Латиноамериканская антропология

Важным ответом на политику индихенизма стала Декларация Барбадоса 1971 года, созданная и подписанная группой латиноамериканских антропологов, специально встретившихся для этого на Барбадосе. Декларация подчеркнула, что в национальных государствах колониальные отношения никуда не делись, а государственная политика индихенизма - это этноцид. Отдельно в документе была обозначена ответственность государства, религиозных миссий и антропологов. Кроме перечисления того, какой вклад каждый из этих акторов внёс в усугубление положения коренных народов, были предложены и конкретные шаги для преодоления этой ситуации. (Если поддержите лайками и комментами - переведу и выложу Декларацию тут, она шикарна). Был выделен и четвертый актор - сами индейские народы и их ведущая роль в решении судьбы собственных народов и борьбе за собственное освобождение. Один из подписантов, мексиканский антрополог Гильермо Бонфил, в своей статье того же периода (1972, "El concepto de indio en América: una categoría de la situación colonial") потрясающе дебатирует со своими современниками антропологами-индихенистами. Его тезисы: 1. Никаких индейцев не существовало до 1492 года. Было множество разных народов, племен, государств, которые не были объединены ни в какое единое сообщество. "Индейцы" появились как группа только при столкновении европейцев с новым для себя миром. Никакое этническое, лингвистическое, культурное, религиозное, политическое и прочее многообразие не учитывалось при появлении этой категории. Она была рождена с единой целью - как-то обозначить того другого, с которым европейские акторы вступили в отношения доминирования и подчинения. 2. Из этого следует, что само слово не несёт и не может нести в себе никакой отсылки к этничности или культурным особенностям. Индеец - это категория, обозначающая определенную (подчинённую) позицию в колониальных отношениях, всё. Это мощный ответ индихенистам, которые десятилетиями пытались ответить на вопросы: "Кто такие индейцы? Какими характеристиками они обладают?" Были формулировки и расовые, и этнические, и религиозные, и всякие странные культурные, и чего только не. Новое поколение антропологов сказало: хватит искать то, чего нет. Индейцы существуют только пока существуют колониальные отношения. Уничтожая языки и культуру коренных народов, чтобы растворить их в нациях, вы им не поможете. Уничтожать нужно колониальные отношения доминирования и подчинения, которые сохранились до сих пор - давайте посмотрим на реальную реальность вокруг вместо красивого теоретизирования. Именно эта мысль и прошла красной нитью в Первой декларации Барбадоса 1971 года. Антропологи, признав огромный вклад антропологии в усугубление этого положения, предложили новый курс дисциплины: - Вносить вклад в умножение знания коренных народов о самих себе; - Менять стереотипные индейские образы, существующие в национальном сознании; - Видеть, анализировать и предъявлять обществу случаи этноцида и геноцида, выявлять и описывать колониальные отношения подчинения и эксплуатации; - Антропологические теории должны рождаться из местных реалий, а не просто воспроизводить чужие каноны. Так была рождена критическая латиноамериканская антропология.

