Radio Filipp Dzyadko

12 июня 2024 года. Сегодня в День России на разных Ютуб площадках проходит марафон в поддержку политзаключенных . Посылать пожертвования могут только те, кто не живут в России . Это связано с вопросами безопасности тех, кто посылает пожертвования. Сайт june12.io Но все мы можем писать письма политзаключенным и так из поддерживать. Это очень важно. По данным правозащитников, в нашей стране сейчас около тысячи политзаключенных . Сегодня стало известно, что дело адвокатов Навального передано в суд. Это Вадим Кобзев, Алексей Липцер, Игорь Сергунин. Вадим Кобзев сидит в ФКУ 99/1 , город Москва, Алексей Липцер в СИЗО-1 Матросская тишина»., Игорь Сергунин - СИЗО-4 , Москва. Написать им можно по ФСИН- письмо.

12 июня 2024 года. Сегодня в День России на разных Ютуб площадках проходит марафон в поддержку политзаключенных . Посылать пожертвования могут только те, кто не живут в России . Это связано с вопросами безопасности тех, кто посылает пожертвования. Сайт juine12.io Но все мы можем писать письма политзаключенным и так из поддерживать. Это очень важно. По данным правозащитников, в нашей стране сейчас около тысячи политзаключенных . Сегодня стало известно, что дело адвокатов Навального передано в суд. Это Вадим Кобзев, Алексей Липцер, Игорь Сергунин. Вадим Кобзев сидит в ФКУ 99/1 , город Москва, Алексей Липцер в СИЗО-1 Матросская тишина»., Игорь Сергунин - СИЗО-4 , Москва. Написать им можно по ФСИН- письмо.

«Моя бабушка умерла, когда ей было девяносто пять лет. Задолго до девяносто пяти, ей уже было не сорок и не пятьдесят, и она не могла делать то, что ей замечательно удавалась, когда она была моложе. Однажды она настояла на том, чтобы помыть посуду после обеда. Было слышно, как она мыла, но под конец раздался ужасный грохот. Она вошла в мою комнату и сказала: "Я разбила всю посуду. Я ее чисто вымыла, а потом столкнула локтем на пол, и от нее ничего не осталось. Почему Бог позволяет мне жить, когда я уже ни на что не гожусь, даже мыть посуду?" Я ей говорю: "Могу назвать две причины". Она навострила уши, потому что две — это много. "Во-первых, на небесах полно старушек. Думаешь, Бог может Себе позволить заполучить еще одну?" Она обиделась и сказала: "Ты все шутишь, а я говорю серьезно". Я сказал: "Да, но есть и вторая причина. Есть нечто, чего с момента сотворения мира до Страшного Суда и после ни одна Божия тварь, за исключением тебя, не сумела сделать". Она посмотрела на меня с интересом и спросила: "Что это?" Я ответил: "С сотворения мира и до того момента, как перед нами распахнется вечность, никто, кроме тебя, не сумел быть моей бабушкой". "Быть моей бабушкой" не означает просто произвести мою маму, чтобы мама в конечном итоге произвела меня. Быть бабушкой включает в себя всю полноту ситуации, всю полноту отношений. И знаете, для нее это прозвучало убедительно. ⠀ Поэтому, если приходится иметь дело с пожилыми людьми, которые считают себя бесполезными, можно сказать: "Нет, есть одна вещь, которую ты можешь делать, как никто другой. Ты — моя мать, моя бабушка, мой друг, ты то-то или то-то", чтобы человек понял: в этом его абсолютная и неизменная, несомненная, вечная ценность, и вы увидите, какой заряд надежды и радости это может дать человеку». Митрополит Антоний Сурожский **Фото: Ольга Ильинична Скрябина, бабушка митрополита Антония, и Миша Бер, один из внуков протоиерея Николая Бера, настоятеля русской церкви в Лондоне. 1957 год

А что вам помогает? Уже несколько месяцев совершаю почти каждый день открытия или нахожу витаминчики - в этом волшебном канале. Это короткие цитаты - слова из текстов митрополита Антония Сурожского, необыкновенного человека, жившего в XX веке. Мы о нем однажды здесь рассказывали (чудесный подкаст Саши Борзенко). Сегодня, когда все чаще видно, что РПЦ не имеет никакого отношения к христианству и многие отходят от Церкви, проводники - люди как отец Антоний Сурожский, отец Александр Шмеман могут напомнить, что такое на, самом деле, вера. И не важно - ты «религиозный», «неверующий» или каким другим словом о себе говоришь. Это просто живое. И говорящее с тобой, помогающее тебе. Спасибо тем, кто на каждый день эти витамины и открытия нам дает.

