федя самосвалов

каждый день выбираю чем мне остаться в голове у каждого человека шуточкой маленькой крошечным каламбуром метким словом красивой строчкой не подумайте я не стараюсь ниче такого просто каждый день выбираю чем мне ещё остаться неприятно выстрелившей побочкой фотографией сделанной в девятнадцать секундным видео остаюсь чёрной точкой собственным именем которое вертится на языке осторожно модерном крутым пике первым сезоном ранеток рисуночком фонаря плёночным пересветом белым пятном красным пятном золотым трамваем таких трамваев кажется не бывает а я бываю вмятинкой от очков на переносице и сюда ещё строчка такая просится

У Ольги Юрьевны, кстати, солд-аут. Ну билеты бесплатные, так что это не то чтобы прям Мега достижение, но приятно, что люди хотят на меня посмотреть!

иногда бывает очень важно снять мытьё рыжего кота, когда ты филолог, а ты культуролог 🙏

уже неделю обрабатываю свои старые видосы для видеоряда к спектаклю, смотрите, какое хорошее нашёл

зачем мне вообще придумывать магически реалистические тексты если всё уже написано до меня

Я в детстве жил в маленьком городе и мне кто-то сказал, что на углу моей улицы живёт ведьма. За красным жестяным забором. Больше мне ничего не сказали про эту ведьму — ни про то, что она злая, ни про то, что детей ест или что хотя бы плохую погоду насылает. Просто «на углу живёт ведьма». И мне почему-то этого оказалось достаточно. Это стало частью моей обычной детской жизни: дуб — дерево, воробей — птица, дорогу нельзя перебегать на красный, на углу улицы живёт ведьма, огурцы враги помидоров. Ведьма не делала ничего плохого и ничего хорошего. Никто больше мне о ней ничего не говорил, и я никому о ней не рассказывал тоже. Я вспоминал о ней только тогда, когда нужно было пройти мимо её жестяного забора — но так как её дом был не на нужном детям углу, а на другом, на ненужном, то и вспоминать приходилось нечасто. И я просто рос и рос с этим убеждением, пока однажды не подумал «наверное, никакой ведьмы на углу моей улицы не живёт». Почти сразу после этого открытия мы переехали, а дом продали. Потом я ещё раз переехал, и ещё раз переехал, и ещё раз. Недавно я вдруг снова подумал «на углу моей улицы живёт ведьма». ТАК ВОТ СУДЯ ПО ВСЕМУ ИМЕННО ОНА РАЗВОДИТ ЭТИ ЕБУЧИК МОСТЫ.

Петербург, на первый показ «ОЮТ» через 5 дней ещё есть места! Записывайтесь и приходите!

Вечность это типа двадцать семь лет. Плюс-минус год. Потом идёт вторая вечность, потом третья. «Скоро восход» говорит мне экран компьютера. «Cloudy». Предлагает поискать «blueberries». Вообще-то, рановато, надо хотя бы августа дождаться. Я почти дочитал роман «Америка» Франца Кафки. На самом деле этот роман называется по-другому, но как именно — мы не знаем, потому что Кафка об этом нигде не написал. Название «Америка» придумал Макс Брод. Потому что действие происходит в Америке. По такой логике роман «Преступление и наказание» следовало бы назвать «Российская империя». И ещё множество романов. Кошка Шишига храпит. Её подоконник влажный, потому что весь вечер шёл дождь. Так что она спит на кровати и храпит. Скоро восход, типа двадцать семь лет.

— Это довольно неприятная, но хорошо рассказанная история. — У меня все такие. — Я бы даже сказала, что она омерзительная. — Дрянь история, согласен. — Гниль невыносимая. И чернуха. — Да всем блевать от неё хочется, кому ни расскажу. — Но рассказываете замечательно. — Спасибо. Это у меня талант.

— Ну почему же на «Спортивной» всегда так воняет гнилой картошкой? — Это рекой пахнет… — Картофельной? И почему нигде больше так не воняет? — Потому что её плохо построили. Построили бы хорошо — не воняло бы. — Ладно, пошли. И они пошли.