Анастасия Рубцова. Психоаналитик

Неожиданно провела день городе-герое Петербурге. Не во сне, не в фантазиях, а в реальности (как мне это организационно удалось, оставим за скобками). День – это мало. Все, что я успела заметить – что город пронизан пыльной меланхолией, и подумала "ну времена-то какие", а потом вспомнила, что это же Питер, он всегда таким был. Незамутненным глазом европейца отметила, что люди очень много пьют. Когда же не пьют, то часто вспоминают об алкоголе с некоторой мечтательной нежностью. Рассказывают друг другу истории об алкоголе. Стремятся к слиянию с ним. "Сейчас бы водочки граммов 100", "До дома дойду, сяду, пивасик открою". Даже после Праги, которая вовсе не город трезвенников, я немного оторопела. Люди покупают много сладкого. По моим меркам - очень много. Средняя корзинка в супермаркете может состоять из сладкого, сладкого, сладкого, пачки спагетти и двух банок пива. Алкоголь и сладкое – простые и универсальные утешители. Но больше всего отвыкшее европейское ухо зацепилось за использование слова "мой" и "моя". По отношению к мужу или жене. По отношению к детям. "Моя-то ушлялась куда-то", "мои все на даче", "мой на новую работу перешел". По отношению к близким самого разного рода – сестрам, родителям, любовникам. В других языках такого нет. И я понимаю, что это не более чем устойчивая словесная конструкция. Но понимаю и то, что на язык, как на невидимый скелет, нанизываются наши представления об устройстве мира. И отношений с людьми. И в этом коротеньком "мой" или "моя" – корень многих отношенческих проблем, с которыми приходят ко мне российские клиенты. Потому что в этом само собой разумеющемся "мой" - автоматическое слияние. Отказ от идеи, что другой может хотеть чего-то, не совпадающего с нашими желаниями, или думать о чем-то, нами не санкционированном. В этом "мой" - зерно яростной обиды, которая вспыхивает в том случае, если "мои" попытаются из отношений выйти или даже просто отползти в сторонку. Если "моя" не захочет поступать туда, куда я ее отправляю. Если "мои" не захотят помогать с детьми. Если "мой" имеет наглость хотеть дружить с друзьями или с кем-то там переписываться. И конечно, в этом есть беспомощная претензия на обладание тем, чем мы обладать никогда не сможем - потому что нет у нас полной власти над другим человеком, над его жизнью, мыслями и чувствами, и это всегда, всегда, всегда тревожит и не даёт успокоиться ни на минуту.

ПЛОХО ЛИ БЫТЬ НЕВРОТИКОМ? В повседневном разговоре "невротик" - обидное слово. "Она какая-то невротичка", "он ведет себя, как невротик" - означает "он не справляется с собой, мне с ним трудно, он меня бесит". При этом на языке психоанализа "невротик" - это лучший комплимент, который вы можете получить. Если мы обратимся к теории СТРУКТУР ЛИЧНОСТИ – то психоанализ выделяет три структуры. Невротическую. Психотическую. И лежащую между ними пограничную. Дальше будет попытка напеть "Лебединое озеро" в ванной, потому что теория структур личности сложная, и ее невозможно пересказать в двух абзацах. Но. Невротик – это человек, который способен формировать достаточно устойчивые отношения с объектами. Как внешними, так и внутренними. На человеческом языке это означает, что он умеет надежно привязываться к людям, к местам, к работе. Он умеет заботиться о других и о себе – или, как минимум, способен научиться (на это не все способны) Он может брать на себя ответственность и планировать свои действия. Невротик – вершина пирамидки, а не ее дно. Что, конечно, не означает, что у него не бывает внутренних конфликтов, да и внешних тоже. Бывают. Но ему удается намного лучше контролировать свои эмоции, чем, скажем, психотику. У невротика, как правило, остается зазор между "чувствую злость" и "бью в морду" (у психотика этого зазора может не быть вообще) В одном из учебников мне попалось описание: главный страх невротика в том, что его разлюбят. Главный страх человека с пограничной структурой личности – в том, что его поглотят и сожрут. А ужас психотика – в том, что мир вокруг него в хаосе, и сейчас все распадется на атомы. Может ли невротик превратиться в психотика и наоборот? Считается, что не может. Структура личности формируется в первые годы жизни, а дальше жизненные обстоятельства нанизываются на нее. Но любой невротик может повести себя непредсказуемо, когда он в регрессе - например, влюблен или болеет. Или до ужаса напуган. Сразу рассказываю, у кого об этом можно почитать – Нэнси Мак Вильямс "Психоаналитическая диагностика", Жан Бержере "Психоаналитическая патопсихология", и Отто Кернберг "Тяжёлые лчностные расстройства". И пожалуйста, не торопитесь сразу диагностировать себя))

