Марина Бурик

Человеческое достоинство — необходимое условие того, чтобы далеко не идеальные во многих отношениях люди в определяющих ситуациях поступали по-человечески, то есть выходили за рамки предложенных капиталом вариантов действий. Это как минимум означает отказываться делать что-либо, что несовместимо с этим достоинством как у самого себя, так и других, даже если вся окружающая социальная обстановка подталкивает тебя именно к таким действиям. Это предполагает отвержение и в разуме, и в чувствах любых “удобных” идеологических форм оправдания скотства. Достоинство не имеет ничего общего с морализаторством. Как показывает история, даже самые бесчеловечные дела можно возвести в ранг морального долга. Человеческое достоинство — это начало приобретения действительной исторической субъектности представителями класса современных наемных работников, живущих продажей своей рабочей силы. В области идей и чувств борьба в конечном счете сейчас ведется за то, быть или не быть этому достоинству неотъемлемым завоеванием широких масс.

О смелых и умных А вы знаете, что читать Ильина нельзя? Он же фашист! Кстати, Гегеля тоже лучше не читать, он — идеалист. А знаете почему их нельзя читать? По той же причине, почему нельзя дураку молиться. Ведь известно, если ты вдруг откроешь книгу, которая не благословлена Марксом, то тебя ждут умственные проблемы. Ты, прочитав её, заразишься вражескими мыслями и превратишься в их апологета. Особенно опасно читать слова «Дух» или «Бог». Они оскверняют материалистическое понимание мира и порой заставляют испытать веру в Создателя, надеть рясы, халаты и начать бодать пол. А этого допустить нельзя! Мы знаем, что за всякими авторами водятся грешки, стало быть нам, умным и просветлённым, нечему у них учиться. Был Маркс и он во всём разобрался. Вот и читаем Маркса! Правда, сейчас мне самому некогда его читать. Но в целом его читать надо! Не забываем эту мысль. Ленин, когда писал, что мы должны все стать материалистическими друзьями гегелевской диалектики, очевидно не думал, что мы вдруг начнём и вправду читать Гегеля! Он явно хотел познакомить нас с Корнфортом или на крайняк с брошюрой Сталина. Ленин не хотел же, чтобы мы вдруг стали действительно осваивать «первый источник» — немецкий идеализм. Ни в коем случае даже не прикасайтесь к книгам идеалистов! К ним можно прикасаться только для того, чтобы бросить их в костёр. После чего необходимо тщательно промыть руки спиртосодержащим раствором, а если были произнесены слова из этих книг, то — и горло. Пусть книги врагов не колеблят вашего ума, но согревают ваше тело. Именно через это (плюс книгу Корнфорта) вам откроется путь в истинный коммунизм-марксизм-материализм. Нас часто спрашивают, с чего начать изучение диалектики? Вот с этого!

