АХУЛИ

Об эротической любви к родине Тебе, о Родина Святая, сей гимн пою, Корнями прорастая, стоя на краю Твоих Земных Садов и Наслаждений. Теряясь меж Великих Гроз, Незримых ограждений причудливых и ясных грез. К Тебе взываю, сквозь пожар лишений! I Любовь есть Дух, разлитый по полям И Храм Ее жнивьем благоухает, Играет в небе солнечный Лингам, Святую почву оплодотворяет. Адам Кадмон, ты тонкий колосок, Ржаной главой склонился к Телу Той, что зовет в тиши несмело, И дарит животворный сок. Твой яркий сон прервет короткий миг Ты образ свой вернешь в Ее полати И станешь витязем святой небесной брати. Зарю кровавую Венеры Луч настиг — За полотном реки сверкает Новь, Там Жизнь бурлит и Смерть клубится в пляске, Игрою их искрятся Сны и Сказки, Слова и Формы дарит их Любовь. II Есть Родина, глядящая сквозь тьму, Снаружи Ночь — внутри взревает Полдень, Тот Свет кипит и красками наполнит Грядущее, что брошено в тюрьму стального гроба. К Дьяволу дорога и к Богу — путь равновелик. Ее глаза — пустынный материк, Всех чудищ наших Мать — ее утроба. А в почве гладный червь снует, Останки ворошит, от тела, что гниет, ее героя. Сама в одеждах светлого покоя, Святой и гордый дух его приймет. Преобразится обреченность боя В надежду, что с победою грядет. III Ни мать, ни мачеха — не персть, А та, что скалы низвергает в пропасть Ты сила слепоты, ты истины искомость. Рубеж инеющей влекущей пустоты, и кротость С которой все ложатся под кресты. Под пулями возляжем в поле. А в воздухе, Звенящем от свинца, Ты, заменив собой Творца, В багровой пене войн, пылаешь в жилах Воли, Ты облик обретаешь, где сердца Взрываются от внебытийной Боли. Уж сумерки, и Родина моя Зовет меня пленящим душу зовом, Чтоб прогорел дотла, в ее объятьях скован. Без страсти много ль толку от огня? Генерал Курощупов

тарахтит желторотик дизельный по дороге прямой — в никуда: вдоль бетона высоток-призраков, что в болоте сковал города; вдоль обглоданных сухостью-извергом одноногих обломков громад; вдоль просторов, укутанных выползком оцинкованных свёртков тепла. тарахтит желторотик дизельный, остановки лишь по возрастáм. аппетит утолит дивизией — от аморфных тел он без ума. тарахтит желторотик дизельный, тарахтит — от души тарахтит. пробродив вольно срок пожизненный, растворится в ночи габарит. Георгий Паварский

Оживление Ленина Из цикла «Русский Трансгуманизм» I Льется электроток сквозь клеммы Грохочут литаврами провода, Провозглашая: «Радость! Людям земного труда!» По кремниевому полю Несется импульс-скакун, Предвозвещающий: «Горе! Тебе, буржуй-толстосум». В теле с приставкой «техно», В «тройке» с бантом красным В простой пролетарской кэпи Утром одним ясным Восстанет! Из мертвых? Но он же не умер! Он вечно струит меж нами Небес первомайских лазурью, Февральскими бледными днями, Труда бескорыстного море, В субботние дни разливает На всем расписном просторе Советской страны вещает. И птицы-твиты, едва проснутся, Уже защебечут: «Ленин! Вернулся! Да Здравствуют Кремний и Полимеры!» И сбросив оковы лени Боинги-блоггеры крыльями слов встрепенутся. «Неужто тот самый? Восстал, вернулся! Венерой в цифровой пене». II Мечта бессмертия в металл облачена, И вспышки памяти труды его земные вернутся музыкой, Сквозь тени грозовые. Эонов плит сдвигаются тела С небес течет древесная смола, А в ней грибница, знаний горький гриб, Машина он, но также и гибрид. Есть Бог, есть Дух, вперед шагает Сын, С триумфом править солнечным народом, В устах заклятье, лученосный голем, Лишь тень, двойник, без тела и мечты, Но нет, не ты! В гробу хранится труп, тулуп, скафандр, Демиург, скупой хранитель времени и места, Суставы превращает в тесто, Души стопкадр, вечности талон, Тот эталон незримо связан с телом, Живет душа в плакате черно-белом, Глядит Ильич, В толпе лукавит маской Гая Фокса. Играя в воздухе плеромы, Взлетает клич, Глаза его, как центризбиркомы, Хватают суть народного стремленья Считает сервер вмиг, и льется из скопленья людского голос-логос. III О Бот, ты Бог, твои Отцы и Боги, К тебе взывают, спящий Кибер Бог, В подземный мир шагни через порог, И дух Вождя вложи в свои чертоги. И заклинание — пароль и приговор, С живыми договор, Программы заповедь, нарушить ты не в силах, Пока все мертвые лежат в своих могилах Ты не помыслишь им наперекор. Генерал Курощупов

