о радикальном феминизме и не только

В комментах задели один крайне раздражающий меня момент - знаете, в дискуссиях на тему равноправия в семье всегда приходят мужчины "а у меня жена сама...". Сама решила вести быт и ухаживать за детьми одна, меня не напрягает постоянным нытьем о помощи, понимает, что я устаю на работе. Сама знает, что я здоровый мужик, у меня потребности, иногда можно и потерпеть, для семейной гармонии. Сама понимает, что есть женские обязанности, есть мужские, и не надо их смешивать, каждый на своем месте. И в отличии о вас, у нас всё хорошо, нормальная семья, она счастливая жена, мы щаз тут вместе сидим над вами хихикаем. И ни одному же в голову не приходит, что жена просто знает, что муж у неё, ну, мудак. И проще и дешевле сделать так, как ему нужно, а то он будет орать, скандалить, саботировать, мстить, навредит ей, детям, себе, наконец, просто потому, что ни о ком, кроме себя, думать не приучен и учиться не желает. И вся эта картинка красивая держится на ней, и ровно до тех пор, пока она не устанет её поддерживать. Да, иногда эта женщина не знает, что можно жить не так. Её мать так жила, бабка так жила, все вокруг так жили, и она так живёт. Иногда она просто пока не может себе позволить вырваться из этого театра. Но вот если вдруг поймет и вырвется... Вот тут-то мы и увидим замечательное драматическое выступление "как она могла уйти, всё же было хорошо, чё вам, бабы, надо вообще???". И повторим только одно - приятель, хорошо всё было у тебя. За её счёт. И ей надоело.

Почитайте, пожалуйста, тексты выше. Там прям хорошо написано.

Женская война грязная, стыдная, зловонная, не заслужившая орденов и памятников. Женская война не оставила следа в песнях, стихах, поэмах и картинах. Да и что написать на таком полотне — пустые оголенные груди изнасилованной и убитой нацистами советской колхозницы? Партизан, сплевывающих при виде живота солдатки из деревни «под немцами»? Трупно смердящую рану на месте оторванной осколком руки пятилетнего братика (умер быстро, слава богу)? Или как воровали из слитых оккупантами помоев склизкую картофельную шелуху, припекали на кирпиче и ели? Или как теплой осенью шли в продолжавшую по указу коменданта работать школу, а какая-то безумная старуха вырывала из волос девочек ленты, крича: «Шлюха, кому ты вырядилась?!», а патрульные в своей серой форме хохотали? Как потом долгие годы не ходили короткой дорогой через мирный парк культуры и отдыха, потому что там в оккупацию был лагерь наших военнопленных. Оккупанты, оставляя город, кое-как полоснули очередями по недовывезенным трем сотням узников, да и свалили их тела — мертвых и еще живых — в неглубокий ров. Торопились очень, изменяли строгому порядку. Но караул выставили, и трое суток из-под земли доносились стоны, а баб, голосивших у заборной проволоки, к могильнику не подпускали. Может, и не трое суток, может, это бабы стонали и стенали, но стоны эти не давали пройти и десятилетия спустя тем, кто помнил. Бабы хоронили, бабы выхаживали, бабы выкармливали, бабы впрягались, вспахивая оскверненную сапогами и танками землю. Бабы новых рожали, затягивая дыры потерь. А кто считал их потери? Детские могилы, сейчас неотличимые от доброй мирной земли, которыми полны старые деревенские кладбища. Я их помню, я еще застала их холмиками. Каждого выносила, родила, берегла и хоронила баба. Тех, кого сберегла — поднимала на ноги после войны одна. И оккупанты, и защитники только забирали жизни, они губили всё живое, они выжигали и крушили, они превращали нивы в поля сражений и сеяли на этих полях трупы и снаряды, и эти снаряды потом еще долго забирали другие жизни. Защитник не метался в поисках еды для детей мал-мала-меньше: это баба, часто беременная, обесчещенная, обезумевшая от страха, безоружная, добывала детям еду. Те, кто выжили в войну и оккупацию, выкормлены и спасены бабами, не бойцами. Защитник не наблюдал, как угасает жизнь в ребенке, как она, наконец, покидает его, ему не приходилось долбить слабыми руками мерзлую землю, хороня детей. Защитник не кормил своих родителей: баба заботилась о них, и старики тоже выживали, чтобы до конца дней оплакивать не вернувшегося с войны сына-кормильца. Да... На каждое лишение, на каждую пытку, на каждое ранение воина приходились те же самые лишения и ранения женщин — но всегда, всегда пыток для баб было больше. Позорные бабьи пытки ведь тоже никто не считал? О том, что даже перед расстрельным рвом женщин и девочек сначала насиловали, упоминается всегда вскользь и скороговоркой: что уж тревожить память жертв поминанием их позора? Вот рассказы фронтовиков — это история, это доблесть и слава. Они дошли до Берлина! У немок есть архивы, голос и трибуны, пусть немки сами поминают немок, но... Даже наши бабы не проклинали немецких баб — я свидетельница, я такого не слышала от бабушек никогда. Они не требовали от защитников мести немкам той же монетой. Защитники сами возложили на себя эту миссию — и там, на той стороне, бабам тоже не было пощады, там тоже была бесславная женская война. Мой день победы — это не салюты, не парады, не песни и не ленточки. Мой день победы — это мой голос вместо поднявшей пятерых детей прабабушки, вместо моей онемевшей девятилетней бабушки и ее сестер, вечный им всем покой. Наталья Абаканович 2019