Давайте будем считать это генеральной репетицией анонса, немного скомканной. А настоящий анонс будет чуть позже. Потому что распродажа билетов у Уральских Авиалиний продлится еще только два дня. Итак, с 20 по 26 сентября мы с @YogaEuropeAsia проводим йога-тур в Стамбуле – городе моей любви, городе моего сердца. Надя будет вести йогу и медитации. А я почитаю лекции – о том, как мы выбираем партнеров, о жизни в семье, о женщинах Европы и Азии и о том, как густо понамешано европейского и азиатского в душе русской женщины. Мы будем много говорить о разных очень личных вещах и почувствуем себя внезапно, удивительно понятыми. И безотчетно счастливыми. Так было в Астане, а в Стамбуле будет еще лучше – потому что там Босфор, темный, как чернила, и чайки, и купола в закатном солнце. И в сентябре сезон инжира. Но подробнее я расскажу позже, а пока главное. Для тех, кто захочет лететь из России – у Уральских Авиалиний распродажа билетов в Стамбул ЕЩЕ ДВА ДНЯ, ДО 10 ИЮНЯ. Для тех, кто захочет лететь не из России – у Pegasus Airlines сейчас тоже прекрасная цена на билеты в Стамбул. Успевайте купить. А мы будем вас ждать. И Стамбул.

ТЫ ВЕДЬ ДАЛЕКО НЕ КАЖДОГО БЕРЕШЬ В КЛИЕНТЫ? Нет, не каждого. Это не очень популярная мысль, но ведь выбирают обе стороны – и клиент, и психотерапевт. Оба могут друг другу не подойти, так бывает. Например, некоторым из тех, кого близкие пытаются отправить к психологу, никакой психолог не поможет. Им нужен, например, нарколог. Или психиатр. И тут нужно понимать границы своих компетенций - слова бессильны там, где нужны лекарства. Или человек может очень скептически относиться к психотерапии и не доверять терапевту. Прийти - пришел, но нет у него никакого желания сотрудничать, а есть высокомерное барское "а ну-ка станцуй передо мной и покажи фокусы, а я посмотрю". И тогда для всех будет лучше, если терапевт скажет "нет, мы не сработаемся". Вежливо и твердо. Или клиенту, к сожалению, может не хватать элементарного словарного запаса. Умения формулировать мысль. Мы же с вами не рождаемся с этим умением, оно формируется – учебой, прочитанными книгами. Оглянитесь вокруг, понаблюдайте, и вы заметите, что многим сложно – и слов не хватает, и мысли как будто разбегаются. И если мысли разбегаются от тревоги - психотерапевт может помочь. А когда человек не понимает значения многих простых слов - ох, как же это сложно. (и да, существует психоанализ детей и младенцев, там слов нет вообще, но это отдельная большая тема) От клиента в терапии требуется некоторая пластичность мозга. Просто чтобы поверить, что реальность вокруг него может быть какой-то другой, не такой, как он привык думать. И да, на старте клиент иногда не знает, какие усилия для этого придется приложить. Да и терапевт не знает. И да, клиент может надеяться, что терапевт сделает за него большую часть работы. Все это не страшно и преодолимо. Но готовность поверить, что жизнь в принципе может быть другой – нужна клиенту. Без нее психотерапия превращается в бессмысленный ритуал. Для обеих сторон. Коллеги, а для вас какие есть стоп-факторы, кого бы вы не взяли в клиенты?

