были и другие справки. Например «Театральное пространство и деколонизация культуры» — достаточно подробный (для такой ситуации) и интересный обзорный текст, написанный исследователем Альфридом Бустановым. На первой же странице автор рекомендовал «учитывать [культурную] многослойность, не уйти в фольклоризацию и экзотизацию национальной культуры и создать пространства для обретения новых смыслов на основе широкого спектра собственного и чужого опыта». Заканчивалась эта справка еще энергичнее: «[новое здание театра] является шансом по переосмыслению собственной культурной истории и формированию депровинциализирующего пространства, стимулирующего поиск и не замкнутого на предписывающих нарративах западной/модерной исключительности». Интересна была так же и справка «Художественная культура татар». Ее автор — Рауза Султанова, исследователь декоративно-прикладного искусства и истории сценографии татарского театра. Это заметно более консервативный текст, в котором создается целостная, непротиворечивая картина культуры, закрытая от дискуссии и вопросов: «Произведения татарского декоративно-прикладного искусства заняли достойное место в мировом художественном наследии… Самобытность народного декоративного искусства, как и в целом этнической культуры татар, обусловлена историческим и географическим положением территории». Финалистов конкурса было восемь и каждый представил свою версию образа главного татарского театра. Я разделил эти проекты на три группы. Проекты двух команд, в которые входили Zaha Hadid Architects и Coop Himmelb(l)au можно было бы назвать приглашающими в будущее, в котором татарская национальная идентичность не отличается существенно от любой другой. Современная архитектура космополитична по определению, как бы говорили участники. К этой группе примыкает проект команды, в которой лидером был Асиф Хан. Тут космополитичность понималась еще и более открыто, диалогично. Масштаб и технологии не давят, здание театра становится «белым листом», на котором можно написать свои идеи о татарскости. В интерьере, правда, эти идеи уже были бы написаны, но сделано это было точечно и аккуратно. Вторую группу проектов составили те, кто трактовал идентичность как пространственное явление, а не визуальное. Скорее как ситуацию, чем как манифест. В проекте «Рождественки» (самом внимательном к истории города) интерпретируется структура казанской усадьбы. Театр возникает как на первый взгляд случайное, хаотическое собрание залов, общественных пространств, административных и других блоков. Между этими объектами пусть и возникает как старое, так и новое в татарской культуре. #курс #открытый_факультатив

Фрагменты конкурсных проектов в порядке мест, присужденных жюри (все полные презентации и альбомы есть на сайте theatre.tatar): 1) Победитель — Wowhaus, Kengo Kuma & Associates, Werner Sobek AG, ООО «ПТМ Архитектора Бакулина Германа Алексеевича»; 2) Асиф Хан, Bespoke, Charcoalblue, AKTII, Atelier Ten; 3) Coop Himmelb(l)au, «Метрополис», «Мириада групп»; 4) Megabudka, Form, Zarf; 5) Персональная мастерская Новикова Н.М., Borgos Pieper, Theatre Projects; 6) Zaha Hadid Architects, ТПО «Прайд», Atelier Ten, Theatre Projects; 7) «Рождественка», Buro Smart; 8) КГАСУ, Shanghai DaPei Architectural Design Co, «Диалог». #курс #открытый_факультатив