У моей памяти о войне женский голос и женское лицо. Оба деда тридцатых годов рождения не воевали: один мальчиком голодал и холодал с матерью и сестрами в оккупированной немцами белорусской деревне; другой, тоже мальчиком, чудом избежал «окончательного решения еврейского вопроса», но его матери и сестрам повезло гораздо меньше, как и большей части моей родни по отцу. Воевавших и погибших на войне прадедов медали застали посмертно, а могилы их отыскались только в 90-х, когда стали открывать советские архивы, и появился доступ к немецким. Бабушки, родные, двоюродные и дальние, говорили о войне, и их война была совсем не такой, какой она предстает в самых горьких книгах и фильмах. Только великой Алексиевич удалось приблизить правду к истине, и то лишь верхним слоем, ведь под ним — бездна. В мужской войне есть поля сражений, передовые и атаки. Там, далеко, за линией фронта с окопами и кровавыми ранами, цветут садочки у родных хаток, а на крылечке молодая жена с румяным младенцем ждет-пождет своего героя. В женской войне всегда зима, разъезженные своими и врагами бесплодные поля, оскверненные дома, где в чистой зале с тремя окнами немцы устроили лазарет, а маленькая девочка стирала в едком растворе кровавые гнойные бинты врагов. В женской войне маленькую девочку брезгливо ощупывал постовой немец, а у нее под двумя платками к телу была привязана мелкая вареная картошка-«парОнка», которую в условленном месте за лесополосой чужой мальчик ссыпал себе за пазуху, и относил партизанам. Девочек постарше с такими поручениями не отправляли: молодые здоровые мужчины, пришедшие строить «новый порядок», только поначалу дисциплинированно и отстраненно обращались с местным населением. Потом они распустились и осатанели. Свои, оборванные, деморализованные, ожесточившиеся от мясорубки и тягостной лжи, безжалостно брали всё, что могли. Безжалостно, жестко, страшно. На женской войне были поля сражений, передовые и атаки, только линия фронта проходила прямо по их садочку, по хате, по трем безымянным младенческим могилкам. У бойцов был тыл. У женщин в тылу не было спасения. У бойцов были гнилые сапоги и винтовки Мосина, перебои со снабжением, стратегические решения командования. У женщин были дети, цеплявшиеся за их босые ноги, на руках младенцы, в утробе младенец (нет, не от избытка чувственности они их зачинали), за спиной — немощные старики из мужниной родни. Голодный, раненый, оглушенный, измученный боец вставал и шел, стиснув зубы, закинув за плечи вещмешок и оружие — и всё его шло с ним, голод и усталость его товарища были равными. Женщине, чтобы встать и пойти, надо было поднять на руки, закинуть за спину детей, подвесить к сиське младенцев, поднять стариков, подпереть их, погрузить в тележку, привязать к саночкам, впрячься, вытянув жилы, потащить всех на себе. Укрыть тряпками. Вырыть землянку под обгоревшим печным остовом. Закрыть рот кричащему младенцу, крепко закрыть — четверо уже большие, они не выдадут звуком общего укрытия. Похоронить в неглубокой могилке. Выживших накормить... Чем?! «Матка, яйка, млеко!» - это не анекдот. «Баба, давай, что есть, всё давай!» - это не клевета. Враги грабили брезгливо; свои — исступленно. Спасения не было ни от кого. Переживших оккупацию девок свои замуж не брали: пережившие с ними оккупацию парнишки-ровесники видели и знали, что делали с бабами и девочками-подростками солдаты. И бойцы. Ой, ну не надо! Так-таки со всеми делали?! Не со всеми. Девятилетняя моя бабушка вырвалась из-под немецкого солдата только благодаря тому, что заглянувший за сарай офицер раздраженно прикрикнул на распоясавшегося рядового. Может, и пожалел — бабушка-то моя и взрослой была метр сорок шесть ростом, а в девять лет, истощенная, она была едва выше колена насильника. Она кричала так, что потом с месяц не могла произнести ни звука - «знямЕла» - говорила она. Немела и ее старшая сестра — ей было четырнадцать, и она никогда, никогда ничего не говорила о войне. Замуж ее после войны нескоро взяли. Муж ее презирал, но не трогал — детей своих, сыпавшихся, как горошек, очень бил, называл «немцами»...