ИНДИХЕНИЗМ В антропологии любят говорить про ориентализм, но у нас и здесь есть, что предложить! Встречайте индихенизм (indígena [индихена] означает «индеец»). Отдельно этим словом называется направление в латиноамериканской литературе и искусстве середины 20 века, когда как раз проснулся интерес ко всему «индейскому». Мы сейчас будем говорить НЕ о нем, а об индихенизме в антропологии. Сразу вброшу неочевидный тезис: индейцы представляют огромную проблему для строительства наций и национального самосознания. Именно поэтому десятилетиями это одна из центральных тем латиноамериканской антропологии. Мы уже обсуждали вопросы колониальной системы и идеологии креолизма, которая потом и стала основой латиноамериканских национализмов при создании новеньких независимых государств. Те, кто эти национальные государства создавал, мыслили в рамках европейской националистической философии, то есть этно-наций. Да, Бенедикт Андерсон показывает, что латиноамериканские национализмы возникли раньше европейских и не были этно-лингвистическими, но есть и более глубокий слой. Где учились и что читали креольские элиты, которые потом мыслили и создавали свои национальные государства? В Парижах, Барселонах и Мадридах. Поэтому с одной стороны у них - этно-националистическая философия, с другой - они мыслили свои нации по образу и подобию себя. На полях отметим: именно с такого рода мышлением связаны и такие исторические события как «Завоевание пустыни» в Аргентине в 1870-80е годы. Завоевывалась там совсем не пустыня, это было целенаправленное уничтожение населявших «пустыню» коренных народов. После чего стимулировалась европейская миграция в страну. «Обеление нации», создание европейско-подобной аргентинской нации, в образующем мифе которой просто нет никаких коренных народов – знаменитое «Мексиканцы произошли от ацтеков, перуанцы от инков, а аргентинцы сошли с кораблей» именно оттуда. Не все и не всегда решали вопрос именно прямым геноцидом. Одним из распространенных мнений было, например, такое: индейцы – это прошлое, они выполнили свою историческую миссию, как наши предки, и теперь должны уйти, уступив место новому – чилийской (подставьте нужное) нации. В североамериканской антропологии тоже можно встретить такой дуализм, свойственный целой эпохе – ты машпи или американец? (“Identity in Mashpee” James Clifford). В рамках такого мышления национальная идентичность прямо противопоставляется «индейской». Поэтому ответ на вопрос, а куда уйти-то современным индейцам двадцатого века, ежели не по аргентинской схеме, такой: раствориться в нации, исчезнуть как отдельная категория. И вот тут-то и появляется индихенизм в антропологии. На его родине, в Мексике, антропологи видят следующее: индейцев постоянно ущемляют, эксплуатируют, они самые нищие и уязвимые. Значит, их нужно одеть и обуть по-европейски, обучить испанскому и сделать уже наконец мексиканцами. Не будет индейцев, не будет и проблем, просто их нужно ассимилировать. Нация, как мы помним, мыслится как что-то монолитное, есть прототип «мексиканец» и ему нужно соответствовать. Кажется странным, но мы же привыкли считать естественным существование «национальной кухни», «национальных видов спорта», «национальной музыки» и прочих абсолютно искусственных гомогенезирующих вещей. Прототип «мексиканца» - это, есессно, не сапотеки или тараумара, а метис (ладино). Пусть скажут спасибо, что не белый европеец, как говорится. Так с 1940ых годов появляются разные институты и агентства по делам индейцев, задача которых – ассимилировать индейцев в нации, сделать их «цивилизованными». Этот процесс называется «аккультурацией». Антропологи, которые очень сочувствовали плачевному положению людей, которых они изучают, видят в этом для них освобождение, улучшение жизненной ситуации. Поэтому они активно работают в таких институтах (или «фабриках гомогенизации» как их назовут потом) в рамках государственной политики. Это и есть индихенизм, или как его назвал Роберто Кардозо де Оливейра – официальный индихенизм. Что у него общего с ориентализмом? Ждите следующих серий.

Все посты. Навигация по темам: Кто я и почему я решила заняться социальной антропологией? Антропология и насилие: Как можно заниматься антропологией в контексте непрекращающегося насилия? Практики памяти жертв последней аргентинской диктатуры Антропология во времена диктатуры: репрессии, арийская теория и сопротивление Антропология войны (три поста + иллюстрации) О том, где учусь: Кафедра антропологии Университета Буэнос-Айреса Колоритные фото моего факультета философии Сильный уклон влево на факультете и в латиноамериканских социальных науках Этнографические заметки: О похоронах в Латинской Америке Бразильская босса-нова Питерские студенты поехали исследовать Латинскую Америку в 1915 году Эквадорский университет: "индейцы" vs "мажоры". Классово-этнические взаимоотношения Доминиканский офис: современный расизм Как я была ведьмой и говорила с животными Критическая латиноамериканская антропология: Экзотизация Латинской Америки неместными антропологами Позиционирование антрополога. Экспертность vs совместность Место латиноамериканских антропологий в академической мир-системе Стратегии действия академической периферии (Россия vs ЛатАм) Российская теория "туземно-провинциальности" vs критические латиноамериканские теории (два поста) Крутанское академическое движение: Антропологии мира (два поста) База. Что такое колониальность власти? Идеология креолизма (criollismo) - прабабушка латиноамериканских национализмов Поездка на конгресс латиноамериканских антропологов: Кризис войны наркокартелей в городе проведения конгресса Конгресс - как форма политического сопротивления террору Бразильская делегация отжигает (кликбейт) Противостояние у кофе-диспенсеров Лингвистическая антропология: Castellano или español? Развенчиваем мифы! (два поста) Нейтральный, европейский и международный испанские языки Кому принадлежит испанский язык? А русский? Цитаты: Мариса Пейрано (Бразилия) о задачах этнографии Педро Лемебель (Чили) о национализме Фото и видео: Женщины мапуче 19 века Книги гватемальского антрополога Рикардо Фалья Гватемала Пекан в Аргентине

Экспериментирую с новыми жанрами в канале. РАСПАКОВКА! (Вы угадали, это пекан).

