Надежда Пожарова | психолог

Почему честно?

Еще одна важная тема - страх потери контроля Предложение поставить регулярный график встреч часто воспринимается враждебно, при этом отсутствие графика стабилизирует Необходима возможность все отменять, одновременно все сохранять И вот там такие разнонаправленные импульсы - база Ты никак не можешь определиться, ты выбираешь так или нет И вроде важно, и хочется уйти Очень много всего одновременно Разбираем, как я уже сказала, очень аккуратно и честно

Ну и еще одна важная вещь - они часто свое накопленное и всякое другое отдавать не хотят Человек приходит весь пережатый, челюсть «скрипит», но он держится всеми силами Слезы прячет И там много вот таких противоречивых процессов, которые мы аккуратно начинаем замечать и узнавать Я пришел к тебе все рассказать и поплакать, но я не могу Поэтому я буду гасить все в себе, злиться, в следующий раз снова приду, потом в какой-то момент рискую взорваться Страшно мне и хочется одновременно - там вот так

Но так как им кажется, что всю вот эту путаницу никто разбирать не будет, они предпочитают изолироваться Мне очень жаль бывает это всё видеть и чувствовать

Одна из самых уязвимых зон ВДА - они, в связи с тем, что всегда скрывали, в основном, свое состояние, не верят, что их кто-то видит Часто люди, которые идут в терапию параллельно группам (так я предпочитаю работать, потому что людям важно обогащаться где-то знаниями об этой теме, а в контакте мы уже исцеляем раны близости) И когда начинается их непереносимость близости, они делают все - обесценивают, саботируют и тд Часто им кажется, что близость - и есть зависимость, и сейчас все утащит во лесок и съест В нашем случае - терапевт Вот мы очень аккуратно проходим, что можно не избегать близости и терапевта, а видеть суть своих переживаний Это точно он сейчас накидывает на тебя паутину или это - привычная среда Даже игра про созависимость называется «Паутина» Это - то, что чувствуют в системе зависимости участники процесса Липкое и опасное

1. Мы признаём и отпускаем страх перед людьми и боязнь изоляции. Перестаём использовать власть и своё положение, чтобы запугивать других. 2. Мы понимаем, что убежище, которое выстроили для испуганного и раненого Внутреннего ребёнка, стало для него тюрьмой, и мы преисполняемся готовностью выйти из изоляции. 3. Мы обретаем чувство своей истинной ценности и достоинства, и нам больше не нужно защищать себя, унижая других презрением, насмешками и злобой. 4. Мы принимаем и утешаем своего Внутреннего ребёнка, которого до этого лишь покидали и отвергали. Так исчезает потребность отыгрывать страх слияния и покинутости в отношениях с другими людьми. 5. Наша личность становится целостной и наполненной. Нам больше не нужно контролировать окружающих, манипулировать ими, давить на них или привязывать к себе страхом лишь для того, чтобы заглушать ощущение одиночества и изоляции. 6. Глубоко изучив себя, мы находим истинную личность – ценную и значимую. Мы просим избавить нас от дефектов характера и освобождаемся от груза неполноценности и комплекса величия. 7. Мы поддерживаем других и помогаем им отстаивать себя. 8. Мы обнажаем свои детские страхи, признаём и выражаем их. Мы приходим к эмоциональной трезвости. 9. Мы с состраданием относимся к тем, кто оказался в треугольнике «Жертва-Спасатель-Преследователь» и отчаянно пытается вырваться из него. 10. Мы принимаем свои детские травмы и потерю способности чувствовать. Следуя двенадцатишаговой программе исцеления, мы восстанавливаем способность чувствовать и осознавать, обретаем целостность, а в ней – счастье, радость и свободу. 11. Осознавая, что ребёнок не в силах спасти свою семью, мы отпускаем ненависть к себе, перестаём наказывать себя и окружающих за проигрыш. 12. Мы принимаем Внутреннего ребёнка и воссоединяемся с ним, нас больше не пугает близость, мы не боимся, что другой человек поглотит нас или бросит. 13. Когда мы осознаём, что наша семья действительно была дисфункциональной, нам больше не нужно притворяться, будто всё в порядке, или отрицать, что мы по-прежнему бессознательно отыгрываем шаблоны поведения раненого и травмированного ребёнка. 14. Мы выходим из отрицания и начинаем работать со своими посттравматическими зависимостями от веществ, людей, мест и ситуаций, которые раньше помогали избегать реальности или искажать её.

Другой Список характерных особенностей 1. Пытаясь скрыть от людей свой страх перед ними и опасаясь оказаться в изоляции, мы парадоксальным образом сами становимся авторитарными личностями, внушаем страх и вынуждаем людей отстраняться от нас. 2. Чтобы не оказаться вовлеченными в отношения с людьми и не потерять себя, мы опираемся только на самих себя и презрительно относимся к одобрению со стороны. 3. Мы сокрушаем людей своим гневом и унижаем их своей критикой. 4. Мы занимаем позицию сверху и бросаем тех, кто не успел бросить нас, или вообще не вступаем в отношения с зависимыми от нас личностями. Чтобы никто не мог причинить нам боль, мы уходим в изоляцию, отстраняемся и тем самым покидаем сами себя. 5. Мы действуем с позиции насильника, нас привлекают значимые отношения с людьми, которыми можно управлять и манипулировать. 6. Мы безответственны и эгоцентричны. Наша гипертрофированная самооценка мешает нам видеть собственные ошибки и дефекты характера. 7. Когда другие люди отстаивают себя, мы стараемся возбудить в них чувство вины. 8. Мы поддерживаем себя в состоянии эмоционального оцепенения, и только таким образом нам удаётся сдерживать страхи. 9. Мы ненавидим людей, которые «строят» из себя жертву и просят о помощи. 10. Мы отрицаем свои травмы и подавляем эмоции, ярко выражая лишь чувства, которые сами себе придумываем. 11. «Спасая» когда-то родительскую семью, мы проиграли, и теперь пытаемся защитить себя от самообвинения, проецируем ненависть к себе на других, наказываем их, чтобы не наказывать себя. 12. Мы справляемся с ощущением потери, развившимся из состояния детской покинутости, убегая из отношений, которые угрожают нашей «независимости» («только не слишком близко!») 13. Мы отрицаем, что находимся под влиянием семейной дисфункции, или не признаём, что она вообще была. Мы отказываемся признать, что глубоко впитали в себя семейные деструктивные установки и привычки поведения 14. Мы ведём себя так, будто совсем не похожи на зависимых людей, которые вырастили нас. Спасибо Наталье Ерастовой за ссылку на статью 📝

Одна из характерах черт ВДА - очень сильный страх потери всего (!) Они очень боятся потратить «лишние» деньги - любые, где у них начинает проявляться один интересный характерный симптом, им почему-то становится противно и страшно Они начинают от чего-то дистанцироваться, например, но даже не могут нащупать природу аффекта или непереносимости Люди часто делятся, что они прям хотят отвернуться, чтобы не смотреть на что-то, и этим что-то может стать любой феномен и любой другой человек Так может стать невыносимо видеть терапевта, например Часто это про смещение каких-то фигур и фаз Силы, ресурсы, деньги и тд становятся объектами в сознании такого ребенка, которые портят жизнь или которых всегда очень мало Как и времени, когда алкоголик или любой другой зависимый в измененном состоянии сознания, может быть в трезвости Это касается в целом любых зависимых - когда они отрываются от объекта зависимости и обнаруживают реальность, это - короткий промежуток быть вместе Трудоголики и тд сюда же