Как написать хороший текст об архитектурном объекте, о здании или даже о парке? Надо начать с непростого признания: сама по себе архитектура никому не интересна! Когда я учился истории искусства, то нас просили запомнить эту схему описания объекта: назначение, расположение, объемно-пространственная композиция, фасады — снизу вверх, интерьеры — от первого этажа и далее. Этой методике уже примерно 150 лет, и в ней есть своя логика. Примерно так мы знакомимся со зданием: подходим издалека, потом всё ближе, сперва схватываем силуэт, потом изучаем детали, заходим, поднимаемся по этажам. Если пользоваться этой схемой, то, действительно, все объекты легко сравнивать между собой, а сравнение — первый шаг к анализу. Однако, если писать так тексты для сайта бюро, для портфолио или в медиа, то все объекты становятся, в первую очередь, одинаково скучными. Нужен контекст! Как говорил принц Гамлет (когда с ним не соглашались по поводу «Дания — тюрьма»): нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым. К счастью, количество контекстов для архитектуры не является бесконечным, так как она сама задает им некоторую структуру. Рассмотрим её на примере парка «Зарядье» (как раз примерно 10 лет назад начинались работы на участке). Контексты самого объекта: 🗺 Место. Это центр города, рядом Кремль, нужен ли тут парк — или что-то еще? ⌛️Время. Тут был городской квартал, потом хотели высотку, потом сделали гостиницу, снесли ее, теперь парк — что дальше? 🧩 Форма. Что конкретно там происходит? Контексты непосредственных участников: 🧮 Деньги. Дорого или не очень дорого обошелся парк? 🧑‍🎨 Архитекторы. Что это там строят известные архитекторы в центре Москвы? 👨‍👩‍👧‍👦 Пользователи. Почему парк одним понравился, а другим — не очень? «Большие» контексты: 🛠 Технологии. Уникальному проекту — уникальные решения? 🏛 Культура. Как понять — о чем говорит нам Зарядье? 🗣 Политика. Зарядье — парк как пропаганда? Думаю, это почти исчерпывающий список, хотя для каждого контекста (группы контекстов) могут быть свои вариации, интонации и прочтения. Как понять, какой контекст нужно выбрать? Это вопрос вкуса, интересов (знакомства) и целей, иначе говоря, ответов на вопросы: кто пишет текст, для чего и для кого. Но что делать дальше, ответив на эти вопросы? Уже можно воспользоваться некоторой технологией. Например, можно выписать в Miro все важные идеи, связанные с объектом, пользуясь скучной схемой для описания и анализа — так ничего не потеряется. Рядом можно выписать все контексты и в них сформулировать проблемы, которые могут волновать аудиторию (или которыми мы хотим увлечь аудиторию). Выбрав контекст (желательно, один) — реорганизовать описание объекта так, чтобы оно было лучшим способом представить контекст и проблему. Естественно, окажется, что кое-где детали описания объекта уже лишние, а в других местах — не хватает информации, которая прямо с объектом не связана. Конечно, это еще не вся работа, а только подготовка. Надо заметить, что чем дальше, тем лучше с написанием текста справляются разнообразные чаты. Но выбор контекста и соответствующие инструкции искусственному интеллекту — это, наверное, всегда будет задачей человека. Ведь чату все равно, о чем написать — он в эту архитектуру не ходит, ее не проектирует и за нее не платит, и слава острого критика и тонкого ценителя ему тоже не интересна (пока). Об этих и других обстоятельствах письма об архитектуре (если этот пост не кажется уже достаточным ответом на вопрос) — специальная версия курса «Pro письмо SE: “Что хотел сказать автор?”», который начнется 1 июня. Все подробности: https://www.facultative.archi/facultative/Pro-SE-cd0dd8385a9a405d8c7609514941f06d Запись на курс (еще действует промокод EARLYBIRD): https://facultativearchi.timepad.ru/event/2872353/ #курс #pro_письмо

Образы «Зарядья», предложенные Dall-E на основе каждого из текстов, в том порядке, в котором тексты упомянуты в посте. Кажется, все тексты так или иначе повторяют основные идеи парка — холмистость, «дикость», бионические формы объектов. Почти везде важную роль играет городской контекст. В некоторых текстах он так волнует авторов, что парк просто переезжает на Красную площадь. В других (напр., в тексте о технологичности парка) — Dall-E было вообще не очень понятно, где дело происходит, парк оказался в каких-то горах. Самая далекая от реализованного проекта — первая картинка, но и соответствующий текст был написан еще до первого конкурса. Но она хорошо подходит к многим другим проектам благоустройства. Мрачная осенняя картинка на самом деле изображает парк в момент строительства, но отвечает и общей критической направленности текста. Последняя картинка отличается от всех ясной симметрией — это отражает главную идею текста о парке как инструменте пропаганды. #курс #pro_письмо

#небольшой_архитектурный_канал В проекте дома в Дубцах 2018 года мы вдохновились соседом по типовому проекту, домами с соседних улиц, взяли немного венецианских деталей, и разбросали всё это по фасаду, применив палладианские построения, сбоку пристроили «храм-террасу». https://t.me/LeAtelier/128

