Игра въ философа

Почему памяти о героях зачастую не остается и какие планы Realdoc на будущее – интервью Макса Фадеева спецкору RTVI Алексею Сочневу @sochnev13 «Чтобы победить — нужно признать свои ошибки, сделать выводы и исправить их. И если зритель хочет понять, что такое на самом деле война, ему нужно проделать работу над собой и посмотреть этот непростой фильм…» «В декабре 2013 своим киевским коллегам по антисланцевому движению я говорил что будет война, они не верили, рассказывали мне про светлые лица людей на Майдане и “безвиз” с Европой. У меня цель была просто показать, что война началась… У меня была наивная мысль, что, как только все увидят мой репортаж, весь этот ужас закончится» «Для меня никакого вопроса о выборе стороны не стояло. Тогда еще было ощущение скорой победы, что будет все как в Крыму, что Россия придет. Тогда все в городе спрашивали, у меня все это снято на видео, “Ну, что там Россия”, “Когда Россия придет?”…» «По сравнению с тем, что было снято во времена ВОВ, сейчас сняли лишь 0,01%. Тогда выпускники ВГИКа, студенты пошли снимать войну» «Битву за Сталинград в течение шести месяцев снимало 30 операторов. Фильм “День войны”, в который вошли съемки 13 июня 1942 года снимало 160 операторов на всех фронтах и в разных частях СССР. …А теперь Оскары получают фильмы, которые снимает противник. Памяти о событиях не остается» «Еще пример — Вьетнамская война, Кеннеди создает специальную структуру — Department of the Army Special Photographic Office, своего рода спецназ по съемкам боевых действий. Отделу специального фотографического управления армии (DASPO) было поручено предоставлять документальные фильмы и качественную фотопродукцию, демонстрирующую операции армии США по всему миру. Они получили на тот момент самое лучшее оборудование и беспрепятственный доступ в зону боевых действий. Американцы сняли на пленку все свои операции во Вьетнаме. По ним потом Голливуд снял десятки художественных и документальных фильмов. Это сильнейшая пропаганда. Помимо этого у них есть Combat Camera Team в каждой бригаде морской пехоты — оператор, режиссер и оператор-фотограф» «Если бы я не снял, никто бы никогда не узнал, что они были. Плюс память для родителей, жен, детей, родственников. Они пишут мне: “Спасибо вам, что я могу своему сыну показать, как выглядел его отец”. Уже тепло на душе» «Есть целая плеяда талантливых молодых ребят, которые могли бы снимать документальное кино, но у них нет опыта и доступа для съемок. А у нас опыт есть, и мы могли бы обучать и делать профессиональный документальный продакшн — как раньше “на коленке”, почти в одиночку, по два года, делать фильм уже нельзя. Мы сейчас ищем людей, спонсоров, которые бы нас поддержали. Иначе придется закрываться. Несмотря на то, что людей с опытом документальной военной съемки в данный момент в России по пальцам можно пересчитать». P.S. Для завершения фильма в четырех частях "У края бездны. Битва за Мариуполь глазами очевидца" (отзывы тут и тут) и организации премьеры — мы все также остро нуждаемся в вашей поддержке: Сбер: 5228600720410481 (Сергей) Тинькоф: 5536913836868766 (Дмитрий) P.p.s. не забудьте подписаться на нашу страничку в ВК – там открыты комменты и больше деталей: vk.com/realdocproductions

В моменте, когда Пол пытается отбрехаться, что он не Махди, и говорит, что его мать специально готовилась к этому — она умеет трансмутировать яды — есть конфликт светского и религиозного мировоззрения. Он не всегда очевиден. Для светского человека, если он понимает, как происходит процесс, то он его тут же десакрализирует. Мы открыли гравитацию, все, тайна движения планет больше не тайна. «Чудо», это обязательно только то, что опровергает законы вселенной, потому что оно определяется как некая неизведанная магия. Естественно, она потеряет свои магические свойства, как только станет понятной. Для религиозного человека все не так. Механика «чуда» не имеет никакого значения, чудо состоит в том, что оно вообще существует, да еще и произошло в нужное время в нужном месте. Можно сколько угодно пытаться объяснить любовь через концентрации дофамина с серотонином, но чудо в том, что тело вообще так реагирует, причем с конкретным человеком и при определенном стечении обстоятельств, который заранее неизвестен. На месте Джессики запросто мог оказаться кто-то другой, кто погиб бы при ритуале, и все — никакой веры фременов, Пол уже не Лисан аль-Гаиб, никакого отмщения за отца и всех последующих событий. #Религия #Кино