Но у материи в целом такой имманентной границы нет и быть не может. Адекватно мыслить ее в завершенности невозможно, так как она не завершена. Соответственно, завершенная система категорий для ее рассмотрения не подходит в принципе. Более того, если мы признаем, что мышление носит универсальный характер, признаем познаваемость мира, мы должны признать, что и мышление тоже не может быть представлено в виде завершенной системы категорий, то есть философской системы. Точка зрения системы в конце концов не справляется с идеей бесконечности. А если мы говорим, что наш конец становится началом, то мы просто съезжаем с темы. Представление о мире как о конечном (завершенном) этим не преодолевается, даже если мы декларируем его бесконечность. Если мы говорим, что материя актуально бесконечна, принципиально не завершена, такая логика (логика системы) оказывается недостаточной. Подчеркну: она совершенно необходима, но недостаточна, лишь ограничено верна (ограничена конечным предметом). Чего же ей не хватает? Не хватает как раз той отрицательности, как утверждения положительного, которая составляет самое сильное завоевание немецкой классической философии. Не частичной отрицательности, которой как раз полно в системах, а отрицательности тотальной. Причем отрицательности субъектной. Точка зрения системы — это точка зрения консервативной стороны деятельности, объективированной по отношению к человеку. Человек встраивается в такую деятельность, но в ней самой, в ее характере принципиально ничего не меняет. Люди сообразуются с объективированной деятельностью, с действием ее объективных по отношению к ним законами. И эти законы конечно же нуждаются в понимании, отсюда и “правда” систем. Отрицательность же в теории — это концентрация на революционной стороне человеческой деятельности, на отрицании не просто любого конечного предмета, но и любого ограниченного способа деятельности. Через эту отрицательность и выступает реальная связь всего со всем (т. е. единство мира) и реальная роль человека в этом мире. Человек, опираясь на объективные законы, тем не менее, может совершать поступки, что-то реально в этом мире менять. Сама возможность человеческих поступков, таким образом, имеет свое основание в единстве мира (через отрицательность). И вот тут мы подходим к вопросу становления субъекта исторического действия, способного преодолевать независимый от него детерминизм определенной объективной конечной целостности. Причем этот субъект сам создается (развивается) в рамках этой исторической целостности (а иначе ему просто неоткуда взяться). Это, по большему счету, нерешенный вопрос. На мой взгляд, он сейчас наиболее актуальный. В свое время он был гениально решен в теории, но в особенной форме (в “Что делать?” Ленина). Решение это имело колоссальное значение для практики. Но дальнейшие попытки копирования этой практики были и будут очевидным идиотизмом. В лучшем случае вся эта “практика” будут не сильно вредить, складывающемуся исторически, независимо от нее субъекту, в худшем, будет преградой на пути его становления. Что же касается общетеоретического и общефилософского, а не особенного имевшего место в истории решения, здесь есть ряд мыслей у Маркса, есть ряд мыслей у представителей немецкой классики, особенно у Гегеля, есть ряд современных размышлений. Но не более того. Нет такого достаточного понимания, которое бы позволяло решать проблему становления субъекта исторического действия в общем виде, так чтобы его можно было превратить в инструмент развития такой субъектности. Таким образом, эта чисто теоретическая проблема диалектики как логики и теории познания современного материализма оказывается самой насущной практической проблемой. Без того, чтобы в ней разобраться, невозможна никакая сознательная практика. Отмахнуться от нее, проигнорировать, обойти теория просто не может. А иначе зачем вообще нужна такая теория?..

Философская система, прикладная логика и практика Итак, что такое философская система, и почему я утверждаю, что философская система как таковая не нужна современному материализму, и при этом вовсе не отрицается целостность (единство) мира, и не обессмысливаются категории, развитые в рамках системы (категории логики Гегеля)? При чем имеется в виду не только система, которая бы включала в себе абсолютно все, но и диалектика как логика и теория познания современного материализма в виде системы. Итак, что такое философская система? Для Гегеля философия = система, “потому что истинное как конкретное есть развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, т. е. тотальность, и лишь посредством различия и определения различий может суще­ствовать их необходимость и свобода целого”. Логика целостности — сильная сторона не только гегелевской философской системы, но и всякого системного мышления. Думается, именно доведение до полного развития возможности представления целостности в виде системы — огромнейший вклад в развитие способа мышления. Представленная субъективно система, как это было в философии Фихте, является тотальностью субъекта, у Спинозы система — тотальность объекта, где субъект теряется. На это в свое время обратил внимание Шеллинг, и сформулировал это как проблему. Ни тотальность субъекта, ни тотальность объекта его не устраивали. Однако ни сам Шеллинг, ни Гегель так и не решили эту проблему. Гегелевское решение о том, что истина есть единство субъекта и объекта - это не более чем положительный ответ на вопрос о познаваемости мира. Здесь же речь идет не о том, может или не может человек познать мир, а о том, может или не может он изменить его, и если может, то как. Продуктивный путь решения наметился у Гегеля в диалектике раба и господина, в отрицательности как принципе его диалектики. Но в своей системе Гегель фактически возвращается к точке зрения тотального детерминизма Спинозы, несмотря на то, что в его философии вопрос свободы был поднят как вопрос освобождения, как вопрос борьбы с заранее неизвестным исходом. И Гегель вовсе не случайно обращает внимание на то, что философия, которая для него = система, вообще невозможна без бога как философского принципа. Замечание это совершенно верно. То есть даже если мы бога заменим на природу, функционально природа (материя) будет в системе играть ту же роль, что и идея бога. Бог тотально завершен, он разворачивается в своих определениях совершенно объективно “внутри” себя . Логика Гегеля как раз об этом. Получается, точка зрения системы, будь она материалистической или объективно-идеалистической, в конце концов есть точка зрения тотального детерминизма, представленная в предельно всеобщей форме. Это также сильная сторона детерминизма. Все закономерно, все обусловлено действием объективных законов. На мой взгляд, точка зрения системы, оказываемся достаточной и совершенно необходимой для понимания любой конечной целостности, то есть для понимания всего того, что можно брать как завершенность, или (что, то же самое) можно изучать со стороны его имманентной границы (например, капитализм). Поэтому любая прикладная логика будет выступать как система категорий. Понятие предмета будет строиться как развертывание его определений, вплоть до выяснения предела самого принципа его существования и развития. Такая система категорий совершенно необходима для понимания всего, что имеет логическое и историческое начало и логический и исторический конец соответственно, особенно если это определенный способ человеческой деятельности (прикладная логика). Действительно, любой предмет, чтобы рассматривать его адекватно, нужно изучать не просто как набор фактов, а как развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, или (что по сути то же самое) брать его в завершенности, как выписывает Ленин в философских тетрадях, “со стороны его имманентной границы”.