Мы все время строим параллели, запутываемся в них, эти прямые пересекаются в нас. Мне эти исторические сравнения давно перестали помогать, они меня скорее раздражают, все рифмы – неполные, все шапки – не по Сеньке, я не попадаю в рукава чужих пальто и не хочу носить их. Но когда ты читаешь Набокова, когда идешь по Берлину, не можешь не слышать эхо чужих шагов столетней давности, слова разговоров, которые тебе до ужаса понятны и дороги, чьи-то тени. Как будто ты в сериале и хочешь схватить кого-то за руку, предупредить, спросить совета, остановить, обнять. Каждый город – это текст. А Берлин 1920-х годов – великий, сложнейший текст, где живут в жуткой концентрации вчерашняя и завтрашняя войны, сексуальная свобода, ожидания, тоска по тому, что никогда не повторится, разговоры, разговоры, миллионы возможностей будущего… Берлин 1920-х, самый свободный город мира, место, куда едут все. И где большинство эмигрантов – люди их исчезнувшей только что Российской империи. Сегодня в реальном времени в проекте Arzroom начинается курс Александра Долинина, легендарного историка литературы, филолога-детектива, человека огромного обаяния. Я этот курс очень всем советую – и чтобы лучше расслышать наше время (никаких параллелей!), и чтобы спрятаться из нашего времени в великий искрящийся город-текст, и чтобы совершить путешествие в прекрасной компании (я не только о Пастернаке, Шкловском, Ходасевиче, но и о Долинине, редакторах Arzamas и о других слушателях). Это отличный билет в другое время и в другую географию, которые при этом очень про нас. Поезд – сегодня в 18.00 по Берлину.

Мы все время строим параллели, запутываемся в них, эти прямые пересекаются в нас. Мне эти исторические сравнения давно перестали помогать, они меня скорее раздражают, все рифмы – неполные, все шапки – не по Сеньке, я не попадаю в рукава чужих пальто и не хочу носить их. Но когда ты читаешь Набокова, когда идешь по Берлину, не можешь не слышать эхо чужих шагов столетней давности, слова разговоров, которые тебе до ужаса понятны и дороги, чьи-то тени. Как будто ты в сериале и хочешь схватить кого-то за руку, предупредить, спросить совета, остановить, обнять. Каждый город – это текст. А Берлин 1920-х годов – великий, сложнейший текст, где живут в жуткой концентрации вчерашняя и завтрашняя войны, сексуальная свобода, ожидания, тоска по тому, что никогда не повторится, разговоры, разговоры, миллионы возможностей будущего… Берлин 1920-х, самый свободный город мира, место, куда едут все. И где большинство эмигрантов – люди их исчезнувшей только что Российской империи. Сегодня в реальном времени в проекте Arzroom начинается курс Александра Долинина, легендарного историка литературы, филолога-детектива, человека огромного обаяния. Я этот курс очень всем советую – и чтобы лучше расслышать наше время (никаких параллелей!), и чтобы спрятаться из нашего времени в великий искрящийся город-текст, и чтобы совершить путешествие в прекрасной компании (я не только о Пастернаке, Шкловском, Ходасевиче, но и о Долинине, редакторах Arzamas и о других слушателях). Это отличный билет в другое время и в другую географию, которые при этом очень про нас. Поезд – сегодня в 18.00 по Берлину.

