Хроники Зангези

Я, конечно, и раньше видел изображения некоторых картин Мунка из серии “не только “Крик”. Но после вчерашней выставки до сих пор под впечатлением. Во-первых, называется она “Мунк и Гойя”. Так что там был не только Мунк. Во-вторых, чего уж скрывать, я, как любой массовый зритель, шел на “Крик”. И чтобы добраться до заветного селфи, всем нам пришлось, как Будде, покинувшему дворец, столкнуться со старостью, болезнью, смертью, аскезой. Организаторы выстроили экспозицию таким образом, что идешь от картин, посвященных страданиям, войне, - через любовь - к свету. И в-третьих, пока идешь от зала к залу, как будто проходишь путь вместе с художником, которому довелось написать “свой Satisfaction”). “Крик” - прекрасен. Но, появившись, как вызов, революционное произведение, он со временем стал явлением поп-культуры. Теснота возле “Крика” контрастирует с одиночеством “Мадонны” или “Вампира” (“Вампирши”?). Признание художника не означает признания его творчества. И в этом смысле Мунк остается в оппозиции толпе.

С наступающим!)

#28.12.43 мой аавка был очень неуклюжим над его злоключениями часто потешались в семье к тому же он был безобидным не мог зарубить курицу с первого раза да и мухи кажется не воспринимали его всерьез он не был алкоголиком но если пил делал это будто в последний раз когда аавка приходил домой сильно пьяным ээджка привязывала его к кровати чтобы он не мешал ей спать у аавки был кот васька точнее это был наш общий кот но все считали его аавкиным васька в прямом смысле не ловил мышей даже если ему улыбалась удача он следуя кошачьему ритуалу заигрывался со своей добычей и обязательно ее упускал из миски васька ел лапой в его уголке всегда было много хлебных крошек и расплесканного молока или калмыцкого чая а ещё у аавки был конь мальчик он умер от старости но так и остался для нас мальчиком тихий смирный добрый как аавка я застал лишь старость мальчика а отец рассказывал как однажды когда мальчика только приучали к телеге его понесло аавка и мой отец вылетели из повозки аавка сломал ногу отец тогда ещё ребенок тоже не мог идти аавка ползком тащил моего отца несколько километров твой аавка умел быть мужественным говорил мне отец но я этого никогда не увидел знал только что аавка был писарем на финской уже взрослым узнал что он прошел широклаг как все калмыки-фронтовики я помню как бывало он выпившим со слезами на глазах перечислял в пустоту перед собой десяток имен своих братьев и сестер которые не пережили голод в тридцатых как будто собирал их в круг и снова и снова возвращался туда откуда мы все могли выйти совсем другими чуть более способными к жизни чуть больше живыми.

Ох уж эта прокрастинация) Думал, тг-канал поможет бороться с этим. Но теперь уже после Нового года). Проблема в том, что я теряю интерес к теме, когда в голове все более-менее складывается. Расписывать дальше становится скучно. Расчет был на то, что сама публичность канала заставит меня довести до конца историю. Но здесь Рождество - весь декабрь. Вокруг - зимняя сказка и такое спокойствие, что не хочется лишний раз возвращаться в соцсети. И все же эксперимент продолжим) После НГ закончим про стихии. Напрягает немного то, что это история на грани с мистикой. Я отталкивался от гипотезы Карла Шмитта, которую сам ученый вряд ли бы стал раскручивать, если бы прожил чуть дольше: для репутации серьезного исследователя это слишком рискованное предприятие. Я же не имею отношения ни к политологии, ни к юриспруденции, так что могу себе позволить) И в целом мне было интересно. Про эпоху Огня получилось вообще огонь)). Хоть и вышло сумбурно) Познание начинается с удивления, говорил Аристотель. Шмитт на склоне лет предложил удивиться тому, что теория о противостоянии Суши и Моря (которую разрабатывали и до него) может оказаться частью древней истории о влиянии стихий-первоэлементов на эволюцию глобальной политики. И заметил, что появление самолетов и ракет указывает на то, что следующей доминирующей стихией будет не Воздух, как это сразу приходит в голову, а Огонь. С этой реплики и началось наше приключение в духе ненаучной фантастики) В свою очередь, мы удивились тому, что предположительная очередность смены номосов планеты: Земля-Вода-Огонь-Воздух - совпадает с порядком растворения стихий, согласно “Тибетской книге мертвых”. Так появилась наша мандала. На самом деле там уже особо добавить нечего. Потому что дальше уже придется заниматься гаданием. Но чтобы четче представить архипелаг, на котором мы остановились, надо будет немного поговорить о состоянии публичной сферы. И закончим все на контурах возможного образа будущего в эпоху Воздуха. То есть все-таки немного погадаем) Займемся этим в следующем году. Спасибо, что читаете и даже иногда лайкаете) Это заставляет меня учиться дописывать свои лонг-лонг-лонгриды). Когда покончим со стихиями, я еще раз воспользуюсь вашим вниманием, чтобы завершить давнюю литературоведческую статью. Много лет назад на половине пути я понял, к чему должен привести разбор одного из романов Набокова. И это знание - возможно, ложное - убило азарт). Надеюсь, добью исследование при вашей поддержке. Там уже будет все по фэншую: цитаты, текстологический анализ и пр. Хотя, кстати, там тоже обнаружится мандала)) Но в отличие от истории со стихиями, я уже буду доказывать ее обоснованность). Всех с наступающим! Миру мир!