Так рождалась великая объективно-идеалистическая философия, оказавшая огромное влияние в том числе и на русских мыслителей: "Одно я усвоил раз навсегда: Кроме материи — все ерунда. Она — наш верный друг и хранитель, Всего, что на свете есть, прародитель. Она всех мыслей мать и отец, Познанья начало, незнанья конец. И тут совсем ни при чем откровенье, Чего-то незримого благоволенье. Если я верю в какого-то бога, То только в такого, что можно потрогать". Ф.В.Й. Шеллинг

И, тем не менее, я говорю об ограниченности системы, которая преодолевается и дол. Однако сначало предлагаю пристально всмотреться в то, что под системой имел в виду создатель самой совершенной философской системы.  Выделить ее сильные стороны. И, кстати, неправда, что в философской системе Гегеля не было ограниченного принципа. Этим принципом был бог. Просто сам Гегель вовсе не считал этот принцип ограниченным. Бог для него и есть то всеобщее, которое включает все особенные принципы, и которое разворачивается как тотальность.

"То же самое развитие мышления, которое изобража­ется в истории философии, изображается также и в самой философии, но здесь оно освобождено от внешних истори­ческих обстоятельств и дается в стихии чистого мышления. Свободная и истинная мысль конкретна в себе, и, таким образом, она есть некая идея, а в своей завершенной все­ общности она есть идея как таковая, или абсолютное. На­ука о ней есть существенно система, потому что истинное как конкретное есть развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, т. е. тотальность, и лишь посредством различия и определения различий может суще­ствовать их необходимость и свобода целого. Примечание. Философствование без системы не может иметь в себе ничего научного; помимо того, что такое философствование само по себе выражает скорее субъектив­ное умонастроение, оно еще и случайно по своему содер­жанию. Всякое содержание получает оправдание лишь как момент целого, вне которого оно есть необоснованное предположение, или субъективная уверенность. Многие философские произведения ограничиваются тем, что вы­сказывают, таким образом, лишь умонастроения и мне­ния. Под системой ошибочно понимают философское учение, основывающееся на ограниченном, отличном от других принципе; на самом же деле принцип истинной философии состоит именно в том, что он содержит в себе все особенные принципы." Г.В.Ф. Гегель "Малая Логика". .

Контент на канале Ткача очень интересный.

