Кляйнианский психоанализ

«Гораздо проще предаваться мечтам, занимаясь скучным делом, нежели чем-то интересным. Важно помнить: скучное дело может оказаться интересным для кого-то другого, кто использует творческий подход». Д. Винникотт «Все мы родом из родительского дома» #КлянианскийПсихоанализ #ДональдВинникотт

Моим первым пациентом был пятилетний мальчик. Я называла его “Фриц” в моих самых ранних статьях. Вначале я думала, что будет достаточным повлиять на поведение матери. Я говорила, что ей следует поощрять ребенка обсуждать с ней более свободно многие невысказанные вопросы, которые, очевидно, были у него на уме и препятствовали его интеллектуальному развитию. Это дало хороший эффект, но удовлетворительного облегчения невротических симптомов не произошло, и вскоре было решено, что я буду анализировать его. Начав анализ, я отошла от некоторых установившихся правил, поскольку я интерпретировала то, что считала наиболее срочным в материале, представленном мне ребенком, и сконцентрировала свой интерес на его тревогах и защитах против них. При этом я столкнулась с серьезными проблемами. Тревоги во время анализа этого первого случая были очень сильные, и, хотя я черпала силы в вере, что я веду работу в правильном направлении, когда наблюдала облегчение тревоги вновь и вновь под действием моих интерпретаций, временами интенсивность свежей тревоги, которая обнаруживалась, приводила меня в смятение. В одном их таких случаев я обратилась за советом к доктору Карлу Абрахаму. Он ответил, что, т.к. мои интерпретации до сих пор часто давали облегчение, и анализ, очевидно, имел прогресс, он не видит оснований для изменения подхода. Я почувствовала себя ободренной его поддержкой, и так произошло, что в последующие несколько дней тревога ребенка, которая достигла критической стадии, значительно уменьшилась, приведя к дальнейшему улучшению. Убежденность, которой я достигла в этом анализе, сильно повлияла на весь ход моей аналитической работы. Лечение проводилось в доме ребенка с его собственными игрушками. Этот анализ был началом психоаналитической игровой техники, поскольку с самого начала ребенок выражал свои фантазии и тревоги главным образом в игре, и я постоянно интерпретировала ему их значение, в результате чего в игре возникал дополнительный материал. Т.е., я с этим пациентом, по существу, уже использовала метод интерпретирования, который стал характерной чертой моей техники. Этот подход аналогичен фундаментальному принципу психоанализа - принципу свободных ассоциаций. Интерпретируя не только слова ребенка, но также его действия с игрушками, я применила этот базовый принцип к мышлению ребенка, чьи игры и разнообразная деятельность - фактически, его поведение в целом - являются средством выражения того, что взрослые выражают преимущественно словами. Я также руководствовалась двумя другими принципами психоанализа, установленными Фрейдом, которые я с самого начала рассматривала как фундаментальные: что исследование бессознательного есть основная задача психоаналитической для процедуры, и что анализ переноса есть средство достижения этой цели. «Психоаналитическая игровая техника: ее история и значение» М. Кляйн #ИгроваяТехника #ТехникаКляйн #МеланиКляйн

Ханна Сигал (1999) в статье «Функция сновидений» пишет о пациентах, которые

воспринимали сновидения как конкретные события… Эти конкретизировавшиеся сновидения часто служили целям исключения, что особенно ясно было видно в отношении пациента-мужчины, имевшего обыкновение подробно записывать свои сновидения in extenso (целиком) в небольшую записную книжку… Он использовал сновидение для того, чтобы избавляться от той части психики, которая приносила боль.

«Способность видеть сны в психотерапии и в психоанализе. Влияние сновидений на развитие символического мышления и переноса» Грачева Т. В. #КлянианскийПсихоанализ #Сновидения #ХаннаСигал