На политической карте мира, пишет Чандран Кукатас, каждая страна окрашена в свой цвет. И если смотреть на карту, то можно подумать, что у курдов нет общих интересов: у турецких курдов больше общего с Турцией, а у сирийских - с Сирией. Но очевидно, что это не так, добавляет автор “Либерального архипелага”. Или, продолжает он, карта нам сообщает, что у [тогда еще живой] Людмилы Алексеевой больше общего с избирателями Путина, чем с единомышленниками из других стран. Если бы для демократических стран основополагающим был не вопрос справедливости (источник "либерального национализма"), а вопрос свободы ассоциаций, считает Кукатас, члены добровольных объединений имели бы больше общих интересов, чем граждане стран и более активно участвовали бы в общественной жизни своих ассоциаций. В таком обществе органы надзора и правоохранительные органы нужны будут главным образом, чтобы пресекать насилие и обеспечивать добровольный вход и выход из ассоциаций. А вопросы справедливости и прочих прав и свобод решались бы уже внутри этих добровольных объединений, на основе их традиций и собственных представлений о справедливости. Кукатас сам признает, что теория сырая и у него нет ответа на вопрос, как перейти к такому миру. Понятно, что запрос на любые радикальные перемены должен исходить “снизу”, поскольку государства не заинтересованы в утрате контроля над подданными. Но как породить инициативу в дезинтегрированном обществе? Одним из важнейших манифестов эпохи Огня является текст Ги Дебора “Общество спектакля” (1967). В книге описывается, как глобальный рынок превращает все, включая саму жизнь, в фетиш. Политика тоже оборачивается бесконечным представлением, где “гражданам” отводится роль безучастных зрителей. С появлением телевидения публичная сфера отгородилась от реальности экраном. Всевозможные “эксперты” пользуются теми же приемами, что участники шоу Малахова: любыми способами удерживать зрителей у мониторов гаджетов. Левые полагали, что народы можно пробудить, разоблачив механизмы властей и капитала. И “Общество спектакля” действительно сыграло свою роль в событиях 1968-го. Но вскоре обличительная риторика тоже стала частью большого шоу. Возможно, спектакль - это часть прошивки человечества в целом, а не только лишь капитализма. Древнегреческая демократия была вполне себе спектаклем, когда на окруженной храмами агоре разыгрывалось представление перед олимпийскими богами. Робинзону нужен Пятница, чтобы сохранить в себе остатки культуры. Шерлоку Холмсу нужен зритель-Ватсон, чтобы ловить кураж и быть еще продуктивнее. Если так, то вопрос не в том, как уничтожить ненавистный спектакль, а в том, как построить собственную сцену (архипелаг сцен). Но прежде, чем ответить на этот вопрос, надо понять, нужна ли “низам” своя сцена в принципе? Может, уже и не осталось тех, кто не хочет быть управляемым? И протест - это тоже часть спектакля?