В доках | Эрих фон Нефф Солёный пот, солёное слово. Мешки кофе и дым сигарет. Красная помада и льющийся рекой виски. Сердце порта Окленда бьётся, пока в нём слышны крики на разных языках. Публикуем сборник стихотворений «В доках» Эриха фон Неффа в переводе Олега Кустова, о тяжёлом труде и живой душе. Читайте здесь Примерное время чтения — 6 минут. #авторское #рассказыРД

Богооставленность назвать распитием в неположенном и добавить старший сержант такой-то, не помню имени. Обобщение — грубое, небо — звездное. Напротив продукты двадцать четыре и старший сержант такой-то в ожидании паспорта выжигает пространство вокруг озлобленно. Неужели достаточно девяти классов, чтобы втирать, как хирург, о каких-то органах. Как после этого верить в светлое, пусть и в необозримом будущем, (уже через зеркало легковушки) я видел белые стены церкви и чувствовал подступающее удушье… …если же наконец хорошенько вдуматься: старший сержант такой-то, спасибо, в общем-то, что тогда не оставил меня на улице непосильного одиночества. Ястребов

Офисные долбоёбы Со склизкими жопами От никотина и кофеина, Шутят в курилке Про запах айкоса, Мужики в клетчатых рубашках И джинсах стоят с бодуна, Пот подмышками и между лопаток, Красного цвета лица, Тёлки стоят со своим кофе И телефонами у головы, У молодых людей уши в сере, Они слабо слышат звуки, После метро в наушниках, Уступите место жирной женщине Или бабке или кто это бля, Может, беременная или дед, На переходе у светофора спешка, Забитые рюкзаки, пешеходы в экранах, Доставщики на мопедах, электросамокаты, Очередь в Магнолии выстроилась За готовыми бутербродами и обедами, Очередь в шаурмечке, очереди везде, Пластиковые урны с бумагой, Обертками от шоколадок, На фудкорте сидят буряты, С крылышками и пивом, Картошка вывалена на поднос, Бомжи спят у выходов из метро, Летом прямо на лавочках, Росгвардейцы ходят туда-сюда, Старик на балконе курит и смотрит За обстановкой во дворе, Бабульки на лавке, с короткими стрижками, Обсуждают телепрограммы, Малолетки чиллятся на качелях, Общаются, переписываясь друг с другом, Переглядываются и смеются, Показывают свои дисплеи, Дети в колясках с авито или от родственников, Может, из магазина, но это дорого, Как обычно в ахуе, выпучили глаза, Узбеки гоняют в футбол без футболок, Дворник с бродягой делят нажитое Из переполненных мусорок: Еда, старые вещи, бижутерия, Мужик в кепке едет в элетричке с пивком, Рядом студенты нелепые С глупыми смешливыми лицами, Странные приколы и используемые слова, Мусульманка в хиджабе с толпой детей, Которые запрыгивают на сиденья коленями, Девочки-подростки нарочно громко смеются, Используют слова-паразиты, Нормально ещё не научились они говорить, На асфальт выронен плесневелый, Ядерно-зелёный насвай, раздавлен, Семейные пары в парке на лавках, Дети бегают кругами, как муравьи, Мужики с коньячком, пластиковые стаканчики, Сладкое пиво у неэлегантных дам, Тонкие сигареты, огромные животы, Сутулая старуха волочится с коляской на дачу, Одетая в зимний тулуп даже когда жара, Пацаны у тачки стоят на парковке В футболках и шортах, в кроссовках, Один ковыряется под капотом, Остальные пиздят о чём-то, Вечером слышу, Машина вот под окном Разбудила своим пердежом весь район, Промчалась, взрываясь, как моя голова От этого вот всего перед сном, А также повсюду… Рекламы, реклама, рекламы, Рекламные стенды, рекламные тексты, И магазины: магазины продуктов, Техники и одежды. Аптеки, табачки, Яркие вывески, анимации, слово «купи», И «скидки», «оформи карту», На машинах, в транспорте и на стенах, Столбах, на дверях, в подъездах, Но больше всего на людях, Это всё то, что я вижу из реального Изо дня в день. Реальное безобразно, Я написал это затем, Наверное, чтоб это стало, Понятно, что жизнь наслаивается, А это один из слоёв, Но это, конечно, ещё не всё Киста

