Митин журнал

Опера Лигети «Великий Мертвиарх» даже в наши разнузданные дни выглядит экстремально хулиганской, и хорошо, что за ее постановку взялся такой отважный режиссер, как мой любимец Кшиштоф Варликовский. Он отлично справился с вульгарным сюжетом, где все икают, сквернословят, напиваются и оргазмируют. Nekrotzar-Мертвиарх является из склепа, чтобы в полночь уничтожить население погрязшей в пороках Брейгелландии, но вместо человеческой крови пьет вино, и наутро обреченные оживают, а любовники, совокуплявшиеся на кладбище, не замечают вообще ничего. Варликовский наполнил спектакль отсылками к великим фильмам, от «Наполеона» Ганса до «Кроликов» Линча, и не поддался соблазну намекнуть на актуальную политику и московского Мертвиарха, который в самом деле вознамерился уничтожить нашу Брейгелландию. На сцене появляется что-то вроде концлагеря, но это тюрьма для тех, кто не умеет безобразничать. А такие люди, согласитесь, заслуживают наказания.

Олег Сенцов показывает в Праге документальный фильм «Реал», он снят камерой GoPro в окопе во время битвы в Запорожской области, нет начала и конца, солдаты переговариваются по рациям, вокруг что-то взрывается, трясется земля, и этот «Реал» кажется нереальным, пьесой Беккета или Ионеско. Поначалу переговоры солдат непонятны, но потом начинаешь постигать их ритуалы, они все под псевдонимами (позывными) и ничего не называют своими именами: противника именуют только «пидарасами», БМП — банками, не стреляют, а «работают», — так в старину крестьяне говорили не «медведь», а «лесной хозяин», чтобы не тревожить духов. Не видно убитых и раненых, но смерть где-то рядом, каждый выстрел может отнять жизнь, и от этого «реал» кажется еще более недостоверным — такой эффект описывала Зонтаг в эссе Regarding the Pain of Others. Фильм Сенцова — об архаичном мужском мире (война-футбол-тюрьма), я знаю о нем только из книг, не чувствую его притягательности, но все же понимаю, что сижу не в кинотеатре, а в этом самом окопе.

Провел блаженные три часа в мюнхенском Египетском музее и обнаружил там немало людей с хорошими лицами. Кубистического парня не закончил древний скульптор, а выглядит он так, словно его изваял Жак Липшиц. Над Египетским музеем развевается баннер с портретом Адольфа Эйхмана — зрелище парадоксальное, но в последнее время я ничему не удивляюсь.

На поезде-лилипуте приехал на кинофестиваль в Карловых Варах, чтобы просмотреть фильм A Sudden Glimpse to Deeper Things. Это фраза из дневника художницы Вильгельмины Барнс-Грэм, которая в 1949 году пережила озарение в швейцарских Альпах. Ее потрясла структура ледника, который, как утверждает режиссер Марк Казинс, походил на ее собственный мозг. Барнс-Грэм была синестеткой, каждая буква обладала для нее особенным цветом, и она рисовала абстракции, в которых были зашифрованы математические формулы. Казинс рассматривает Барнс-Грэм как своего рода биоробота, а ее мозг — как изысканный механизм. Это пленяет, равно как и пейзажи Шотландии, особенно Оркнейских островов, которые я давно хочу изучить. Карловы Вары не меняются, здесь остановили время, продают бумажные билеты в ветшающем отеле «Термаль», всюду лежат отпечатанные, как в 1995 году, фестивальные газеты с портретом Вигго Мортенсена, а по променаду бродят клоны людей, которые ходили 30 лет назад. Так что я тут единственный юноша среди мертвецов.

Гэри Купер смотрит на Марлен Дитрих, а Дитрих смотрит на вас и призывает прочитать мой репортаж о фестивале в Болонье, где показывают только старое кино, потому что новое давно устарело. Там был и семичасовой «Наполеон», и ретроспектива бежавшего из СССР Анатоля Литвака, и редкая копия советского блокбастера «Дворец и крепость», и Параджанов, и скопитоны, и фильм о Фернандо Пессоа, и джалло «На трупах заметны следы безжалостного насилия». Все это я постарался описать без занудства, но с присущей нам, членам ассоциации молодых кинокритиков, дьявольской непринужденностью.

Изнанка лагуны — Пеллестрина, Маламокко, пляж Альберони. Туристы сюда не доползают, и весной я увидел вдали живописный маяк, долго шел до него в романтическом одиночестве, обнаружил там стаю раздетых мужиков, погруженных в бытовое разложение, и понял, что соревноваться в цинизме с жизнью невозможно.

Ночь в Венеции. Светится только мое окно и яхта миллиардера Тони Дефеличе Vicious Rumour III (“Грязная сплетня III”). И никто уже не помнит грязную сплетню I и II.

Странный опыт: смотреть порнофильм в обычном кинотеатре, набитом зрителями разного пола и возраста, и без всякого права на пробуждение чувств. Два года назад я так впервые увидел самый знаменитый порнофильм в истории жанра — «Глубокую глотку» (1972), отреставрированную сыном и дочерью режиссера, Джерарда Дамиано. Теперь они восстановили следующий порнофильм отца — «Дьявол в мисс Джонс» (1973), и я снова оказался на премьере в до отказа набитом зале. После дискуссий с участием историков кино, говоривших о влиянии Сартра на сценарий, трудно было воспринимать порнофильм как порнофильм, хотя именно таковым он и является, причем с разнузданными сценами, вроде орального секса с живой змеей — боа-констриктором. Линда Лавлейс, сыгравшая главную роль в «Глотке», прокляла свою беспутную юность и стала святошей. Но с Джорджиной Спелвин (мисс Джонс, которая попадает на тот свет и отдается чертям) такого не случилось. Ей 88 лет и, выступая перед показом, она сказала, что этот фильм — fucking masterpiece.

Последний фильм фестиваля в Болонье “Phase IV” снят ровно 50 лет назад и вполне подходит под определение пророческого. Ученые исследуют аномальное поведение ядовитых муравьев и постепенно понимают, что это не какие-то жалкие насекомые, а особая цивилизация, которая по способности мимикрировать, хитроумию и безжалостности превосходит человечество и неизбежно его одолеет. Последние новости из Франции (да и прочих стран) убеждают нас, что все происходит именно по этому сценарию.

На новые сериалы времени у меня нет, зато я не пожалел девяти часов на великий сериал Луи Фейада «Жюдекс» (1917), великолепно отреставрированный в лабораториях Gaumont. Причем посмотрел его в кинотеатре под аккомпанемент великих тапёров — Антонио Копполы, Стивена Хорна, Дональда Сосина и Даниэле Фурлати. В 1917 году Фейад уже придумал важнейшее изобретение наших времен — видеокамеру, которая наблюдает за беспомощным узником в камере, только в фильме она называется «замороженным зеркалом». А главную злодейку играет божественная женщина-кошка Мюзидора! Сюжет таков: Жюдекс, сын графа, разоренного бессовестным банкиром, вводит обидчика в анабиоз, похищает его псевдотруп, а потом влюбляется в его дочь. Можно сказать, что это — с крошечными расхождениями — история моей жизни.