Это имеет косвенное отношение к нашей мандале, но давно хотел сказать: четыре первоэлемента играют главную роль в величайшем фильме всех времен и народов - “Туринская лошадь”. И угасают стихии там в таком же порядке, как в “Тибетской книге мертвых” и в нашем номосе планеты). Формально фильм повествует о судьбе лошади, которую извозчик избил на глазах у Ницше, что вызвало у философа аффект и свело его с ума. Но на самом деле мы видим историю о шести днях рас-творения мира после смерти Бога. В первые пять дней скудные события происходят на фоне пыльной бури. Земля покидает пространство. На третий день в колодце исчезает вода. Любопытно, что накануне к этому колодцу приезжают цыгане. Хозяева прогоняют их. Но дочь извозчика получает в подарок от цыган книгу с текстом апокрифа. Кочевники, вооруженные книгой, - это отсылка к “Номадологии” Делеза и Гваттари, о которой мы тоже немного поговорили) На пятый день в доме мистическим образом не зажигаются лампы и гаснут в печи угли. Пространство покидает Огонь. Отец с дочерью ложатся спать в темноте. Закадровый голос сообщает, что буря стихла, на дом опустилась полная тишина, и в этой тишине слышно лишь дыхание спящих. Последняя сцена. Отец и дочь сидят за столом. На столе - вареная картошка, которой они питаются ежедневно. Неизменный корнеплод подчеркивает укорененность в земле обитателей дома, которые не способны “сняться с якоря” (хотя пробовали, когда исчезла вода). Отец спрашивает у дочери, почему она не ест. Дочь не отвечает. “Надо есть”, - почти приказывает отец. Но и сам откладывает картошку. На этом фильм заканчивается. Ради чего - надо? Зритель додумывает сам. Простор для интерпретаций огромный. На поверхности, конечно, религиозные мотивы. Можно порассуждать о неполноценности пары отец-дочь как о вариации на тему Троицы, где Святой Дух символизирует умершая мать (нам мельком показывают ее фотографию). Или обратить внимание, что у отца парализована правая рука, а сосед семьи - единственный гость в эти шесть дней - прихрамывает на правую ногу (правая - сторона Бога, левая - дьявола). Но в контексте нашего “расследования” важно, что Бела Тарр оставил финал открытым. Стихия Воздуха - это последнее, за что может уцепиться жизнь в мире его истории. После премьеры “Туринской лошади” (2011) венгерский режиссер объявил о завершении карьеры. Так что продолжение истории теперь только на канале ХЗ)

В книге “Великое вырождение” (2012) Ниал Фергюсон приводит статистику, из которой следует, что всякого рода добровольные ассоциации перестают быть основой западного общества. Чуть ли не половину соответствующей главы своей книги он цитирует “Демократию в Америке” Алексиса де Токвиля - те места, где француз восхищается готовностью американцев объединяться в сообщества по любому поводу и их способностью решать свои проблемы без государства. Книгу надо бы перечитать) Фергюсон приводит фрагмент, который я совсем не помню. Там де Токвиль предсказывает, что настанет время, когда государство подменит собой все низовые объединения - за счет того, что покроет общество “сетью мелких, витиеватых, единообразных законов”. Правитель государства, которое предвидел де Токвиль:

не сокрушает волю людей, но размягчает ее, сгибает и направляет; он редко побуждает к действию, но постоянно сопротивляется тому, чтобы кто-то действовал по своей инициативе; он ничего не разрушает, но препятствует рождению нового; он не тиранит, но мешает, подавляет, нервирует, гасит, оглупляет и превращает в конце концов весь народ в стадо пугливых и трудолюбивых животных, пастырем которых выступает правительство.

Французский мыслитель явно не хотел жить в мире, в котором мы оказались:

Лишь в процессе общения людей человеческие чувства и идеи обновляются, сердца становятся благороднее, а интеллект получает развитие.

Группы в соцсетях не могут заменить реальные ассоциации. Алгоритмы создают пузыри, где мы лишь утверждаемся в собственных мнениях и в маргинальности позиции оппонентов. На продуктивные дискуссии в соцсетях рассчитывать уже не приходится. Общение, которое не приносит пользы и не переходит в коллективное действие - обычная болтовня. В этом смысле соцсети лишь помогают государству добиться тех целей, которые описал де Токвиль. Фергюсон констатирует, что атомизация - это проблема, которую обществу предстоит решать самостоятельно: государство в этом не заинтересовано. Никаких рецептов он не дает. Ответить на вопрос “Что делать” попытался Чандран Кукатас в книге “Либеральный архипелаг” (2003). В отличие от Фергюсона, который дал своей работе подзаголовок “Как разрушаются институты и гибнут государства”, Кукатас считает, что основная проблема не в том, “как должны быть организованы институты данного множества людей, живущих в рамках четко обозначенных границ”. Автор “Архипелага” (подзаголовок книги: “Теория разнообразия и свободы”) ставит вопрос ребром: “Как эти границы следует проводить?”. Он тоже много цитирует де Токвиля и приходит к выводу, что свобода ассоциаций, наряду со свободой выхода из ассоциаций, - это базовая ценность, из который должны проистекать остальные права и свободы. Кто и зачем будет на глобальном уровне обеспечивать свободу ассоциаций, Кукатас не поясняет. Но его идея “архипелага” - радикально иной взгляд на феномен границ - возможно, поможет нам вообразить пространство Воздуха. Продолжение следует)