4 июня 2024 года. Сегодня день рождения Алексея Навального. Первый день рождения без него. А вот его пост три года назад 4 июня 2021 года. Всегда в своем деньрожденческом посте я говорю искреннее спасибо всем людям. Кто окружает меня, кто поддерживает. Семье, конечно. А в этот раз хочу поделиться важным. Думал, писать или нет. Вдруг решите, что я тронулся. Но все же напишу. Очень много странных событий произошло со мной за год. Отравление и смерть в самолете. Странная бонусная жизнь, я учился ходить и говорить заново. Раскрытие покушения и телефонные разговоры с теми, кто хотел меня убить. Возвращение домой, арест на границе, дикие, абсурдные «суды», «Кремлевский централ» и колония, похожая на карикатурный концлагерь «Большого брата». Болезнь, отказ в медицинской помощи и голодовка. И вот все это происходило, а я внимательно следил за собой. Я очень не хотел озвереть. Ну, сами понимаете, такого рода события весьма способствуют превращению человека в какое-то подобие затравленного волка. Ненавидящего всех, мечтающего о расстрелах и посадках врагов. Для того, чтобы уснуть, считаешь не овец, а тех, кого повесишь в первую неделю прихода к власти. Эмоции такие мне понятны, и - честно скажу - боялся, что они станут большой частью меня. Ведь план был ровно обратный: немножко больше любить и понимать всех людей. Вы не подумайте, я не чокнутый пацифист и не религиозный фанатик. Со своих позиций я не сдвинулся ни на миллиметр. Борьба с коррупцией и справедливый суд для злодеев - ключевая часть моей повестки. Но встречаясь с каждым и особенно с теми, про кого я первой мыслью думаю: «Ох ты гад, я бы тебя придушил», я стараюсь первую мысль отогнать и второй мыслью изо всех сил пытаюсь человека понять, простить и даже (не называйте меня извращенцем) немного полюбить. Это нелегко, но я прилагаю все возможные усилия. Как там: «И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете?» Так что, надеюсь, могу сегодня сказать, что достижение года - я вроде пока держусь подальше от состояния «зверь в клетке». И в этом очень помогаете мне вы. Получаю письма-телеграммы и всегда думаю: люди такие хорошие, как же можно их не любить? Так что спасибо всем, всех обнимаю. Ну а то, что отмечаю в камере, - ерунда. Долетит однажды мой космический корабль - отмечу нормально сразу за все пропущенные разы 😉

Не хватает 47 тысяч 700 рублей. А когда они будут, то будет книга Аронзона. Собрание произведений – стихотворения, поэмы и пьесы, проза, письма и даже литературный сценарий. Я несколько раз покупал этот двухтомник и сразу дарил друзьям. Сейчас его купить нельзя, тираж давно закончился. Но вот – компания по переизданию. Это один из любимейших моих поэтов. «Каждый легок и мал, кто взошел на вершину холма, как и легок, и мал он, венчая вершину лесного холма!» Его стихи прозрачны и теплы, полны нежности. Он создает (показывает?) мир полный тайного радостного разговора, в котором живет божественное присутствие, какой-то целительной тайны. Как он сам пишет, «это память о рае венчает вершину холма». Предлагаю всем по возможности поучаствовать в появлении его книги (сбор на «Планете») – она нам всем очень нужна. И спасибо дорогому издательству Ивана Лимбаха, Ирине Кравцовой за то, что все это может быть.

Подруга прислала эту фотографию из Москвы на вопрос «как дела». И по каким-то внутренним путям вспомнил эту песню. Наверное, я понял, как сильно скучаю, наверное, слова той песни очень про сегодня, которое вроде как не сегодня, наверное, эта фотография очень соответствует тому, что мне снится, наверное, что-то еще, что мы чувствуем и здесь и не здесь, наверное, что-то еще, ну и так далее, и так далее, дальше, дальше. Но точно - это снег на зеленой траве.

