САМОВЕРСИТЕТ

Накануне инаугурации президента и начала формирования нового правительства, а вследствие этого и возможных изменений в системе «Политбюро 2.0», решили напомнить вам сегодняшний расклад сил. Из членов Политбюро 2.0 выбыл глава Верховного суда Вячеслав Лебедев (скончался в феврале 2024 года). В кандидаты в члены Политбюро 2.0 в технический блок вошел вице-премьер РФ Марат Хуснуллин. Что касается региональных элит, то в список членов Политбюро 2.0 входит один глава региона – мэр Москвы Сергей Собянин, в кандидаты в члены Политбюро 2.0 – глава Чечни Рамзан Кадыров. В составе ЦК Политбюро 2.0 сразу шесть глав регионов. «Технократы» Губернатор Калининградской области Антон Алиханов Губернатор Новгородской области Андрей Никитин «Ветераны» Глава Татарстана Рустам Минниханов «Новая силовая элита» Губернатор Тульской области Алексей Дюмин Губернатор Астраханской области Игорь Бабушкин «Принцы» Губернатор Московской области Андрей Воробьев К концу мая подведем итоги перестановок в правительстве и возможных изменений в конфигурации российских элит. @GosSovet

О человеке+. Мы недавно. Философский кружок ЭФКО. Человек+, или куда бежать биотехнологу? Чадаев,... https://youtube.com/watch?v=3RAstv9AyHo&si=EqMUXvRdPWpa_q5g

Комментирую некоторые непонятные места из поста про РимНаш. Букв МНОГО. https://chadayev.ru/blog/2024/05/04/pashalnaya-lektsiya/

Ну вот. Допекли меня вопросами в личку про «Рим наш». Типа, ну разверни хоть чуть. Ночью, с дороги, поэтому тезисно. 1. Тезис «Россия — самобытная цивилизация» никак не противоречит тезису «Россия это Европа». Противоречие снимается, если исходить из того, что версий «Европы» (на самом деле — Рима) две: западная и восточная. И у восточной отличия от западной далеко не только географические. 2. Я не пользуюсь термином «Евразия» — тащит много лишних контекстов. Мой внутренний рабочий термин, взятый сами понимаете у кого — Евровосток. Причём мы не являемся единственной версией ЕВ, есть ещё одна, в чём-то даже ещё более своеобычная — османо-турецкая. 400 лет русско-турецких войн — это спор между очень близкими родственниками за византийское наследство, за роль центра гравитации Евровостока. И, кстати, этот разговор двух «поствизантий» ещё не закончен — другое дело, что новый контекст позволяет нам с ними вести его без войны. И даже во многих проекциях выступать заодно. 3. Ось конфликта «Запад-Россия» это всё та же старая ось конфликта ещё между Максенцием и Константином: то, из-за чего, в частности, SPQR заменилось на штандартах легионов на IHS. Мы по отношению к Европе представляем из себя не просто «другую цивилизацию», как, например, Китай. Мы представляем из себя другую _версию_ европейской цивилизации, альтернативу — и поэтому, в отличие от всех остальных, считываемся Еврозападом как витальная угроза и являемся постоянным объектом нашествий оттуда не реже чем раз в столетие. Причём проблема в том, что эта версия — недораскрывшаяся, потенциальная, «возможная». Мы тащим на себе полный набор ещё византийских болячек — как единственные оставшиеся прямые и легитимные наследники. А кроме того, и своих собственных заодно. 4. Ключевая манипуляция со стороны Еврозапада, а потом и просто Запада — претензия на монополию обладания римским наследством. В наиболее радикальной оптике они не имеют права даже на его часть — с тех пор, как Одоакр отослал инсигнии в Константинополь. Обе попытки восстановить Западную Римскую Империю — и Карла, и Оттона — сомнительной легитимности. Но даже предположим, что таки да: в любом случае, это лишь половина. Казалось бы, ещё одна «лекция об истории»: но проблема в том, что сегодняшний ЕС пытается сказать ровно то же самое, поставив знак равенства между Европой и Евросоюзом — читай Римом и ЗРИ. Мы же — живое напоминание, что они не единственные звери в этом лесу. 5. Для меня точка невозврата в расколе христианства на западное и восточное — не 1054, а спор Варлаама с Паламой тремя веками позже. Потому что если Варлаам прав и чистого рацио достаточно для богообщения — тогда Запад прав во всём, включая и линию на номинализм, индивидуализм, либерализм и в конечном счёте «права человека». Если же прав Палама с исихастами и нужно что-то большее — тогда они (Запад) пошли в тупик, в гибель человечества, и нам с ними никак не по пути. Мы выбрали Фаворский свет — об этом рублёвская Троица — и тем самым сказали «нет» унии. И на каждом новом витке новыми словами говорим это «нет» — говорим его и сейчас. Тут нет никакой «мистики» и «гностицизма» — вполне логичный и ясный конфликт подходов, на языке XIV века «богословских», на языке XXI — антропологических. 6. Они сейчас в той точке, когда рацио вплотную подошло к замене человека пост- и трансчеловеком. Мы же сегодня те, кто восстал именно за право оставаться людьми: мужчинами и женщинами, отцами и детьми, народами и государствами с собственными, а не перепрошитыми «хьюман-дизайнерами» языком, историей и верой. Война не за территории, не за Украину — за право быть и оставаться собой. То, ради чего отдали свои жизни люди в Доме Профсоюзов в Одессе.