Наша прекрасная подписчица Елизавета принесла нам на ночь занимательного. Минздрав создал опросник для беременных женщин, на основании которого может выдать рекомендаций о мерах государственной поддержки. Дело вроде неплохое, я бы даже сказала полезное. Пойдем попробуем заполнить: https://birth.testu.online/questionnaire/6389e57420d5c08b790fd979 Итак, по легенде я - одинокая сорокапятилетняя мать шестерых детей, инвалид, без высшего образования, без постоянной работы и без собственного жилья. После заполнения анкеты (помимо сведений о пособиях и льготах многодетным семьям) мне выдали вот такие индивидуальные рекомендации: - "Даже если отец Вашего ребенка сейчас временно не поддерживает Вас, это может измениться в скором времени" (а может и не измениться, но это не наши проблемы). - "Откладывая рождение ребенка сегодня, Вы можете столкнуться с трудностями его зачатия в будущем" (у меня и так 6 детей, ало, куда мне ещё зачинать!!). - "Наличие ребенка не означает полный отказ от собственных целей и желаний. Наоборот, Вы откроете для себя много новых интересов и увлечений" (например, какие? давайте расскажите матери шестерых детей про новые увлечения). Мы с Лизой ещё поиграли - беременность в результате изнасилования, муж на СВО. Минздрав рассказал о пособиях на случай гибели мужа и сообщил, что теперь "должны измениться её отношения с мужем и отцом ребенка" (с обоими?), а беременность - "это шанс открыть свою уязвимость и свою силу" (што??). Другие рекомендации: - "если у вас низкий доход, появление ребенка замотивирует вас на то, чтобы зарабатывать больше" (но как?). - "если у вас плохие отношения с мужчиной, появление ребенка их обновит и улучшит, вы вместе пойдёте к новым целям" (серьезно?) - "роды омолаживают организм, улучшается состояние кожи и волос"(ахаха) - "если вы беспокоитесь о том, что не сможете обеспечить ребенка финансово, не беспокойтесь, ведь еду можно покупать по акции, а остальное - получать в дар" (вон оно как работает оказывается, почему мне не дают все в дар??) - "ребенку нужна не просторная квартира, а любовь и забота. заграницей вообще живут поколениями в съёмном жилье, и ничего" (под мостом в коробке тоже неплохо). Короче, ничего нового - хотели как лучше, а получился лютый кринж.