Проблема роста Индивидуально человек растет до определенного предела. Дальше ему нужен слой или класс. Только внутри класса его рост может продолжиться. Внутри класса люди усиливают друг друга. Работают на успех друг друга и всего класса. Если этого класса нет, одиночки обречены. Наши враги это знают. Они надеются задавить нас, не дав перерасти в класс. А что это будет за класс, если всё-таки будет, это сейчас самый важный вопрос. Самая важная философия. Мы призываем всех читателей, особенно тех, у кого есть собственные каналы, подумать об этом. Угроза нашему существованию нешуточная. С каждым днем видны ухудшения жизни. Все тенденции уже понятны и заметны. Заметны многим. Но повернуть их и улучшить положение вещей невероятно трудно. Люди не знают, что делать, как быть. Информации уже накоплено много. И теперь информация должна быть подобна нажатию кнопки. Нажал — и вражеская техника подбита. Нажал, и противник ослеплен. Нажал, и нужная дверь открылась. Информация должна быть разящей. Сейчас нам нужна очень серьезная и настоящая философия. Очень серьезная и непростая работа. Иначе нас сомнут и разотрут. Сеть акторов, организовавших ковидную истерию огромна. Они были повсюду. И они повсюду остались. Сейчас у них выросло количество направлений, они не сфокусированы так, как в ковид. Но они продолжают затягивать удавки на наших шеях. Они будут лишать нас степеней свободы, будут отнимать собственность, возможность заработать, возможность понимать. Они будут травить нас. Через еду, через воду, через воздух, через электромагнитный и информационный шумы. Они модифицируют человечество в нужную им сторону. А мы не растем, сейчас мы достигли предела своего роста. Мы рассказали уже очень много другу другу и тем, кто нас слушает. Но этого мало. События последних лет хоть и всколыхнули людей, но породили смятение. Люди не могут оправиться от шока, они в оцепенении наблюдают, но не могут действовать. Потому что не знают как. Гирями на ногах висят интеллектуально слабые слои. А человеческие сети наших врагов очень разветвлены и велики. И они работают каждый день. Да, у них есть слабые места, о которых мы писали. Но и у нас есть слабые места. Их очень много. Сейчас важно понимать, никакие государства на нас не работают. Они работают на них. Нас никто защищать не собирается. Все действия против нас они осуществляют постепенно, потому что все еще боятся нашего отрезвления. Они боятся наших прозрений. На эти прозрения мы и работаем. Но этого мало. Мы это осознаем. Мы продолжим работать и дальше. Но повторим. Нужно понять, какой класс должен созреть из нас, чтобы их остановить. Продолжение следует...

<...> При цитировании злополучного места из пушкинского письма происходит катастрофическое понижение уровня диалога. Это очень тяжёлая, замкнутая конструкция. Такие цитаты надо хоронить за тысячи километров от населенных мест, на кладбищах радиоактивных отходов. И все же её цитируют и цитируют, цитируют и цитируют. (349)

Именно такое, катастрофическое понижение уровня дискуссии — до дна и ниже, происходит всякий раз, когда люди начинают обсуждать порядок рассадки депутатов во французском Национальном Собрании 1789 года, от которого, впоследствии, произошло ВОТ ЭТО ВОТ ВСЕ, включая апогей и апофеоз издевательства над свободной мыслью и просто мыслью как таковой, в виде богомерзких цветных квадратов, с координатной сеткой. А потому относиться к этой теме стоит также как жителям крайнего Севера к крепкому алкоголю, излечившемуся торчку к морфиносодержащим препаратам, или малокультурному человеку к предложению заняться деструкцией культуры, "творчеством через разрушение" и прочим "постмодернизмом". То есть обходить десятой дорогой, не приближаться на пушечный выстрел и принципиально не вести никаких дискуссий на этот счет. (Этот совет, разумеется пропадет втуне, хотя я втайне питаю надежду, что на пару процентов накал и частоту этого вечнозеленого обсуждания снизить все же удастся).

Галковский как-то сказал, что однажды выбрал быть на стороне добра и с тех пор от этого не отступает. А быть добрым — это значит любить людей: прощать им их ошибки и слабости, давая им шанс исправиться, даже если кажется, что предпосылок для этого нет. Левые действительно разрушают, но не из-за того, что "мыслят", а, как мне кажется, из-за того, что что-то в психике сломано, и в такой ситуации самому этого не увидеть, каким бы умным ты ни был.

Правый интеллектуал — это тот, кто любит людей. Левый — тот, кто их ненавидит. Определяется это наличием или отсутствием тяжелых детских травм (полученных в английском интернате).