«Мерцаньем звезд далеких безразлично Был поворот дороги озарен. Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон. Лужайка обрывалась с половины. За нею начинался Млечный путь. Седые серебристые маслины Пытались вдаль по воздуху шагнуть. В конце был чей-то сад, надел земельный. Учеников оставив за стеной, Он им сказал: «Душа скорбит смертельно, Побудьте здесь и бодрствуйте со мной». Он отказался без противоборства, Как от вещей, полученных взаймы, От всемогущества и чудотворства, И был теперь, как смертные, как мы. Ночная даль теперь казалась краем Уничтоженья и небытия. Простор вселенной был необитаем, И только сад был местом для житья. И, глядя в эти черные провалы, Пустые, без начала и конца, Чтоб эта чаша смерти миновала, В поту кровавом Он молил Отца. Смягчив молитвой смертную истому, Он вышел за ограду. На земле Ученики, осиленные дремой, Валялись в придорожном ковыле. Он разбудил их: «Вас Господь сподобил Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт. Час Сына Человеческого пробил. Он в руки грешников себя предаст». И лишь сказал, неведомо откуда Толпа рабов и скопище бродяг, Огни, мечи и впереди — Иуда С предательским лобзаньем на устах. Петр дал мечом отпор головорезам И ухо одному из них отсек. Но слышит: «Спор нельзя решать железом, Вложи свой меч на место, человек. Неужто тьмы крылатых легионов Отец не снарядил бы мне сюда? И, волоска тогда на мне не тронув, Враги рассеялись бы без следа. Но книга жизни подошла к странице, Которая дороже всех святынь. Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь. Ты видишь, ход веков подобен притче И может загореться на ходу. Во имя страшного ее величья Я в добровольных муках в гроб сойду. Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты».

Лев Семенович, нам сегодня 12 лет, представляете? Повеселитесь пожалуйста там со всеми, мы по всем скучаем и обнимаем. У нас никелевая свадьба теперь, вот бы вы посмеялись над этим названием. И кажется становимся крепче. Обнимаем!

А вот и целительная армянская миниатюра от Галины Ельшевской, лист из Ахтамарского Евангелия 1391 года (мастер Тцерун).

Сегодня - снова о чуде, вход в Иерусалим, вербное Воскресение. И эти стихи Тимура Кибирова: Их-то Господь — вон какой! Он-то и впрямь настоящий герой! Без страха и трепета в смертный бой Ведет за собой правоверных строй! И меч полумесяцем над головой, И конь его мчит стрелой! А наш-то, наш-то — гляди, сынок — А наш-то на ослике — цок да цок — Навстречу смерти своей. А у тех-то Господь — он вон какой! Он-то и впрямь дарует покой, Дарует-вкушает вечный покой Среди свистопляски мирской! На страсти-мордасти махнув рукой, В позе лотоса он осенен тишиной, Осиян пустотой святой. А наш-то, наш-то — увы, сынок — А наш-то на ослике — цок да цок — Навстречу смерти своей. А у этих Господь — ого-го какой! Он-то и впрямь владыка земной! Сей мир, сей век, сей мозг головной Давно под его пятой. Виссон, багряница, венец златой! Вкруг трона его веселой гурьбой — Эван эвоэ! — пляшет род людской. Быть может, и мы с тобой. Но наш-то, наш-то — не плачь, сынок — Но наш-то на ослике — цок да цок — Навстречу смерти своей. На встречу со страшною смертью своей, На встречу со смертью твоей и моей! Не плачь, она от Него не уйдет, Никуда не спрятаться ей!

А вот и абрикосовые деревья в цвету - картина Георгия Тотибадзе

Радуйся, много славимое Ангелами чудо. Радуйся, Ростка неувядаемого ветвь. Сегодня Похвала Богородицы, и по всему свету поют Акафист – благодарственную песнь. Больше тысячи лет назад в осажденном и казалось, обреченном, Константинополе люди совершили крестный ход с иконой Богородицы, которую написал евангелист Лука. На море поднялась страшная буря, она разбила корабли врагов. Акафист, который поют сегодня, невероятно красив. Он сам как храм: состоит из 24-х гимнов, которые расположены соответственно 24-м буквам греческой азбуки. Каждая песнь начинается соответствующею ей по счету буквой, каждый кондак оканчивается «Аллилуйя», каждый икос — приветствием архангела «Радуйся Невесто Неневестная». Удивительный праздник. Я верю, что и у нас все случится – силы агарян и персов – или кто там топтался – с моря и с суши отступят, город будет спасен. И восторжествует ростка неувядаемого ветвь.