//Почему то 2014 год помню куда лучше, чем промежуток времени года с 2016 по 2021.// https://t.me/chadayevru/2791 Да, революция, восторг учреждения, - и долгий период безблагодатности... Когда вывезли свою республику на одном "закусились"...

Ответ Дугина получился немного в стиле Валлерстайна — чтобы либерализм корректно работал (на защиту свобод, а не на их ограничение) — надо, чтобы вместе с ним на планете существовал где-нибудь оформленный «тоталитаризм» (коммунизм, фашизм или они оба), с которым он борется; а в их отсутствие он сходит с катушек и начинает сам перерождаться в тоталитаризм — либо, в версии АГД, «открывать свою подлинную тоталитарную сущность». Тут рядом ходит известный дискурс про «свободу от и свободу для», с которым сразу же обозначился Холмогоров. Я пробую смотреть на это глазами Карлсона — и ничего не понимаю. Когда всякое там начальство — неважно, своё или чужое — начинает учить меня жизни, мой внутренний либерал делает стойку и я говорю: а не пошли бы вы лесом. Но вот начальству вроде бы отбили все руки кого-либо чему-либо учить, и тут вдруг вылезает откуда-то чернокожая лесбиянка и говорит, что теперь начальство это она, а ты, абьюзер, заткнись и обтекай — я говорю ей то же самое. Меня так воспитывали, ещё Вольтер с Дидеротом. Ну то есть не понимаю, почему теперь, раз вместо начальства она, мне нельзя по-прежнему быть либералом, каким я всю жизнь и был с самого рождения. Если уже смотреть глазами не Карлсона, а Чадаева, то тут ключевая история — как раз в традиции. Ведь коммунизм — это изначально вполне годная идея справедливости, оторванная от традиции и превратившаяся в систему принуждения и насилия. Нацизм — это изначально вполне годная идея «народной общности», оторванная от традиции и превратившаяся в систему массового геноцида и человекоубийства. Как только либерализм оторвали от традиции — вполне себе благопристойной, до некоторых пор — он тоже явил некое человеконенавистническое мурло. Получается, традиция — это такой важный предохранитель, удерживающий любую политическую теорию и основанную на ней систему от впадения в крайние проявления. Ну то есть такие папа с мамой, которые даже если и умерли, перед ними может всё равно становиться стыдно, когда тебя заносит. А убери их — стыдно вообще не становится никогда, ибо стыдиться не перед кем и нечего.

(продолжение с сокращением): После 91-93 у «постсоветского пространства» была примерно следующая развилка. Либо идти в чужую проектность в качестве её периферии — и тогда получается та самая колониальная франшизно-венчурная модель. Либо пытаться что-то вырастить-соорудить самим — и тогда получается суверенно-феодальная. В этом смысле нет никакого конфликта «России» с «Украиной»: есть спор двух организованных кусков одного пространства, какой из этих двух путей лучше, и сегодняшней «России» столько же «Украины», сколько внутри самой «Украины». При этом если сегодняшняя Украина — это колониальная франшиза с элементами суверенного феодализма, то сегодняшняя Россия — это скорее суверенный феодализм с элементами колониальной франшизы. Черту провести невозможно, она никак ни по границам 1991-го, ни по нынешней ЛБС. Она в голове каждого из обитателей этого пространства, и при этом ещё и непрерывно двигается.