Воскресный #небольшой_архитектурный_канал — об особенностях локального чувства прекрасного, полезного и прочного. Архитектор Сергей Колчин уже много лет занимается коллекционированием современной вернакулярной архитектуры, а потом переносит подмеченные особенности в свои проекты. Кстати, о чем-то похожем мы будем разговаривать в среду, на очередной встрече цикла «Открытый Facultative» — о трудных, даже в чем-то рискованных поисках национальной идентичности в архитектуре. https://t.me/LeAtelier/117

Не теряющий своей актуальности вопрос: что делать со всем архитектурным наследием — не всё же сносить из всего же делать музей. Один из эффективных способов, к которому медленно верно приходят многие, — ревитализация архитектуры и городской среды, или adaptive reuse. Сейчас этот подход активно обсуждают в связи с дискуссией о будущем санатория в Паймио, который спроектировали Алвар и Айно Аалто. Строительство центра для больных туберкулёзом Paimio Sanatorium закончилось в 1933 году. Это был санаторий нового типа, в основе которого, как и всегда у Аалто, был человекоцентричный дизайн. По задумке финского архитектора главным пользователем становился «горизонтальный человек» (the Horizontal man) — пациент, вынужденный постоянно находиться в постели. Всё — от мебели до отопления и освещения продумывалось таким образом, чтобы в комнатах было максимально комфортно. Например, потолки были выкрашены в тёмный цвет, а светильники расположены вне поля зрения, чтобы не создавался слепящий эффект и не напрягались глаза; раковины были спроектированы под углом, чтобы снизить шум от всплеска воды; полы и другие поверхности были покрыты непористыми материалами, чтобы они легко очищались. Кстати, и знаменитое кресло Armchair 41, или Paimio выпустили специально для общих зон санатория. Сейчас санаторием управляет Paimio Sanatorium Foundation, который отошёл от медицинского прошлого и предложил новую стратегию развития комплекса. Цель фонда не законсервировать здание как памятник модернизма, а развивать его: здесь проходят конференции и выставки, проводят опен-коллы для художников и придумывают обзорные маршруты по территории. Проект также развивает архитектурный туризм — в санатории можно забронировать комнату (от 120€ за ночь) или поужинать в ресторане. В прошлом году фонд провёл первую конференцию Spirit of Paimio, на которой среди прочих выступили куратор Ханс-Ульрих Обрист, сооснователь студии Neri&Hu Линдон Нери и содиректор постдипломной программы в институте «Стрелка» Николай Бояджиев. Во время бесед, из которых состояла основная часть программы, обсуждалось не столько модернистское наследие и архитектура санатория (хотя вопросы ревитализации места и его цифровой консервации были одними из ключевых), сколько потенциал комплекса: как сделать Паймио центром современного архитектурного дискурса и осознанного туризма. Конечно, санаторий в Паймио далеко не первый впечатляющий проект ревитализации. И в России, например, большая работа была проделана в Доме Наркомфина, в котором восстановленные квартиры теперь заселены. Но, кажется, у фонда Паймио амбиции идут дальше, и санаторий обещает стать хорошим примером того, как можно не только осмыслить значение памятника, но и выйти за его пределы. Новая конференция Spirit of Paimio пройдёт 9-10 октября. Следить за обновлениями и подписаться на рассылку можно на сайте Paimio Sanatorium. #модернизм #наследие

1-2) Санаторий Паймио, входная часть. 3-4) Столовая. 5-6) Коридор и лестичная площадка. 7) Кресло Paimio. 8-9) Палата. 10) Терраса. Фотографии: Jussi Toivanen. #модернизм #наследие

1) Алвар Аалто на крыше законченного санатория Паймио, 1930-е годы. 2) Айна Аалто на террасе санатория, 1930-е годы. 3) Пациенты на террасе санатория (некоторые из них ночевали на открытом воздухе), 1933 год. 4) В кабинете главврача, 1933 год. 5) Палаты в санатории Паймио и конструкция раковины, из публикации Varsinais-Suomen Tuberkuloosiparantola, 1950 год. 6–10) Санаторий Паймио, 2022 год. #модернизм #наследие