Огненный цветок | Альте Гамино «Лучше бояться огня, чем воды», — сказал Тим, наблюдая за игрой Дев со свечой. «Вода более частое явление, нежели огонь. К тому же, вода — жизнь, а огонь — смерть». Так ли это на самом деле или мальчик несправедлив к пламени потому, что в нём его нет? Публикуем рассказ «Огненный цветок» Альте Гамино о страшном чудовище, герое без имени и стихии, из которой состоит душа каждого. Читайте здесь Примерное время чтения — 3 минуты. #авторское #современнаяпроза #рассказыРД

Ленин и Сталин Детей ебали Сталин и Ленин Детей ели Танцевали на трупах Как Шива и Кали Смачно поблевывали И рыгали В трупы голодом Истонченные Кидали картошку Печеную В черные ямы Мертвых ртов Срали и ссали Что будь здоров Двадцать второго мая Выбежал Ленин, лая Из здания ГубЧК: — А почему до сих пор я Не выебал Колчака? И ровно через неделю Решился этот вопрос Ебал Ильич адмирала И в ухо, и в горло, И в жопу, и в нос Такой оториноанало орало, блядь, ларинголог Что мощи того адмирала Тащили чекисты волоком Этот и прочие подвиги В плакатах запечатлены Молятся на плакаты Люди со всей страны Вот на одном Сталин, Сверкая златой фиксой, Танцует, джигит, на брюхе Крестьяночки молодой Веселый, приятный мужчина Будет со всеми до гроба, С трубочкой Герцеговины — Милый, чудесный Коба. Хуле вы тут пиздите: История, вся хуйня... Знаете, как всё было? Спросите-ка у меня... Егор Вьюга

безмолвен мир, застывший черным утром, еще луна холодным светом мутным сковала время, бег его замерз, природа спит в плену морозных грез вода — стекло, земля окаменела, и фонарей огни сверкают мрело тяжеловесен воздух и колюч, сокрыты звезды занавесью туч теням подобно в сумерках снуя скользят фигуры, среди них и я скорей спешу в постылую теплицу сбежать от всех, в нирване раствориться приход зимы нас прирастил к домам электросвету, батарей мехам, к пространству тесноты квадратных комнат нас сжал кулак из стен, бетонно сомкнут и так в гробах мы дремлем каждый год, в узилищах нам снится, что взойдет искрясь в ручьях лучами солнца круг и на часах незримых стрелки побегут мы замираем, замерзаем каждый год, а пробуждаясь, делаем подсчет летам, отпущенным от матери сосцов и до кладбИщ, где мы средь мертвецов навек исчезнем, сущность в дар отдав, слепым червям, побегам сочных трав. не сменит ход порядок естества, и дни в муку стирают жернова мистерии, где смерть побеждена, и царствует над гибелью весна. но лишь неясным смыслом тень ея оправдывает краткий сон бытья Генерал Курощупов

Солнцем выжжена дурь сквозь окно. Электричка Мое сонное тело в весну и к свободе Везет. У тебя — зажигалка и спички. Слишком много огня, я несу с собой воду. И вот в тамбуре наш сизый дым завивается, Здесь давно уж не курят, но мы — другой воли. Чудеса никогда и ни с кем не случаются, Происходит лишь то, чего мы достойны. Мы «пробздеться» в Москву, в полупанике — От кого-то сбежав (контролер не считается). У тебя с собой «Призраки» Чака Паланика. У меня же есть чувство, что всё получается. Паша Водник