Поговорили о цветущих абрикосовых деревьях, о новой книге, о создателе пиратского радио, о «Мемориале», о людях сопротивления в сегодняшей России, о Льве Рубинштейне и о том, почему даже профессор Стебль из «Гаррри Поттера» может ошибиться, когда речь идет о сказке, то есть, о надежде. Встретились так, будто два часа ночи и зеленый Никитский бульвар через дорогу. Спасибо! https://www.youtube.com/watch?v=cbl0LEJVr14

Прибытие. Новая надежда

«Что дороже всего в мире? В старинных тетрадях с синими сафьяновыми обложками шли по-русски и по-французски дневниковые записи странным маминым почерком: “Что дороже всего в мире? Оказывается: сознавать, что ты не участвуешь в несправедливостях. Они сильней тебя, они были и будут, но пусть – не через тебя”». Александр Солженицын «В круге первом»

Гульливый, гульливая, гульливые… В пятерку моих любимых слов входит великое слово «гулливый» – или еще лучше «гульливый». Мы его знаем с детства, но вы когда-нибудь слышали, чтобы его использовали? Милый, ты такой гульливый. Гулливые октябрята до вечера шлялись в поисках гулливой колбасы под гулливыми облаками. Нет такого, не встретишь. А жаль. Гульливое слово совершенно не гульливо. Но оно само по себе как свободная волна – и фонетически и графически. И знаем мы его всю жизнь благодаря таким же счастливым и свободным стихам, которые про освобождение. И конечно, здесь самое беспардонное и лихое появление слова «однако» в русской поэзии. «В синем небе звезды блещут, В синем море волны хлещут; Туча по небу идет, Бочка по морю плывет. Словно горькая вдовица, Плачет, бьется в ней царица; И растет ребенок там Не по дням, а по часам. День прошел – царица вопит… А дитя волну торопит: "Ты, волна моя, волна? Ты гульлива и вольна; Плещешь ты, куда захочешь, Ты морские камни точишь, Топишь берег ты земли, Подымаешь корабли – Не губи ты нашу душу: Выплесни ты нас на сушу!" И послушалась волна: Тут же на берег она Бочку вынесла легонько И отхлынула тихонько. Мать с младенцем спасена; Землю чувствует она. Но из бочки кто их вынет? Бог неужто их покинет? Сын на ножки поднялся, В дно головкой уперся, Понатужился немножко: "Как бы здесь на двор окошко Нам проделать?" – молвил он, Вышиб дно и вышел вон. Мать и сын теперь на воле; Видят холм в широком поле; Море синее кругом, Дуб зеленый над холмом. Сын подумал: добрый ужин Был бы нам, однако, нужен».