Итак, что нам известно о новом номосе? Согласно нашей мандале, грядущая эпоха Воздуха должна стать синтезом второго и третьего номосов - Воды и Огня. В одном случае это эпоха великих географических открытий и господства морских держав. В другом - эпоха национализма, мировых войн, противостояния двух политических и экономических систем, закончившегося однополярным миром и глобализацией. Но нам интереснее другое: отношения стихий с пространством и временем. Вода - это расширение географии, “открытие” многообразия мира, примат пространства над временем (описание мира посредством карт, а не летописей), смерть Бога в мире, лишенном тайн, жажда неизвестного. Антитезис Воды - Огонь - это изобретение двигателя внутреннего сгорания, появление авиации, танков, войны с применением полного арсенала огнестрельного оружия, вплоть до реактивных минометов и атомной бомбы. После окончания второй мировой дальнейшее укрощение огня приведет к созданию спутников и космических кораблей. Вид планеты из космоса станет визуализацией резкого сжатия пространства-времени. На приземленном уровне это ощущение будет вызвано небывалым развитием транспортных сетей, в том числе воздушных, а также развитием радио, телевидения (телемосты, прямые эфиры) и, наконец, интернета. Сложный и большой “водный мир” в эпоху Огня скукожится до экрана гаджета и упростится до эмодзи в соцсетях. Воздух должен будет как-то сочетать свойства предшествовавших тезиса и антитезиса. Кроме того, Воздух, как это видно на нашей мандале, всегда находится в оппозиции к Земле. А значит, его характеризует нечто противоположное земному “пограничному состоянию”). Мы также выяснили, что в эпоху Воздуха будут доминировать идеологический и политический источники власти. И, судя по всему, именно некая господствующая идеология сформирует основные политические практики. Но главное, что можно вывести уже самого текста Карла Шмитта, будущее за теми, кто изобретает или, точнее, производит новые пространства. Об этом писал Анри Лефевр (1974):

Измени жизнь! Измени общество! Эти идеи полностью теряют свой смысл без создания соответствующего пространства. Урок, который следует извлечь из советских конструктивистов 1920-х и 30-х годов и их провала, заключается в том, что новые социальные отношения требуют нового пространства, и наоборот.

Ключевое слово здесь “наоборот”. Новые пространства создают новые социальные отношения. Пространство производит соответствующее ему время: в других городах и странах всегда есть те, кто живет в будущем или прошлом относительно нас. И если не зацикливаться на урбанистике, а посмотреть на теорию Лефевра шире (как он сам и призывал), то можно заключить, что номос Воздуха откроется тем, кто сумеет вообразить иное пространство. Для этого, возвращаясь к мандале, надо уловить тренды на идеологическом фронте, а потом понять, какие политические практики могут прорасти из будущей доминанты - с учетом, что пространство, скорее всего, разожмется или даже размножится (под влиянием Воды), но останется глобальным (последствия Огня).

⬆️ Напомним, круг в мандале символизирует смену номосов в соответствии с гегелевской триадой: тезис - антитезис - синтез. Последний является одновременно тезисом на следующем витке истории. Таким образом, две вертикальные грани - это всегда тезис-антитезис. Две горизонтальные - антитезис-синтез. И мы можем видеть, в каком порядке доминировали источники власти в эпоху каждого из номосов. Земля: монархии огнем и мечом расширяют владения. Догосударственный период завершается с появлением охраняемых границ. То есть на некой территории сначала устанавливается власть вождя или монарха - политическая система, а затем начинается военная экспансия этого государства (П-В). Вода: морские державы силой устанавливают власть в колониях, чтобы овладеть богатствами новых земель (В-Э). Огонь: капиталистическая экономика выигрывает конкуренцию у социалистической, после чего “западные ценности” становятся “универсальными” (Э-И). В грядущую эпоху Воздуха некая идеология станет локомотивом для политического источника власти (И-П). Под идеологией необязательно понимать политическую идеологию. Это может быть феномен культуры. Но не элитарной, а массовой, поскольку идеология - это, в широком смысле, идея, которая владеет массами. Эта идеология и определит доминирующую политическую систему четвертого номоса.