Предложив метапсихологическую концепцию феномена меланхолии, Зигмунд Фрейд не оставил никакого описания клинического случая меланхолии. Однако, интересный практический материал был предоставлен его учеником, Карлом Абрахамом, в его статье «Подходы к психоаналитическому исследованию и лечению маниакально-депрессивного расстройства и родственных ему состояний». Карл Абрахам подчёркивает связь депрессивного аффекта с тревогой и, в частности, говорит о том, что при неврозе тревоги с большой долей вероятности будут возникать депрессивные состояния, в свою очередь, депрессивные больные будут испытывать тревогу. Поводом для возникновения депрессивного состояния, согласно мысли Абрахама, может стать неудача в реализации сексуальной цели и, соответственно, получения удовлетворения, что приводит к мыслям о неспособности любить и невозможности быть любимым и выливается в отказ от жизни. Депрессивный аффект может исчезнуть при упразднении вышеуказанной причины, что возможно либо путём изменения внешних обстоятельств, либо посредством преобразования представлений, связанных с неудовольствием. Абрахам отмечает структурное сходство депрессивного психоза и невроза навязчивости, которое объясняется тем, что в основе потери сил и энергии, сомнений и нерешительности в обоих случаях лежит вытеснение садистических импульсов. Этим же процессом объясняется проявление чувства вины, тревоги и депрессивного аффекта. Абрахам приводит в качестве пример клинический случай циклотимии, где агрессивные влечения, направленные на себя, выражались у пациента в желании бесследно исчезнуть и в крайней степени самоуничижения: «Я отверженный», «изгой», «проклятый», «я не от мира сего». Манию Абрахам описывает как состояние, в котором больные как бы пьянеют от влечений, натиску которых психика больше не может противостоять. Как эротические, так и агрессивные импульсы прорываются в сознание и приводят к состоянию оживления и возвращения к жизни, при этом захваченный маниакальным приступом субъект как бы регрессирует к той фазе, когда ещё не пришло в действие вытеснение. Эта мысль перекликается с тем, что высказал Фрейд в работе «Скорбь и меланхолия», сравнив манию с состоянием алкогольного опьянения, при котором удовольствие также связано с отсутствием затрат на вытеснение. Источниками удовольствия при мании становятся отсутствие всякого торможения, а также доступность инфантильных источников удовольствия и так называемая «скачка идей», защищающая от болезненных представлений. Для маниакального состояния характерна беззаботная детская весёлость и чувство свободы, находящее своё крайнее выражение в ощущении собственного величия, в выплёскивании ярости и раздражительности, в бесцеремонном поведении. Таким образом, при мании не действует механизм вытеснения и упраздняются торможения, даже те, которые с необходимостью возникают у любого человека. «Меланхолия. Карл Абрахам и Мелани Кляйн о маниакально-депрессивных состояниях» #МеланиКляйн #КарлАбрахам #МаниакальноДепрессивныеСостояния

«В паранойе характерные защиты направлены главным образом на аннигиляцию "преследователей", хотя тревоги по поводу Эго занимают главное место в этой картине. Когда Эго станет лучше организованным, интернализированные образы будут сильнее приближаться к реальности и Эго будет полнее идентифицироваться с "хорошими" объектами. Страх преследования, который сперва ощущался по поводу Эго, теперь относится к также и к хорошим объектам, и с этого времени предохранение хорошего объекта рассматривается как синоним выживания Эго». М. Кляйн «К вопросу о психогенезе маниакально-депрессивных состояний» #МаниакальноДепрессивныеСостояния #МеланиКляйн

Трудности в раннем развитии, рождающиеся из фантазий Значение многих из известных трудностей раннего детского возраста может быть понято лучше, если мы рассмотрим их как проявления ранних фантазий. Фрейд прокомментировал некоторые из этих проблем. Например, он пишет о «... ситуации ребенка, который сталкивается с чужим, а не со своей матерью» и после обсуждения тревоги ребенка добавляет, «...выражение его лица и его плач доказывает, что, кроме всего прочего, он чувствует боль... Как только он потерял свою мать, он ведет себя так, как будто больше никогда не встретится с ней». Фрейд также упоминает о «…неправильном понимании фактов ребенком». Под болью Фрейд явно подразумевает не телесную, но душевную боль. А душевная боль имеет содержание, значение и предполагает наличие фантазии. Согласно представленному здесь взгляду, когда ребенок «ведет себя так, как будто никогда не увидит мать», это означает, что в его фантазии она уничтожена его собственной ненавистью и жадностью, потеряна навсегда. Его представление об отсутствии матери окрашено собственными чувствами ребенка по отношению к ней — его желанием и непереносимостью фрустрации, ненавистью и результирующей тревогой. Его «неправильное понимание фактов» является тем же, что и «субъективная интерпретация» восприятия ее отсутствия, как характеризует фантазию Джоан Райвери. В другом случае, говоря об оральной фрустрации, Фрейд писал: «Кажется, что жадность ребенка к своему первому питанию вообще неутолима, что он никогда не примирится с утратой материнской груди... С отнятием от груди связан, вероятно, и страх перед отравлением. Яд — это пища, которая делает кого-то больным. Может быть, что и свои ранние заболевания ребенок сводит к этому отказу». Как может ребенок «сводить свои ранние заболевания к этому отказу», если он не переживает эту фрустрацию в душе и не сохраняет о ней бессознательные воспоминания? В то время, когда он испытывает фрустрацию, она является не просто телесным событием, но также и психическим процессом, т. е. фантазией — фантазией о плохой матери, которая вызывает боль и чувство потери. Фрейд писал, что страх отравления связан с отлучением от груди. Он не развил этой связи. Но, как показала работа Мелани Кляйн, это предполагает существование фантазии об отравляющей груди. «Развитие в психоанализе» М. Кляйн, С. Айзекс, Дж. Райвери, П. Хайманн #РазвитиеВПсихоанализе #СьюзенАйзекс #МеланиКляйн