У нас есть масса материалов и идей на разные темы: международное левое движение, современный марксизм, искусственный интеллект, наука и многое другое. Мы полагаем, что эти материалы способны обогатить современное движение, популяризировать и сделать понятнее сложные места в марксизме. Однако у нас не хватает рук. Нужны люди, которые умеют монтировать видео на уровне не ниже того, что вы видите на канале. Если есть среди вас желающие помочь, то пишите на почту: [email protected]

Против безответственности Читатели моего канала помнят серию заметок о понятии “материя” и понимании целостности материи через ее принципиальную незавершенность. Поднимались вопросы о понимании единичного и всеобщего в их единстве. Продолжение этой серии — заметки о свободе и необходимости, точнее, о том, что вопрос о свободе ставится через преодоление той стихийной необходимости, с которой мы в принудительном порядке “природного” закона имеем дело. Надеюсь, читатель увидел, что все это в сущности об одном и том же — о природе человеческих поступков, месте и роли их в развивающемся мире. “Ну хорошо, — скажет читатель, — так почему же так много вопросов и так мало ответов? Тем более что автор показывает, какие ответы давали и какими дорогами ходили в их поиске. Почему бы не рассказать подробно, какой из них правильный, и покончить уже со всем этим, занявшись чем-то более продуктивным?” А потому, что самым продуктивным в области теории я считаю разобраться во всем этом. По-честному, основательно, до конца, а не отмахнуться ссылками на авторитетные источники. Дескать, все уже сделано, решено до нас, надо только познакомиться с правильной философией, и все будет в порядке. Это было бы отказом от мышления, то есть самым безответственным, что может сделать человек по отношению к мысли. А пропаганда такого отказа с моей стороны была бы прямым вредительством. Причем неважно, какие авторитетные источники я бы пропагандировала. С одинаковым успехом можно на основе такого подхода ссылаться на Библию и на труды Карла Маркса. Для такого способа действия (“найди ответы на все свои вопросы в готовом виде”) это в сущности не важно. Тем более, что и там, и там можно найти цитаты на все случаи жизни. Психологически это, конечно, просто: нашел нужную цитату у классика или ответ у современника, самоопределился в сторону благого дела и действуешь. Но такая простота в современной ситуации как раз очень опасна и коварна не только тем вредом, который она наносит человеку, заразившемуся этим принципом “экономии мышления”, но и своей заразностью. Эта "зараза" не нуждается в "инкубационном периоде", так как ею и так все болеют, ею поражены наши фрагменты, на которые мы объективно раскалываемся в современном производстве человека. А поиск ответов на поднятые вопросы и является, на мой взгляд, поиском "лекарства". Боюсь, без того, чтобы разобраться во всех этих “оторванных от жизни” вопросах, с определением того, что такое на самом деле благое дело, возникают серьезные проблемы. “Благим” окажется первое попавшееся под руку, как мы видели уже не раз, или первая реакция на окружающие события. И теория не будет иметь уже никакого отношения к нашим поступкам и к тем решениям, которые мы принимаем. Ведь на деле мы отказались от нее. Мои провокационные утверждения и вопросы направлены против такой безответственности. И вот одно из них. Я считаю, что современный материализм принципиально не может быть философской системой, не предполагает системы как таковой. Дело не в том, что у Гегеля идеалистическая система, потому она противоречит диалектическому революционному методу Гегеля, а если на ее место поставить материалистическую систему философии, то все будет хорошо и стройно. Дело в том, что мир в его бесконечности в принципе нельзя адекватно представить в виде завершенной системы. Система — это такой мыслительный костыль, и она, кстати, не может не быть идеалистической, даже если ее авторы (например, Гольбах со своей “Системой природы…”) считают себя материалистами. Другими словами, у системного подхода и даже не такого простого, как мир-системный, есть объективные возможности и границы применимости, которые как раз и показал Гегель, развив этот подход до конца. И, тем не менее, отсутствие системы вовсе не означает отсутствие понимания целостности и единства мира, а иначе обессмыслилась бы не только философская система, а все без исключения философские категории, и следовало бы признать, что нет никакого мира, есть только единичные вещи, и достоверное знание о них может быть только в их единичности, в непосредственном акте их чувственного