Приморский Cry

«Американский исход» После окончания Американской Гражданской войны в 1865 г. из США начнётся мощный отток наиболее непримиримых южан. Во-многом, эмиграция была обусловлена как начавшимися судебными преследованиями конфедератов (это, кстати, очень малоизвестный сюжет, аресту подвергся далеко не только президент КША Джефферсон Дэвис), так и банальным поиском лучшей жизни. От 10 000 до 20 000 южан эмигрируют в Бразилию, Мексику, Кубу, Канаду, Венесуэлу, Австралию и Египет. Называемые в Латинской Америке Конфедератос получали довольно широкие льготы для обустройства жизни. Мексиканский император Максимилиан I нанимает знаменитого океанографа Конфедерации Мэтью-Фонтейна Мори (член Петербургской академии наук) в качестве своего «императорского комиссара по иммиграции». Император Бразилии Педру II предоставлял временное жильё, субсидии и гарантии трудоустройства каждому американскому эмигранту. Американские беженцы привозят с собой не только новые сельскохозяйственные технологии, но и новые растения (арбузы, орехи пекан и пр.). Благодаря усилиям невероятно колоритного и образцового южанина Уильяма Хатчинсона Норриса (полковник, бывший сенатор от штата Алабама) на территории Бразилии была основана община, которая быстро разрослась до города, Американа. На территории Латинской Америки до сих пор существуют многочисленные южноамериканские общины, которые ежегодно устраивают тематические фестивали памяти усопшим конфедератам. Судьба же американских ветеранов в эмиграции очень напоминает судьбу многих русских эмигрантов XX века: кто-то успел пошуметь вдоволь, а чья-то жизнь была подведена небольшой надписью на могиле. Тут стоит учитывать тот факт, что эмигрировали после войны не только южане, но и северяне. Здесь можно вспомнить и карьериста Уильяма Лоринга (генерал Конфедерации, в египетской армии генерал-майор, участник Эфиопско-египетской войны), и беспечного принца Феликса Зальм-Зальмского (бригадный генерал Союза, соратник императора Максимилиана, чудом избежал казни от рук республиканцев), и обедневшего Перси Виндэма (полковник Союза, офицер в Королевской итальянской армии, ища пропитания – стал артистом на воздушном шаре в Индии; погиб, когда один из его воздушных шаров лопнул в воздухе). Были и совсем невероятные истории. К примеру, жизнь американского офицера Чарльза Тевиса представляла из себя полноценный приключенческий роман. Получив хорошее военное образование в США, он ещё до Гражданской войны успел повоевать против России в Крымской войне. В Османской армии дослужился до Каймакама (подполковника), участвовал в Кюрюк-Даринском сражении, осаде Карса. Был удостоен звания офицера ордена Меджидие, ордена Славы Османской империи, медали «За оборону Карса» и британской крымской медали. В Гражданской войне воевал на стороне Союза, командовал сводным отрядом в 400 человек и знаменитым брэдфордским драгунским полком (комплектовавшийся из пленных южан). После Гражданской войны эмигрирует в Италию, где набирает из американских ветеранов отдельный военный отряд Папской области. В 1868 г. Тевиса посвятили в Cameriere Segreti di spada e cappa (Дворянство Его Святейшества). Во время Франко-прусской войны отправился на службу во Францию, где стал бригадным командиром. После войны принимает гражданство Франции, удостаивается звания кавалера Почётного легиона. Затем, как и Лоринг, вступил в египетскую армию (занимался вербовкой южан), после 70-х годов – шпион Британии в Индии.