«Одним из наиболее ценных для психоаналитической теории психики идей Кляйн стало понимание, что младенец находится в отношениях с объектом, исходно — матерью, с самого рождения. Этой идеей Кляйн вносит совершенно новый взгляд на психическое развитие. Согласно Фрейду, объект начинает существовать лишь после того, как «повторяющиеся ситуации удовлетворения создали объект из матери». Кляйн, в отличие от Фрейда, полагает, что объект существует для ребенка с самого начала его жизни и ребенок находится с ним в отношениях. Способность находиться в отношениях обусловлена тем, что ребенок рождается с элементарным Эго. Хотя кажется, что этот взгляд фундаментально расходится с идеями Фрейда, в некоторых его работах есть признаки того, что он задумывался ораннем Эго или ядрах Эго. Следуя Фрейду, Кляйн предположила, что младенец рождается с двумя инстинктивными влечениями, к жизни и к смерти, которые активны и действенны в его развитии, а также и в том, как он поддерживает отношения с матерью, и тем самым закладывают основания внутреннего мира. Конфликт между этими двумя инстинктами ощущается как тревога. Преобладание в какой-либо момент той или иной силы будет определять характер переживания ребенка, и уход матери за ребенком, конечно, будет влиять на этот характер. Чувство, производное от любовного импульса, будет переживаться как хорошее и приносящее удовлетворение, и объект будет ощущаться хорошим, тогда как чувство, производное от враждебного импульса, будет ощущаться болезненно преследующим, и это преследование, по ощущению, исходит от плохого объекта». «Строение и функционирование Супер-Эго» Руфь Ризенберг–Малколм #РуфьРизенбергМалколм #СуперЭго

Отличие экстатических женских религий от стоических мужских религий Существуют по крайней мере три главные религии в человеческой душе и в истории. Можно разделить их на языческие, моральные и духовные; по доминированию мировоззрения –  на охватывающие параноидно-шизоидную, депрессивную и трансцендентную позиции; а по типу божеств – от матриархальной через патриархальную до божественной родительской пары и десексуализированного высшего бога; и от родительских религий до религий, центрированных на ребенке.  Как и центральная нервная система, религиозный аспект человеческих существ организован на многих разнообразных уровнях. В этом свете можно увидеть, что небесный дух сублимированного суперэго находит свою противоположную часть в «светлом воинстве нижних небес», в дьяволической, языческой, идолопоклоннической организации Ада. Ид может представлять только индивидуальное ощущение невинности и нормального «первородного греха»; оно также может представлять изворотливое, неискреннее или оклеветанное я, которое считает, что оно утратило своё право на благодать из-за внутреннего убеждения в совершении «фаустовской сделки», компрометируя себя без всякой надобности. Первая религия является религией самости и для самости, она отражена в Книге Бытия и в мифе о Вавилонской башне, она нашла свою кульминацию в распятии на кресте «Человека, который возомнил, что он Бог». Эта религия «Человека, который возомнил, что он Бог» может быть прослежена до фрейдовского острого изображения судьбы первичного нарциссизма. В этой работе он утверждает, что по мере того, как ребёнок осознаёт своё зависимое положение, он лишается своей грандиозности и становится обычным человеческим смертным. То есть тем, кто был вынужден лишиться Райского Сада. Другой аспект младенца, однако, способен поддерживать эту грандиозность или всемогущество, но на деле –  и это моё прочтение Фрейда – должен лишиться своей земной человечности и стать эго-идеалом, который, в свою очередь, становится навсегда помещённым в «градиенте эго». Я считаю, что это архетип Христа, который разделил страдания со своей земной частью, образовав человеческо-божественную четвертичность с суперэго. С другой перспективы можно проследить концепцию Кляйн «внутреннего ребёнка», счастливчика, имеющего привилегию никогда не покидать утробу до её источника в таинственной зарождающейся грандиозной самости. Матриархальная религия предполагает экстатические, оргаистические ритуалы, не столько для нашего чувственного удовольствия, сколько для возникновения плодовитости. Либидный инстинкт, как Фрейд тактично, но чётко нам напоминает, на деле обманывает нас, возбуждая желание секса ради производства потомства – в отличие от консервирующего жизнь инстинкта эго. Экстатическая, оргаистическая, связанная с плодородием религия, верховным божеством которой в наши дни стал дьявол, задаёт то, что я считаю компульсивными религиозными ритуалами. Другими словами, если я прав, то происхождение сексуального порыва человечества гораздо более сложное, чем нам представлялось. Мы не только испытываем влечение, но и вынуждены заниматься сексом для удовлетворения не только нашей собственной индивидуальной тоски, но также тоски по земному материнскому архетипу. Третья религия, патриархальная, вводит «закон отца», «нет», которое запрещает инцест - практику, которая должна была быть обычной во времена матриархата и всё ещё наблюдается у животных. Трагедия, присущая истории Эдипа и даже его предшественнику в Лабдасидской династии Тебесу, становится понятной в силу соединения четырёх факторов: -судьбы и её воли; -неизбежности человеческого жертвоприношения; -священной необходимости размножения в матриархате; -навязыванием закона отца, причем последнее становится ритуализированным в виде мирского табу на инцест и духовной практики стоицизма. «Внутренние объекты» или «химеры»: демоническая третья форма внутреннего мира Джеймс С. Гротштейн #ДжеймсГротштейн #Религия #КлянианскийПсихоанализ