Вы, скорее всего, поверите в это, но урод мнил себя христианином и почему-то забыл, что там есть заповедь "не убий". Я надеюсь, мразота сдохнет в реанимации. Рядом с погибшей был брат, которому урод мешал спасти сестру, за что получил несколько раз домкратом. Я не хочу, чтобы он жил. Мнит себя рабом божьим? Пусть отправляется на божий суд. Никакой жизни в тюрьме за счёт налогов и выхода оттуда, он это не заслужил.

Экс-кандидат в депутаты Тверской думы признался в убийстве своей жены. Об этом Евгений Никольский написал на своей странице в соцсети. Сегодня утром Никольский признался в убийстве своей 36-летней жены Екатерины. Судя по тексту послания, который оставил недомужчина, мотивом стала ревность.

Плевать, что будет со мной — но лживая тварь получила по заслугам, и пусть такая же судьба постигнет всех ей подобных.

У пары осталась 11-месячная девочка. Как написал Никольский, он не жалеет о содеянном и просит позаботиться о ребенке. Дочка, которую этот подонок оставил без матери, якобы остается его «единственным стимулом жить». Цинично звучит, не правда ли? Ведь убивая свою жену и мать ребенка, изувер в последнюю очередь думал о совместной дочери, не говоря уж о ее матери. Как же это все в духе МД… А у нас все сокрушаются из-за растущего количества неполных семей. Вот вам пример полной семьи, в которой ребёнок остался сиротой, а женщину лишили жизни, и все из-за хрупкого эго очередного урода. Вот в такой ситуации начинаешь понимать, что если бы семья была неполной, то у девчушки был бы шанс жить рядом с любимой мамой, а у мамы был бы шанс просто жить… #мд ПОДПИСАТЬСЯ НА КАНАЛ

