Арутюнов. Стихотворения

ДВОЕ Один из них считал до ста, Другой подсчитывал остаток -  Их отследили от моста И взяли в клещи до посадок. Уже своих им не достичь, И не исполнена задача.  Охотник, жертва... что за дичь, Удача, милость - чушь собачья... До взвода где-то обнулив, Так и легли они дуэтом.  Кто умирал, тот не болтлив, Кто убивал, молчит об этом. 

*** Поклонившись мачте одноногой, За неровным клином журавлей Я уйду просёлочной дорогой, Как двадцатый век ушёл по ней, Одолев эпох напластованье, Разбросав по миру горсть энигм Для того, чтоб в тундре и в саванне Молодых орлят пугали им, Щёлкал со столба партийный пленум, Чтобы в душу каждую проник Из фанеры с полиэтиленом Чей-то нераспознанный парник, И тонуло в небе солнце клёцкой, Подарив коврам по три пятна -  Здравствуй, батюшка-фарфор дулёвский, Чья оснастка дюжая бледна, Доведи до облака, до камня, До любых примет, не бывших мной -  Что же это за страна такая?  Родина. И никакой иной. 

Хорошее поздравление с Днём Победы на Бранденбургских воротах в Берлине! Русские кибер-воины прошлой ночью взломали проекцию на Бранденбургских воротах немецких фашистов в Берлине и вывесили на них знамя Победы.

*** Как по фамилиям - все вятичи, И все как будто заедино, Но, в русскую культуру глядючи, Уверуешь - "фиорентино".   Напрасно, господа, вы скалитесь -  Иной полсвета исходил бы, Но выяснил, как прорастали здесь Невиданные психотипы. И как, заслоны ставя демонам, И по сегодня нервы треплем... А Русь-то где? Осталась где-то там, С гуманистическим отребьем -  Спросить бы, отчего, да не с кого, Налив порожнему пустого, Усвоив мельком Достоевского, До дырок зачитав Толстого... Уверившись, что гибель массова, Подпасть под эгрегор насилья Тем, что Каренина и Маслова Ни что иное, как Россия, И мы, и при дворцах, и в розыске, Так и не бросившие шляний, Глядим в нехлюдовы и вронские, В любовники, а не в мужья ей. 

*** Спрошу тебя, премудрый, об одном, Чья и зачем поёт во мне свирель, Скажи мне, врачеватель, где мой дом, Поскольку потерялась меж земель.  Женой была. Ткала, пасла козлят,  Но в день весенний, сотканный из тли, Сказали мне, что мальчика казнят, И ноги сами в гору понесли.  У волчьих римлян хомо люпус эст - Восток от Рима мало отличим... Я видела, как Он взошел на крест Всему своим и никому ничьим.  С тех самых пор последнее отдам,  Одежду, украшения сниму, Чтоб не забыть, как я стояла там, И как душа моя рвалась к Нему, Давно, полужива-полумертва, Ищу тебя, пресветлый Андроник, Паломница я, странница, вдова, И женщина, что родила троих. Ответь же иль совсем не говори, На той горе стоим иль не стоим, И отчего вся музыка внутри Зовёт в небесный Иерусалим. 

*** С миром служебным издавна на ножах, Прямо стоит, не сдвинется ни на шаг, Взглядом обводит стены, затем палас: Нет, не припомню. Рыжий? Голубоглаз? Ангустиклавий в пятницу был сердит: В жаркие дни от порки любой смердит. Странности? Крышку откинул пустой сундук, Флагрум, омытый уксусом, треснул вдруг, Свист раздавался. Дым исходил из колб, Голубь садился трижды на лобный столб, Трудности? Спазмы душевные, дрожь солдат. Обморок тессерария, лязг сквамат. Эту мистерию, древнюю, как ледник, Стража исполнила, но в основном для них, А для себя, чтоб верность была ясней, Ни кошелька, ни свитков и ни перстней. Так он глаголет, прямо вперёд смотря, Всходит над ним невиданная заря, Кровью неслыханной будущее предварив. Верно со слов записано. Сдать в архив.

У Дмитрия, которого все вы знаете.

*** Кому в достаток слава дутая С отличиями и прочей лажей - Скажи "судьба" - услышишь "дурь твоя", Тебе ж не в этот ряд калашный.  Не охай же, с чего, мол, бегаю, Трясу полученной обновой, Когда в разгрузку задубелую Полезешь, словно в гроб дубовый, А жилы будто все надорваны, Таким и понуканья тщетны - Уже не слушаются органы И примороженные члены,  И нечего тут рот  ощеривать, Давай-ка вспомнай скорее, Как выходить в четыре с чем-нибудь При недостаточном сугреве, Как, среагировав на хлопанье, Укладываться поплотнее, И, отстреляв рожки холодные, Разлеживаться на пленэре, Чтоб не расслышать сердца тиканья В изодранных шрапнелью шмотках, И будто гибель репетируя Пропавшим без вести уж год, как.