Теперь мне надо объяснить в очередной раз слово «феодальный» по отношению к современной российской модели. Я про это подробно писал раньше, но если на пальцах, то так. Оценочность, то есть негатив, берётся из ушибленности нашего сознания формационной теорией им.Маркса-Энгельса и имплицитно присущим ей «прогрессизмом». Поэтому для нас «феодальный» значит по определению плохой, архаичный («несовременный»), сплошная несправедливость (наследственная иерархия и т.д.), неравенство и т.д. Плюс у нас ещё есть меритократическая установка, что наверх «по идее» должны как-нибудь отбираться именно лучшие, а вместо этого наверх отбираются те, кому повезло родиться в правильной семье (в идеале — чьи родители в правильный спортзал ходили в 70-х). И это тоже, получается, плохо. Ну и да, смаку добавляет то, что в любой феодальной модели эти клятые феодалы, гады такие, склонны всячески унижать и доминировать над худородным быдлом. Право первой ночи, Салтычиха, всякие такие пакости. Поехали разбираться. Во-первых, я в какой-то момент решил перестать пользоваться формационной теорией в качестве сколь-либо годной рабочей модели. Как минимум, она никак не объяснила мне, например, катастрофу античных империй — даже какой-нибудь Гиббон про это рассказал мне куда больше, чем тов.Энгельс. Если по их лекалам, там должна была случиться какая-нибудь феодальная революция, где прогрессивные феодалы смели архаичных рабовладельцев, примерно как прогрессивные буржуа смели архаичных феодалов в Европе Нового времени. Ничего похожего в истории не было. А было другое. Империи действительно рухнули от комплекса внешних и внутренних причин, и дальше несколько сотен «тёмных веков» — когда на их руинах начали складываться всякие раннефеодальные образования. И всё Средневековье — да и значительную часть Нового времени — по объективным показателям «уровня развития производительных сил» Европа так и не достигла уровня Рима эпохи Антонинов. То есть европейский «феодализм» именно по объективным показателям был не шагом вперёд, а шагом назад по сравнению с культурной-зрелой-просвещённой Античностью. То есть феодализм случился не в качестве более «прогрессивной» по сравнению с рабовладельческим строем модели, а скорее именно как нечто «естественным образом» выросшее именно в посткатастрофном ландшафте рухнувшей цивилизации. И я утверждаю, что нечто похожее на «феодализм» — это никакая не «формация»: это то, что всегда вырастает на пепелищах рухнувших империй. Ключевой «движок» такой посткатастрофной социальной организации — это именно персональная лояльность: вассала — сюзерену, крестьян — лорду и т.д. Почему именно она становится ключевой опорой? Потому что все более сложные формы оказываются в кризисе или вовсе исчезают. Закон в империи работал — теперь не работает. Религия в империи работала — теперь не работает. Традиция, мораль, всё остальное — куда там: сплошное падение нравов. И тогда всё падает на уровень личных отношений человек-человек: самое понятное и потому более надёжное.