Аргентина, 2024. Эти орехи-американцы произрастают тут в большом количестве. Впервые в жизни встретила их в таком виде. Угадайте, что это?

Нашла свои гватемальские фото одиннадцатилетней давности. Просто поделюсь красотой. Одно вам хорошо знакомо)

Экспекто Патронум! Последнее место в нашем голосовании, набрав четыре голоса, занял вариант "Что за скукота, давай что-то другое". А мы учитываем всех! Поэтому сегодня будет традиционный для этнографов жанр баек. Читала недавно, как аргентинская антропологиня Эстер Эрмитт проводила исследование на юге Мексики, в Чиапас (рядом с Гватемалой). И, говорит, среди местного населения появление непонятной белой иностранки вызывало несколько подозрений: протестантская миссионерка (коими наполнены латиноамериканские просторы), ведьма или же шпионит чего-то для государства/корпораций, чтобы отнять как обычно землю. Избежать подозрений в миссионерстве просто - нужно выпить самогонки с местными мужиками. А вот с ведьмой посложнее, тут нужно время. Когда я работала в Гватемале, в сильно удаленном от городов месте, я помню, что тема обвинения в колдовстве стояла очень-очень остро. Если кого-то заподозрили, то могли и убить. Помню, как одна девушка из местного комьюнити народа кекчи, с которой я подружилась, звонила мне из дома в ужасе, потому что в деревне что-то у кого-то случилось плохое и обвинение в колдовстве пало на их семью. Их дом забрасывали камнями, разбили окна, ей было страшно выйти на улицу. К счастью, через какое-то время все устаканилось. Иногда людям приходиться уезжать из своей деревни, чтобы спастись. Кстати, помните рассказ гватемальского антрополога Рикардо Фалья о свидетельстве единственного спасшегося от военных человека, с которым он смог побеседовать? Рикардо пишет, что в лагере беженцев этого человека заподозрили в колдовстве и убили. Но вот такие жуткие реалии Гватемалы/Мексики очень далеки, например, от восприятия колдовства в Эквадоре. Там тоже есть всякие народные поверья (а где их нет), но все очень лайтово. Теперь байка: Когда я жила в сельской местности в горах Эквадора, со мной случилось два эпизода: 1. У соседей была хаски. Я решила сострить и говорю: "Хаски - потомок сибирских волков, давайте проверим, помнит ли она ещё язык своих предков! И говорю собаке по-русски: "Лапу". Она даёт лапу. Естественно, она дала лапу, потому что я сделала ещё и соответствующий жест рукой и умная собачка его поняла. Но соседка зафиксировала себе произошедшее. 2. У другой соседки однажды убежала коза и почему-то прибежала ко мне и ходила за мной. Когда я зашла в дом, она просто ходила под окнами и громко блеяла. Соседки пришли ее ловить, но она убегала и орала ещё громче. Это была шумная погоня вокруг нашего дома - орущая коза, женщины, бегущие за ней или на перехват. Понаблюдав за погоней, я решила поучаствовать. Дай, думаю, выйду, может она опять за мной пойдет. И пошла. Тогда я направилась в сторону дома хозяйки козы, увещевая её (козу) идти за мной. Тоже по-русски, есессно, т.к. с животными как-то не с руки общаться на иностранном. Коза послушно пришла к себе домой и спокойно дала себя привязать, мило заглядывая в глаза. Потом слышала своими ушами, как одна соседка другой рассказывает, что я разговариваю с животными на их языке и они мне повинуются. Я даже вклинилась и пыталась объяснить, что это русский язык, а не язык животных, но не вышло. Соседки лишь многозначительно переглянулись. Ага, именно так обычно и отмазываются всякие колдуны, русский, видите ли, язык. С детства мечтала быть как доктор Дулиттл, ну вот немного получилось. Хорошо, что не в Гватемале дело было.