Забегала в школу к Улясику, увидела плакат, притормозила и сфотографировала. "Это ок, если тебе не ок" Хорошая напоминалка, успокоительная и отрезвляющая. О том, что всем нам бывает по-разному не ок в разные моменты, и это совершенно нормально. Мы можем быть странненькими. В депрессии. Без сил. И точно мы не обязаны все время чувствовать себя счастливыми. Хорошее напоминание для утра понедельника.

К дню защиты детей вспомнила маленький и на удивление чудодейственный лайфхак. Сейчас расскажу. Но сначала предыстория. Улясик приходит из школы и говорит: - Мама. Ты только не ругайся. Мне к завтрашнему дню нужно сдать презентацию, как я приготовила четыре блюда из экзотической кухни. Ну там знаешь, салат, десерт, суп... - Ну и что? – спрашиваю я с фальшивым безразличием. - Ну и вот, - говорит Улясик, подразумевая, что ей некогда, вообще-вообще некогда. И поэтому. И кто еще спасет ее, кроме родной матери. И дальше я совершаю невидимый миру материнский подвиг, после работы бегу в магазин, хватаю кокосовое молоко и зеленое манго, готовлю что-то из тайской кухни, одной рукой фотографирую, выдаю Улясику рецепты и ворох фотографий. Мы героически отправляем презентацию за полчаса до окончательного дедлайна. Выдыхаем и смотрим друг на друга, как люди, пустившие поезд с обрыва. И где-то в процессе этого материнского подвига меня спросили: "А даешь ли ты ей столкнуться с последствиями ее неорганизованности? Вот мы в детстве такими не были. Нам не напоминали по сто раз. И не потому ли они позволяют себе все забывать, что знают – придет родитель и спасет?" Мне, с одной стороны, вопрос понятен. Действительно, если все время страховать человека, не позволяя ему падать и ушибаться, у него появляется раздражающая беспечность. И не появляется знаний об устройстве мира. С другой стороны – осторожно спрошу я вас, действительно ли мы такими не были? И правда ли нам не напоминали по сто раз? Потому что "мы", конечно же, были разными. Кто-то был немыслимо аккуратным ребенком, у которого в пенале всегда есть стирательная резинка, а в дневнике записана домашка. Это не было заслугой воспитателей (хотя воспитатели всегда стараются приписать заслугу себе), а происходило из врожденных особенностей его психики. А кто-то был как раз тем самым ребенком, которому нужно напоминать по сто раз (например, я). А кого-то собственная память немножко запутывает – и ему начинает казаться, что в детстве он был таким, как сейчас. Все успевал и ничего не забывал. И все презентации сдавал еще до того, как учитель успевал рот открыть. И в планшетах мы целыми днями не торчал. И мультики в таких количествах не смотрел (это, кстати, правда, и причины этого понятны). Но вернемся к лайфхаку. Потому что он как раз позволяет задуматься о ПОСЛЕДСТВИЯХ. Я подглядела его у нашей чешской школы. В случаях, когда маленькие улясики, наталки и гонзы совершали какие-то хулиганские поступки – например, запирали товарища в туалете, или устраивали драку, или рисовали неприличные картинки и подсовывали их потом в сумку учительнице – их ловили. Умеренно ругали, не повышая голоса. А потом заставляли писать объяснительную-оправдательную бумажку. В ней было два вопроса, совершенно гениальных: "Какое правило я нарушил?" "К каким последствиям приводит нарушение этого правила?" Пока гонзы, анечки и улясики были слишком маленькими, чтобы писать, они отвечали на эти вопросы устно. Гениальность вопросов в том, что они заставляют ребенка САМОГО сформулировать, что именно он сделал не так. В чем ошибся. Где накосячил и кого обидел. И к каким последствиям это привело или могло привести. В отличие от унылых родительско-учительских нотаций, которые остаются висеть в воздухе, не застревая в юном мозгу. Вопросы включают фантазию. Эмпатию. И логику. И позволяют обойти внутренний протест, который всегда появляется, когда нас ругают. Подглядев эти вопросы, я часто ими пользуюсь – и вчера, после того, как мы с Улясиком отправили эту несчастную презентацию, я, конечно, заставила ее ответить на них. Письменно. (письменная форма помогает поближе подобраться к лучшим частям нашего мозга, а именно к префронтальной коре) Надо ли говорить, что эти же вопросы прекрасно работают и со взрослыми. Пользуйтесь.