Сегодня наконец хорошие новости: архангел Гавриил приходит (прилетает?) в дом Марии. Да. Он говорит ей, что скоро она родит Сына Божьего от Святого Духа. Это любимая новость европейского искусства – расскажи своей фреской, иконой, картиной о том, что содержится в этой истории - про надежду, утешение, тайну, чудо, смирение, страх, удивление, радость, доверие миру и Богу, свободу, будущее. Я люблю как эту евангельскую весть рассказывает Бенвенуто ди Джованни (полное его имя звучит совсем сказочно – Бенвенуто ди Джованни ди Мео дель Гуаста), художник из Сиенны. Мы знаем два его Благовещения, написанных с разницей в четыре года. Первое – сияющее, сверкающее, с золотым фоном, очень «средневековое», но с фокусом. Написанное для церкви тосканского городка Вольттера в 1466 году. Бенвенуто здесь цитирует своего великого земляка – сиенца Симоне Мартини, его триптих 1333 года, который Бенвенуто не мог не видеть в Сиенском соборе (теперь – в Уффици). Голубя, символ Святого духа, лилию, символ чистоты Марии, книжку в ее руках (по утверждению монаха Отфрида Вай­сен­бург­ского, когда прилетел Гавриил, Мария читала псалмы) – все это изображали и прежде. Мартини добавил символ мира – оливковую ветвь, которую Марии вручает ангел. И Бенвенутто берет радостные оливки в свою картину. Как и золотой плоский фон Симоне Мартини. Но Мартини предельно серьезен – все-таки он рассказывает о ключевом событии в истории мира. А Бенвенуто ди Джованни ди Мео дель Гуаста, кажется, немного хулиганит. У него здесь и легкомысленные ангелочки отовсюду выглядывают, и небесный оркестр, и на переднем крае я стою в полном шоке (я не знаю, кто это – напишите, кто знает!), тем самым ломая плоскость картины, приближая событие к нам. А главное – лицо Марии, сто лет назад оно было прежде всего непонимающим, испуганным, а теперь – нежным, спокойным, сами видите, каким. У Бенвенуто ди Джованни ди Мео дель Гуаста – радость и нежное торжество (это усиливается и историями святых, стоящих рядом, но об этом в другой раз). При этом, Мария облачена в те же одежды, книга в той же красной обложке, и если позволить себе вольность и быстро щелкать на репродукции, то увидишь стоп-кадры одного фильма – смену настроения, реакцию в развитии – с разницей в сто лет. И это правильно: ведь эта история вне нашего календаря, она всегда случается в первый раз. В «Благовещении» 1470 года на месте и лилия, и оливковая ветвь, и книга, и голубь. Но здесь другие цвета (пурпурная обивка дивана, как в нашем доме в Тбилиси!), другое настроение. И вместо плоского золотого фона – детально прорисованные комната и пейзаж, пышные сады, горы и озера. Тосканские холмы. Всего лишь за четыре года средневековье переходит во что-то новое, встречается с Ренессансом. А выражение лица Марии становится за эти четыре года более сложным, в нем мы можем угадывать как встречаются друг с другом утешение, тайна, чудо, смирение, страх, доверие, будущее. И главное здесь теперь есть перспектива – во всех смыслах слова. Спасибо за эти новости, Гавриил и Бенвенуто.

В этих загадочных желтых книжках – запрещенные истории, которые не спрятать. Стихи и рассказы о вере, статьи о православной культуре, письма епископов из ссылки, свидетельства о новомучениках. Эти сборники – преступление, за которые их составитель, писательница Зоя Крахмальникова была осуждена на тюрьму и ссылку. Эти книжечки выходили в тамиздате, и тайно передавались в СССР. А назывались они «Надежда», и спустя пять лет после ареста их составительницы, наступила Перестройка, и пятилетний я стоял в аэропорту с астрами, наверное, встречая в аэропорту освобожденную из алтайской ссылки Зою Крахмальникову, мою бабушку. Эти сборники напоминают мне пасхальные куличи, которые пек папа, а теперь печет мой брат Тимофей. Какой-то своей ладностью, аккуратностью, уютом. сохранились в нашей семье, несмотря на несколько обысков. Этот альманах – продуманно составленное христианское чтение, и сегодня необыкновенно интересное и душевно калорийное, как говорит один священник. А еще это исторический артефакт, экспонат будущего музея – истории Сопротивления, истории России. Сегодня эти сборники можно купить на аукционе – он проводится в помощь «Новой газеты». А еще там можно найти Золотой диск The Beatles, подаренный Михаилу Горбачеву (тираж 50 экземпляров!), книга Андрея Хржановского о Шпаликове, картины, шляпу, фотографии и даже кусок колючей проволоки из Белого дома 1993 года. «Новая газета» – тоже явление большой истории, участвовать в ее аукционе – историческое соучастие, да и классная возможность помочь честной и отважной журналистике.

История — весьма странная :-) — о том, как в городе все стали ходить укутанными в одеяла.

Мой любимый канал. Источник хороших новостей и разных крутых идей от супер писателей и художников. Варя Гладкая, изобретательница и организатор самого разного классного, рассказывает здесь о своей детской лаборатории. На занятиях дети пробуют себя в роли писателя, иллюстратора и дизайнера книг. Следить за этим - очень вдохновляет! (А скоро занятия студии будут в Тель-Авиве). Не знаю, какой пост выбрать, например, про страну одеял (но еще там есть супер история про молочный зуб - это я).