Ещё одно космическое явление такого же порядка - недавно созданная международная программа обучения антропологическим теориям Латинской Америки и Карибского бассейна, где каждый предмет преподают два преподавателя и все они из разных стран региона! Мексика, Боливия, Аргентина, Чили, Венесуэла, Колумбия, Коста-Рика, Эквадор, Бразилия. Многие из них, прямо скажем, живые легенды и суперзвезды, другие - нет, но каждый глубоко знает историю собственной академии и теоретические концепции, разработанные там. Резюмируя скажу: думаю, что уже очень скоро академический здравый смысл повернется в сторону именно вот такого международного сотрудничества на равных, к взаимному любопытству, тому самому соприкосновению с иным миром, с которого антропология и начиналась, готовности этот мир для себя открывать. Да, глобальный рынок с его уравниловкой и превращение Академии в его часть этому не способствуют. Но все же слишком много ценного остаётся тогда в тайне. А она просится наружу.

Второе место (а теперь уже первое) в нашем голосовании заняла антропология антропологии. Поэтому я продолжу тему вот этих постов (пост 1, пост 2). Из содержания моего канала может сложиться ошибочное мнение, что в Латинской Америке прямо-таки активно изучают, развивают и продвигают латиноамериканскую антропологию. На самом же деле, в большинстве своем в местных академиях, даже самых "антизападных", как мой университет UBA, преподают и цитируют в подавляющем большинстве антропологию западную и признанных там незападных авторов. С небольшими латиноамериканскими вкраплениями. Как говорит колумбийский антрополог Эдуардо Рестрепо: "Если ты занимаешься антропологией в Латинской Америке, это ещё не значит, что это латиноамериканская антропология". О чем же я тогда тут рассказываю, о какой такой южной, периферийной, собственной антропологии? А есть вот такое немейнстримное направление, которое хоть и немногочисленное, но присутствует во всех странах региона - называется "латиноамериканские антропологии". Суть его в том, чтобы не бездумно копировать западные модели и анализировать собственную работу в поле через теоретические рамки, созданные совсем для других реалий, а создавать и осознавать созданное в своих странах. Помнить, что вот эти народы, к которым ты поехал в поле, Бурдье не видал, а вот Дарси Рибейро очень даже, открой его книгу, не забывай свои корни, помни! Это означает не универсализировать западных авторов и их теории, а отвести им их реальное место - быть одними из. Не лучше и не хуже, не универсальнее и не локальнее знания, произведенного в других частях света. Помнить о том, что существующая выстроенная иерархия антропологий, где одна важнее/ценнее другой - следствие многих факторов и процессов, большинство из которых связаны с глобальным неравенством, а вовсе не с научными качествами разных антропологических теорий. Это немейнстримное движение антропологов из разных стран превратилось в целый огромный проект, или даже скорее академическое движение - Антропологии мира. Из-за того, что я с ним очень плотно взаимодействую, модель центра-периферии мне уже кажется не просто устаревшей, а какой-то даже немного сюрреалистичной. А главное где?! В антропологии! Научной дисциплине, призванной познавать инаковость и изучать разнообразие. Конечно, я прекрасно отдаю себе отчёт, что эта модель сейчас доминирует и составляет тот самый академический common sense. Что эта система выставляет определенные условия, и им приходится соответствовать, чтобы существовать сегодня в Академии. В ней есть и индексируемые журналы, и "признание дипломов", и финансируемые PhD программы одних стран vs дорогущие аспирантуры других, и прочее многое воспроизводящее академическое неравенство. Но все же я чувствую, что за Антропологиями мира - будущее, а вовсе не за тем, чтобы брать под козырек перед известными антропо rock stars. Да, сейчас все цитируют Латура и Гребера (обожаю его), но уже давно есть и активно развивается другое. Многообразие, инклюзивность, полифония вместо унисона. Академический проект, начатый когда-то бразильцем Густаво Линсем Рибейро и колумбийцем Артуро Эскобаром уходит корнями в теории таких мастодонтов латиноамериканской антропологии как Роберто Кардозо де Оливейра и многих, многих других, за ним стоит целое течение мысли, развивавшееся десятилетиями. Сегодня в нем участвуют сотни антропологов, публикуется множество академических журналов в разных университетах, проводятся конференции, конгрессы, публикуются книги. К слову, именно в книге "Антропологии мира" я нашла единственный материал о российском/советском североведении на испанском!!! Угадайте, кто автор. Да, Nikolai Vakhtin. В ней же и о японской, и о китайской антропологии, и так далее. В некоторых национальных академиях появились уже какие-то ну совершенно космические вещи. Например, отдельный академический журнал в Бразилии, в котором публикуются работы бразильских антропологов на английском, испанском и французском языках!

Проиллюстрирую великолепными обложками некоторых книг Рикардо Фалья.