А теперь об объективных отличиях колониальной венчурно-франшизной и суверенной моделей. Сначала про колониальную. Собственно, слова «венчур» и «франшиза» — они являются указателями на то, что тебе имперский центр регулярно отгружает набор готовых организационных решений и управленческих практик, оформленных в виде пошаговых инструкций, отработанных и отлаженных — просто бери и внедряй. Делай как велено, и будет тебе штатный, расчётный прирост эффективности. Понятно, что он никогда не будет превосходить эффективность «Амбера», поскольку является всего лишь одним из его отражений с разной степенью ухудшающего искажения, но для сельской местности, в которой ты находишься, у тебя точно будет всё работать лучше, чем у разных там диких соседей. Она даст тебе кратный рост качества и в сравнении со своими собственными — кривыми-косыми, неотрефлексированными, интуитивными, кривыми-косыми традиционными практиками. А в суверенной модели… ты, блин, вынужден всё время изобретать. Тебе приходится придумывать. Внешнего источника эталонов «как надо», «как правильно» у тебя нет, он по ту сторону, всё, что ты можешь — это, посмотрев «из-за бугра», как оно у них там делается, попробовать это скопировать самостоятельно, но всегда есть риск, что ты чего-то недопоймёшь в силу общей необразованности, где-то напортачишь и получится пресловутый деревянный аэродром из легенды про карго-культ. Либо второй вариант — делать самому, но тогда ты должен сделать вообще по-другому, ассимметрично, и это «по-другому» оправдывает себя только тогда, когда оно работает лучше, когда оно превосходит типовые франшизные решения у колониалов. Но я сказал не просто «франшизная», а «венчурно-франшизная». Теперь к венчуру. Венчур — все это смотрят в основном в плоскости инноваций, а полезнее бы — в плоскости кадрового отбора. Ты берёшь тысячу «личинок», кидаешь их в питательную среду, и смотришь — какие выживут и покажут потенциал к росту. Это предельно жестокая история, где из сотни выживает один, но она позволяет в режиме дарвиновского отбора находить самых сильных и делать на них ставку. Итак, франшиза — это набор инструкций для копирования образцов, а венчур — это, соответственно, отбор кадров для их имплементации из туземной молодёжи. Основания превосходства: венчурно-франшизной модели: на уровне управления у тебя набор стандартов, на уровне кадров у тебя воронка с постоянным отсевом — абсолютное большинство «умерло», один пришёл к успеху. Для туземного юношества, выросшего в мифологической реальности, где каждый верит, что вот этот один счастливчик это именно он — самое то.

Много было откликов (в тч в личку) на моё брошенное вскользь в посте про народный ВПК замечание о том, что идёт соревнование двух моделей: колониальной венчурно-франшизной у украинцев и суверенно-феодальной у нас. И я понял, что про это надо высказаться как-то подробнее. Очень важно здесь попробовать подойти безоценочно. То есть абстрагировавшись от установки, что колониальная это заведомо плохо, а суверенная заведомо хорошо. Понятно, что мы и так в этом уверены, иначе бы были на другой стороне. Но сейчас я, безотносительно к моральному выбору, скажу об относительных преимуществах и дефицитах обеих моделей. Во-первых, они бывают объективные и субъективные. Про субъективные я уже делал заход, когда писал о колониальных элитах, что субъективно, с точки зрения «рядового элитария», быть колониальной элитой намного лучше и приятнее, чем быть элитой суверенной. В первом случае ты главная звезда танцпола, у тебя есть всё, тебе можно всё, и тебе не указ никто в стране. Где-то далеко «там» есть, конечно, хозяева, но они на любые твои здешние художества будут смотреть сквозь пальцы. Плюс ты при соблюдении определённых правил имеешь доступ к благам и сервисам их имперского центра, у тебя там, в довольстве и безопасности, семья-недвижимость-капиталы, а здесь ты тоже можешь выстроить забор вокруг усадьбы, предаваться престижно-статусному потреблению и наслаждаться бесконечным превосходством над согражданами и в качестве жизни, и в степени свобод. У суверенных элит всё куда тоскливее. Ты мало что можешь в плане жизненных благ — у тебя куча ограничений. Ты дохрена чего должен — у тебя куча обременений и обязанностей. Тебя постоянно рекрутирует начальство на решение разных сложных государственных задач. И ещё всё время пасёт, а при заступах — наказывает. И пасёт не только начальство, но и тутошняя бдительная общественность. Ты — служивый; высокопоставленный, да, но служивый. И не только перед сувереном, но и перед согражданами регулярно вынужден держать ответ: а не слишком ли ты оборзел, будучи элитарием. Потому что колониальных элитариев их заморский центр, наоборот, всячески поощряет борзеть (это соответствует его управленческой парадигме), а суверенный — заинтересован в том, чтобы его «лучшие люди» были образцовыми для остальных и всячески демонстрировали, что место на вершине «социального баобаба» занимают по праву, а не патамушта «так склалось». Ну и да, в любой момент опричники нагрянут, не без этого тоже.