«Важной частью различия между отношением младенца к родителям и их отношениями является не только то, что родители дают друг другу генитальное удовлетворение, а также — и, полагаю, это существенно — тот факт, что родительское совокупление ведет к созданию нового ребенка. Это всегда присутствует в фантазии, пусть даже в действительности нет нового сиблинга». Х. Сигал «Эдипов комплекс сегодня. Клинические аспекты (Введение)» #ХаннаСигал #ЭдиповКомплекс

Принято считать, что Зигмунд Фрейд не испытывал большого интереса к теме контрпереноса или, по крайней мере, не считал её достойным предметом публичного научного обсуждения. В примечании к английскому изданию работы «Замечания о любви в переносе» сказано, что помимо этой статьи контрперенос упоминается Фрейдом лишь в одном месте – в докладе на Нюрнбергском конгрессе 1910 года. При этом фрейдовская оценка явления была по преимуществу негативной: контрперенос описывался им как препятствие аналитическому процессу и пониманию, устранить которое призваны строгие правила психоаналитической техники (нейтральность и абстиненция аналитика) и практика обучающего анализа. Столь же незначительный интерес вызывала данная проблема у первых последователей Фрейда. По данным Роберта Хиншелвуда до 1950 года было опубликовано всего 90 статей с упоминанием понятия «контрперенос». Те немногие авторы, которые всё же касались темы контрпереноса в ту пору, не предлагали сколь бы то ни было систематической его теории и согласованной с ней практики использования контрпереноса. Достойны упоминания краткие, но глубокие замечания Фрейда о бессознательной коммуникации и «равномерно распределенном» или «свободно парящем» внимании аналитика, ранние исследования Ш. Ференци, посвященные эмпатии, идеи Т. Рейка о психоаналитической интуиции и «слушании третьим ухом». Однако ни один из упомянутых авторов на связывал воедино контрперенос и феномены эмпатии, интуиции и бессознательной коммуникации, и, соответственно, не рассматривал контрперенос как инструмент психоаналитической работы. Ситуация кардинальным образом изменилась в начале 50-х годов с выходом в свет работ Паулы Хайманн в Лондоне и Хайнриха Ракера в Буэнос-Айресе. Приблизительно в одно и то же время эти исследователи провозгласили, что контрперенос является ценным источником информации о пациенте, что он принадлежит пациенту в не меньшей мере, чем аналитику, что использование контрпереноса в клинической работе требует пересмотра классических правил нейтральности и абстиненции, а также многих других постулатов психоаналитической техники. «Мой тезис заключается в том, что эмоциональный отклик аналитика на пациента в аналитической ситуации представляет собой один из наиболее важных инструментов его работы. Контрперенос аналитика – это инструмент исследования бессознательного пациента», – писала П. Хайманн в 1950 году. И далее: «Придерживаясь этой точки зрения, я подчеркиваю, что контрперенос аналитика является не только составной частью аналитических отношений, но и творением пациента, это часть личности пациента». «На стыке психоаналитических традиций» Романов И. Ю. #Контрперенос #КлянианскийПсихоанализ #ПациентИАналитик