Друзья, это пост благодарности. Его можно читать вместе с этой музыкой. Хочу рассказать, что я ухожу из Arzamas. По сути, это произошло уже довольно давно. И в силу большого количества обстоятельств. Например, такого – я работал и создавал Arzamas больше десяти лет. Я сказал почти все, что хотел. И все, что могу сказать. И теперь я говорю спасибо. Спасибо людям, с которыми создавал Arzamas все эти годы – команде, лучше которой не бывает. Это было настоящее, неподдельное счастье. Спасибо соосновательнице Насте Чухрай за много лет разговоров и возможностей, о которых и мечтать нельзя. Вместе мы построили проект, который давно научился зарабатывать на себя сам, рассказывая об истории, литературе и искусстве. Я с первого дня мечтал построить институцию, которая может жить без меня. И когда еще год назад кто-то сказал мне «а я не знал, что ты еще работаешь в Arzamas», я обрадовался. Я хочу сказать спасибо. Каждому автору, каждому лектору, каждому эксперту, каждому рассказчику, каждому собеседнику, которые сделали Arzamas им самим. Это и есть мой мир, у которого нет пределов. Мир, полный красоты, общего делания, остроумия, чего-то, что больше нас. Я всегда говорил, что мы, редакция, переводчики знаний и опыта экспертов на языки других аудиторий – мы передаем эти знания дальше, иногда для 100 человек, иногда для 10 миллионов, очень стараясь как можно меньше сделать ошибок и глупостей по дороге. Я хочу сказать спасибо людям, которые читают, смотрят, слушают то, что мы делаем – Arzamas, Гусьгусь, Радио Arzamas, Arzroom, наши сети, наши письма. Ведь, может быть, одна из важнейших вещей на свете – чувствовать себя нужным. Вы нам это чувство даете. Вы потрясающие. Я хочу сказать спасибо коллегам из разных медиа, которые писали, помогали и понимали нас эти годы. Благодаря вам было – и есть – ощущение общего поля, поддержки. Спасибо нашим партнерам, музеям, театрам, библиотекам, компаниям, фестивалям, мы столько вместе сделали нового, сотни больших и маленьких миров. Я уехал, я хочу сделать новые проекты и написать новые книги, построить музей, написать сказку о коте Валере и сняться в кино. И сделать еще миллион всего, что против тьмы, забвения и проч. Это не Оскар, но спасибо моим друзьям и семье. Спасибо Нане, которая все эти годы соавтор всего хорошего, к чему я имею отношения. Недавно близкий друг сказал мне, ссылаясь на «Утро акмеизма»: «Самое важное — сопротивление тьме. И вот люди, жившие в разные годы и столетия предлагают нам свою помощь, свои неожиданные рецепты. Это похоже на идущее через века сочувствие в заговоре против пустоты и небытия». Мне кажется, это хороший план. В конце концов остаются благодарность и надежда. Моя новая книга, вопреки всему, заканчивается фразой: «Нет ничего прекраснее начала». До встречи.

15 марта 2024 года. Говорят, когда приближается день рождения, именинники грустят, с тоской размышляя о быстро текущей жизни. Удивительное дело, у меня никогда так не было. Очень люблю свой день рождения. А в этот раз за два дня - ощущение удивительного счастья и благодарности - за то, что было, есть и будет. Это относится исключительно ко мне, невзирая на ужасы и безумие текущего момента . Чтобы сохраниться и не сойти с ума, быть полезным и нужным другим надо быть счастливым. Вот так мне почему- то сейчас кажется .

Какие же это потрясающие стихи, написанные в темные времена (и в год моего рождения)

Кого и как можно поддержать в этот день: https://t.me/helpdesk_media/12411 18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ДУДЕМ ЮРИЕМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ

5 марта 1953 года, умер Иосиф Сталин. Отношение к этому событию было неоднозначным: кто-то скорбел, кто-то радовался, кто-то злорадствовал, кто-то боялся, что будет хуже, кто-то сразу понял, что стало гораздо лучше. Собрали наиболее показательные мысли и воспоминания об этом дне. В начале марта 1953 года газеты и радио сообщили, что Сталин тяжело болен. К нам, помню, пришел Сапгир, и мы подняли тост за то, чтобы Сталин умер. Оскар Рабин Помню ли я день 5 марта 1953 года? Еще бы — такое не забывается: один из счастливых дней в моей жизни. Вадим Гаевский Мне не было жалко бога, который скончался от инсульта в возрасте семидесяти трех лет, как будто он не бог, а обыкновенный смертный; но я испытывал страх: что теперь будет?.. Илья Эренбург Умер Сталин. Над народом мгла и почему-то солнце. На траурном митинге в Академии многие плакали. Я и Мальцев, разумеется, не плакали. Илья Глазунов Сталина еще не похоронили, а министры уже пересели на местах, и появился Жуков. А может быть, будет и хорошо? Михаил Пришвин Это ужасно было — похороны Сталина. Когда люди вдруг начали чувствовать, что шагают по живым человеческим телам, они стали преображаться. Евгений Евтушенко Это было потрясающее событие. Все понимали, что что-то вскоре изменится, но никто не знал — в какую сторону. Опасались худшего (хотя что могло быть хуже?). Андрей Сахаров Где-то там, в уже нереальной для нас Москве, испустил последнее дыхание кровавый Идол века — и это было величайшее событие для миллионов еще не домученных его жертв. Евгения Гинзбург Пятого вечером солдат из охраны бутылку водки. Мы разлили по приготовленным банкам водку, и я сказал: — Пей, Костя! Это и есть наша свобода! Лев Разгон

«Просто скажи, пусть даже и негром­ко: «Три мушкетера». И все тебя сразу же поймут. То же самое, кстати, относится и к «Острову сокровищ»». (Случайно наткнулся на текст, в котором Лев Рубинштейн рассказывает о своей идеальной библиотеке). Я сразу подумал об очереди, в которой хотел бы сейчас стоять с теми, кто в Москве, главной цепочке нашего времени.

Хор в середине очереди начал самостоятельно петь панихиду Видео с места от корреспондента «Сирены». @news_sirena

Сегодня посадили на два с половиной года Олега Орлова. Сопредседателя «Мемориала». Заковали его в наручники. За антивоенную статью, в которой он назвал путинский режим фашистским. Во время суда он читал «Процесс» Франца Кафки. Впервые против войны он выступил сорок лет назад: он расклеивал листовки против войны в Афганистане. И подписывал их «группа Действие», хотя действовал в одиночку. За некоторое время до приговора я поговорил с Олегом Петровичем. Вот фрагмент из его ответов: Думали ли вы о возможности отъезда? Не думать невозможно. Я решил для себя, что я уважаю любой выбор. Уезжать или не уезжать – это зависит от обстоятельств, от внутреннего желания человека, от того, где он сможет лучше работать. Вот, наверное, самый главный вывод. И я не очень понимал, как я смогу там работать эффективно. По крайней мере, мне кажется, что я с 24 февраля довольно эффективно здесь отработал. И понимаете, тюремный срок - это тоже работа и агитация. Слушайте, человек, который сидит за слова и за протест против войны в Украине, это сам по себе этот факт. Он вместе со многими другими – а нас ведь очень много – это некоторое свидетельство. Это тоже часть работы. Что бы вы посоветовали людям, которые против войны? Хоть как-то действовать. Поговорить со своими друзьями и родственниками о ситуации. Спокойно, не напрягая голос и не стуча кулаком по столу, а просто, вместе с ними подумать о том, что происходит. Второе – что-то делать. Можно делать самые разные вещи. Например, повязать зелёную ленточку. Зелёная ленточка повязанная показывает, что вы против войны. Кто-то увидит, кого-то это согреет, кому-то это хорошо – это лишний сигнал, что мы не одни. И быть готовым, быть готовым к тому, что когда возникнет возможность, как она была в 1991-м году, выйти на улицу… Я никого не призываю сейчас уходить на улицу. А вот когда начнётся, а оно начнётся раньше или позднее обязательно, после ухода любого диктатора и раскола элит возникает процесс изменений в стране. И вот здесь очень важно, чтобы общество показало себя, что оно есть. Чтобы те реформы, которые начнутся раньше или позднее, не оказались псевдореформами. Вот тогда быть готовыми выйти. Что вам помогает? То, что я не один. Наверное, этим всё исчерпывается. В самом разном понимании, в разных аспекта: я не один.