Это для тех, кто ругается, что я не переношу картинки из инстаграма в телеграм

К дню защиты детей вспомнила маленький и на удивление чудодейственный лайфхак. Сейчас расскажу. Но сначала предыстория. Улясик приходит из школы и говорит: - Мама. Ты только не ругайся. Мне к завтрашнему дню нужно сдать презентацию, как я приготовила четыре блюда из экзотической кухни. Ну там знаешь, салат, десерт, суп... - Ну и что? – спрашиваю я с фальшивым безразличием. - Ну и вот, - говорит Улясик, подразумевая, что ей некогда, вообще-вообще некогда. И поэтому. И кто еще спасет ее, кроме родной матери. И дальше я совершаю невидимый миру материнский подвиг, после работы бегу в магазин, хватаю кокосовое молоко и зеленое манго, готовлю что-то из тайской кухни, одной рукой фотографирую, выдаю Улясику рецепты и ворох фотографий. Мы героически отправляем презентацию за полчаса до окончательного дедлайна. Выдыхаем и смотрим друг на друга, как люди, пустившие поезд с обрыва. И где-то в процессе этого материнского подвига меня спросили: "А даешь ли ты ей столкнуться с последствиями ее неорганизованности? Вот мы в детстве такими не были. Нам не напоминали по сто раз. И не потому ли они позволяют себе все забывать, что знают – придет родитель и спасет?" Мне, с одной стороны, вопрос понятен. Действительно, если все время страховать человека, не позволяя ему падать и ушибаться, у него появляется раздражающая беспечность. И не появляется знаний об устройстве мира. С другой стороны – осторожно спрошу я вас, действительно ли мы такими не были? И правда ли нам не напоминали по сто раз? Потому что "мы", конечно же, были разными. Кто-то был немыслимо аккуратным ребенком, у которого в пенале всегда есть стирательная резинка, а в дневнике записана домашка. Это не было заслугой воспитателей (хотя воспитатели всегда стараются приписать заслугу себе), а происходило из врожденных особенностей его психики. А кто-то был как раз тем самым ребенком, которому нужно напоминать по сто раз (например, я). А кого-то собственная память немножко запутывает – и ему начинает казаться, что в детстве он был таким, как сейчас. Все успевал и ничего не забывал. И все презентации сдавал еще до того, как учитель успевал рот открыть. И в планшетах мы целыми днями не торчал. И мультики в таких количествах не смотрел (это, кстати, правда, и причины этого понятны). Но вернемся к лайфхаку. Потому что он как раз позволяет задуматься о ПОСЛЕДСТВИЯХ. Я подглядела его у нашей чешской школы. В случаях, когда маленькие улясики, наталки и гонзы совершали какие-то хулиганские поступки – например, запирали товарища в туалете, или устраивали драку, или рисовали неприличные картинки и подсовывали их потом в сумку учительнице – их ловили. Умеренно ругали, не повышая голоса. А потом заставляли писать объяснительную-оправдательную бумажку. В ней было два вопроса, совершенно гениальных: "Какое правило я нарушил?" "К каким последствиям приводит нарушение этого правила?" Пока гонзы, анечки и улясики были слишком маленькими, чтобы писать, они отвечали на эти вопросы устно. Гениальность вопросов в том, что они заставляют ребенка САМОГО сформулировать, что именно он сделал не так. В чем ошибся. Где накосячил и кого обидел. И к каким последствиям это привело или могло привести. В отличие от унылых родительско-учительских нотаций, которые остаются висеть в воздухе, не застревая в юном мозгу. Вопросы включают фантазию. Эмпатию. И логику. И позволяют обойти внутренний протест, который всегда появляется, когда нас ругают. Подглядев эти вопросы, я часто ими пользуюсь – и вчера, после того, как мы с Улясиком отправили эту несчастную презентацию, я, конечно, заставила ее ответить на них. Письменно. (письменная форма помогает поближе подобраться к лучшим частям нашего мозга, а именно к префронтальной коре) Надо ли говорить, что эти же вопросы прекрасно работают и со взрослыми. Пользуйтесь.