Про оборотней. Будучи в своё время студентом, как тогда говорили "перспективным", подвизался я в одном провинциальном НИИЧАВо. Программа, в которой принимал участие, была междисциплинарной, называлась ЛИСС-6 и расшифровывалась как "лингвистика измененных состояний сознания - шесть" (как мне сказали сразу, первые пять групп были ликвидированы за нечёткие результаты). Суть опытов была в том, что испытуемые с речевыми нарушениями (плюс контрольная группа) при помощи разнообразных методов вводились в сложные состояния, их речь фиксировалась, а потом в ней отыскивались интересные закономерности. Например, регресс словарного запаса происходил строго по уровням заимствования, т.е. самые новые слова, появившиеся в русском языке, из речи испытуемого исчезали первыми, потом предыдущие и проч., пока не доходило до т.н. "базовой лексики". Таким образом можно было изучать историческую грамматику - чем глубже погружение, тем старше речевой срез, так добрались почти до сер. XVI века. Касалось это не только лексики (что было предсказуемо), но и фонетики, и морфологии. Всё это было достаточно сложно выявить, в целом опрощение речи (диссолюция) и так понятно, конечно, любому (с пьяным человеком попробуйте поговорить), но вот набрать материал, составить таблицы, выявить регулярность - было интересно. Конечно, во многом это была кустарщина и авантюра, местами жутковатая, напоминающая по атмосфере некоторые сцены из оригинального, 1990 года фильма "Коматозники". Я был зелёный, часто недоумевал почему любительские трансовые техники, почерпнутые мною из шарлатанских курсов, прекрасно работают на хохотушках-однокурсницах и при этом вовсе не дают результата, скажем, на моряке дальнего плавания 56 лет с височной афазией, полученной в результате пьяной драки в порту (кстати, этот морячок потом подарил мне пластическую анатомию Барчаи и два альбома по китайскому искусству, казалось бы). Еще один студент-психиатр (на тот момент, кажется, уже интерн), также не всегда мог адекватно разобраться с обширной проектной психофармакологией ("всё такое вкусное"). Старшие товарищи за какие-то вещи в принципе не хотели браться, ну и далее в таком духе. В общем, упёрлось всё в так наз. "эффект сваливания", когда на определённом этапе речевая деятельность просто прекращалась (и тонко отрегулировать этот момент не удавалось уже никак), а потом и по независящим причинам кончились сами испытуемые. Какое-то время всё шло по инерции и на внутренних ресурсах ("коматозники"), далее двинули сложные глобальные процессы, институт был частично эвакуирован куда-то в зазеркалье, зато я остался с нормальной дипломной работой и знанием парочки важных вопросов про славянский шкаф на будущую науку. Примерно через год общался с куратором моих кураторов, из института, который мы, в своем кругу, за глаза называли "Московский Смитсоновский". Я рассказал ему про сваливание, он удивился почему мы не пошли дальше. - Но речевой деятельности уже нет. А так бы мы до ностратического языка добрались... - Нет, её временно нет, потом она опять появляется. Я охренел. И тут сухонький профессор рассказывает историю, что они у себя там, в институте, тоже проводили подобные эксперименты, но речевая деятельность их не особо интересовала, а интересовали племенные тотемные предки. И вот на достаточно глубоком уровне транса этот тотемный предок у испытуемого, со всей очевидностью, вылазит. Вербально и невербально. Включая физиологию, сердечный ритм и нервные реакции. Мало того, биохимия крови, которая в этот момент контролируется, по некоторым параметрам даёт сходство именно с этим животным, т.е. кровь у человека становится, например, ВОЛЧЬЯ. - Скажите, а хвост у испытуемого случайно не вырастает? - спросил я, всё еще переваривая услышанное. Профессор посмотрел на меня поверх дужки металлических очков и негромким голосом, но отчетливо выделяя каждое слово произнёс: - А вот это уже, молодой человек, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА. Блиин, я до сих по не уверен, про хвост наебал он меня или как.

К предыдущей истории пару уточнений. Когда я пишу, что в опытах добрались до XVI века, это не значит, что человек внезапно заговорил в стиле "паки, паки иже херувимы". Это была бы нобелевка, да и вообще. Как говорил профессор Выбегалло (любимый персонаж советской литературы): народу не нужны нездоровые сенсации. Просто в речи испытуемых стали регулярно проявляться некоторые интересные архаизмы, в частности в фонемных рядах, бытование которых диахронисты относят именно к этому периоду. Людей с афазиями брали потому, что у них за счёт потерь чего-то одного, какие-то другие вещи были немного более выпуклыми, можно было чуть лучше отслеживать закономерности. На том этапе и с той избирательностью школьной лупы бОльшего всё равно было получить невозможно. Для этого нужен электронный микроскоп. Куда пошли те исследования, в какую бездонную копилку ухнули потом? Не знаю. Думаю, в нейромаркетинг в первую очередь, в том числе военный. Ну, то что практически весь современный новостной нейромаркетинг - военный, думаю, ни у кого особо сомнений вызывать не должно.

Случилось забавное: Я иногда проверяю ошибки с помочью чатgpt и вот что он мне выдал на это раз... После моего недоуменного ответа он начал путаться в показаниях (учить меня русской истории 🤩) и отвечать более, чем через минуту (всегда отвечает за 3 секунды) и то после повтора вопроса...