Сегодня власти и её эксперты в основном заняты проблемой количества детей. Но на их качество мало кто обращает внимания. Одна из больших проблем в России – это семьи с детьми-инвалидами. Проблема усугубляется тем, что подавляющая часть отцов или сбегает от детей-инвалидов, или отстраняется от ухода за ними. В итоге таких детей тащат преимущественно одни матери. Проблему отцовства в таких семьях описывают социологи Ольга Безрукова и Валентина Самойлова из Санкт-Петербургского госуниверситета («Женщина в российском обществе», №4, 2023). Для начала они описывают проблему количественно: «В Российской Федерации в 2022 году проживало 728.988 детей с инвалидностью, при этом в последние 3 года их численность возросла на 12%. Доля монородительских семей, воспитывающих детей-инвалидов, достигает 45%, причём большая часть таких семей - 38 % - распались после рождения больного ребёнка. Доля отцов, согласных с утверждением «растить ребёнка-инвалида — это непосильный труд для меня», составляет 40,8%». Далее социологи собрали фокус-группы матерей, в одиночку воспитывающих детей-инвалидов. На основании бесед с ними были описаны две группы отцов, не желающих заниматься такими детьми. Первая группа – это «сбежавшие отцы в данной жизненной ситуации - чаще всего «сбежавшие» отцы, те, кто покинул свои семьи сразу после рождения ребёнка или в первые годы его жизни после постановки диагноза. Если матери испытывают состояние удрученности и горе, примирившись с рождением ребёнка с нарушениями здоровья, отцы чаще проявляют агрессию, испытывают гнев, злость, ожесточение, обвиняют матерей в неспособности родить здорового ребенка или в увлечении самореализацией — работой, учебой в ущерб семье и ребенку. Ответственность за рождение больного малыша переносится на мать, при этом отцы стремятся полностью выйти из зоны солидарной ответственности родителей, отрицают свой возможный генетический вклад, тем самым отказываясь поддерживать мать и ребенка. - Его слова: «Сама виновата, сама и расхлебывай!» (25 лет). - Он говорил: «Виновата во всём ты, что ребенок такой родился. Думать нужно было, чем заниматься: здоровьем или учёбой своей» (31 год). Как правило, такие отцы после бегства не принимают никакого участия в помощи ребёнку, не платят алименты или платят их чисто символически («Бывший муж платит алименты на ребёнка, но это составляет 5000 в месяц, всё. Большего, как говорит, не может. Лезть и докапываться у него в плане денег я не буду, потому что моё здоровье мне дороже (35 лет)». Вторая группа – это «отстранённые отцы». Часть из них могут и оставаться в семье, но никакого участия в помощи ребёнку-инвалиду, а часто и просто в семейных делах принимать не хотят: «Ответственность за материальное благополучие семьи перекладывается на мать, родителей, социальные службы. - Он просто не работал, общественные организации помогали, а сейчас он тоже не собирается работать. То есть: «Тебе надо — ты иди, работай!» (33 года). Но если они приносят в семью даже небольшой, а иногда просто «символический» заработок, это становится основанием для проявления своей власти, контроля и доминирования над женой и детьми. - Ему казалось, что он нас обеспечивает, и соответственно «раз я тебя обеспечиваю» (на самом деле нет), «то я могу диктовать тебе свои условия, как ты будешь жить» (34 года). Если такой отец покидает семью, то не стремится внести свой вклад в финансовую заботу о ребёнке, не выполняет обязательства по его содержанию, выплачивает минимальную строго фиксированную сумму алиментов или «забывает» о ней. Ещё одна проблема, возникающая в семьях с отстранёнными отцами – они фактически начинают объедать своих детей-инвалидов, так как в последнее время государство сильно увеличило выплаты: - Для них характерно стремление …использовать пособия на ребёнка на свои нужды. Особенно ему нравится, что сейчас государство оказывает очень большую поддержку, и он стал лучше одеваться, больше питаться сам (26 лет)».

Алиментум: взыскиваем алименты с помощью генератора документов. Вебинар 4 апреля Алиментум — это генератор документов, необходимых для взыскания алиментов, расчете задолженности и привлечения должника к ответственности. Мы улучшили предыдущую версию — и теперь он умеет создавать сразу семь разных заявлений, которые могут понадобиться на разных стадиях процесса взыскания алиментов. На вебинаре мы: 🔸Расскажем о проекте и об алиментном маршруте 🔸Покажем, как пользоваться генератором 🔸Объясним, как агрегатор упростит процесс взыскания алиментов Для кого вебинар будет полезен: 🔹Для женщин, которые самостоятельно хотят взыскать алименты 🔹Для сотрудников НКО, а также юристов и адвокатов, работающих по вопросам взыскания алимнетов Спикер: Александра Кузнецова, консультирующий юрист Консорциума Модератор: Татьяна Белова, юрист-координатор Консорциума Ждём вас на вебинаре 4 апреля в 13:00 МСК Требуется регистрация по ссылке Почему мы создали Алиментум К нам нередко приходят обращения за помощью в подготовке заявлений в суд о взыскании алиментов. Эти дела часто не представляют сложности с юридической точки зрения, заявительница может обратиться в суд самостоятельно, при этом рассчитывая на положительное разрешение своего дела. Однако в зависимости от ситуации формы заявлений отличаются: например, если судебный приказ об алиментах был отменен судом по заявлению должника, то требуется подавать аналогичное по содержанию, но отличающееся по форме исковое заявление. При несоблюдении формальных требований к подаче заявления, рассмотрение дела может занять неоправданно долгое время, а это может стать критично для пострадавшей, находящейся с ребенком в кризисной ситуации. #Alimentum

Forbes Woman, я пофиксила заголовок вашей статьи, можете не благодарить.