Возвращаясь к 1913 году. Я часто вижу в западной русистике (особенно, у американцев, типа Хоффмана или Холквиста), что Российская Империя начала превращаться в полноценное модерное государство массовой политики лишь во время Первой Мировой войны, а до того было весьма архаичным во многих отношениях. Например, политическая полиция в 1913 году лишь ловила революционеров, а в 1915 уже интересовалась настроениями и мнениями широких народных масс. Но почему надо по советской привычке отсчитывать именно от 1913? Если рассмотреть и сравнить друг с другом ситуации 1908 и 1913 годов, на примере Владивостокского Охранного отделения, то мы увидим, что именно в 1908 году охранку интересовали лишь революционеры и их симпатизанты. В 1913 уже существуют агенты для освещения общественной жизни, легальными политическими партиями и общественными движениями. Т.е. под надзор попадают уже не только революционеры и их поклонники и практике этой порядка 2 лет. Конечно, можно сказать, что пример одной охранки ни о чём не говорит, ведь могло просто повезти с руководством. Но можно вспомнить, что ещё при Николае I в 1830-е жандармы наблюдали за обществом, его настроениями, даже вне политической сферы, обращая внимание на разводы и общую нравственность. Так что попытка сравнением 1913 и 1915 показать какое-то стремительное развитие России мне кажется странной. На путь модернизации страна встала до войны, что можно проверить и по объекту жандармского надзора. По этому сюжету я сейчас пишу доклад для одной конференции в конце года. Вспоминается один из любимых приёмов советских пропагандистов — сравнивать выработку электричества в 1913 (1,9 млрд кВт/ч) с 1926 (2,8 млрд кВт/ч). Вроде, прогрессивность советского строя очевидна, но здесь упускается из виду 1916 год, когда выработка электроэнергии составила вот эти самые 2,8 млрд кВт/ч. Без лампочек Ильича и прочих ГОЭЛРО. Что-то подобное наблюдается и здесь. Вроде, степень политического контроля сильно поменялась, в связи с Первой Мировой, а, на самом деле, качественных изменений не произошло, лишь количественные, но и они шли по возрастающей. А ловля революционеров в 1905-1911 лишь аномалия, вызванная этой самой революцией. #Владивосток #Жандармы

Я люблю свою работу и сам себе завидую — читаешь книжки, читаешь архивные документы. Пишешь потом статьи, получаешь зарплату. И сейчас читаю достаточно много литературы об общественном движении в Российской Империи рубежа XIX-XX веков. Ну, надо. И сталкиваюсь с интересным моментом. Никто толком не знает, сколько человек (хотя бы примерно) было в этом самом «общественном движении». То есть, понятно, что это политизированная часть общества. Понятно, что в массе своей это были люди оппозиционных взглядов. Но как их вообще посчитать? Советская исследовательница Н.М. Пирумова считала, что до 1905 года всё общественное движение в России — это порядка 300 наиболее активных земцев (на 12 тысяч земских гласных всего), которые были инициаторами разного рода общественных активностей, инициатив и кампаний, типа сбора помощи голодающим в 1891-1892 годах. Хорошо, конечно, но только земства были не во всех губерниях и областях России. В Сибири и на Дальнем Востоке их не было до 1917-го, например. И что же, не было и общественного движения? Очевидно, что нет, потому что есть множество факторов его проявления — пресса, общественные кампании, опять-таки, всякое такое. Например, в 1913 году приморского вице-губернатора Владимира Ладежинского серьёзно достала устроенная против него кампания критических публикаций в местной прессе, в результате чего он обязал начальника Владивостокского Охранного отделения ротмистра Евгения Лалевича подготовить справку о прессе нашего города, что Лалевич и сделал. А его предшественник ротмистр Константин Нагродский завербовал отдельного агента «Субботина» для освещения общественной и городской жизни в марте 1912 года. Да и вообще при Нагродском, например, охранка следила за местной оппозиционной интеллигенцией, которая, может, и не хотела устраивать революции и бороться за власть предпочла бы сугубо в легальном поле, но всё же была вот той самой оппозицией и вот тем самым общественным движением. Но проблема всё та же — непонятно как этих людей считать. К.А. Соловьёв пишет в «Союзе освобождения», что «общественное движение не сводится к подполью, но как тогда понять социальные масштабы этого явления?». А никак. Отчёты Владивостокского Охранного отделения дают лишь приблизительную картину явления и, скорее, не количественную, а качественную, так как в поле зрения охранки попадали лишь наиболее деятельные активисты, к тому же, систематически занимающиеся политической деятельностью. И вот тут мы подходим к самому, по-моему, интересному. Да, у Российской Империи, как у государства, не было ни желания, ни возможности поставить у каждого подданного над душой жандарма или хотя бы полицейского с палкой, чтобы следить за умонастроениями оного подданного. В этой связи совершенно правильно и справедливо говорить, что в России не было и близко такой системы тотального контроля как в СССР и романовская монархия к ней и не стремилась. Но точно также к ней не стремились и представители других политических сил и течений внутри страны. Политические партии завышали количество своих членов, участников общественного движения посчитать нельзя, так как они зачастую нигде не состояли. Отсутствие тотального контроля со стороны государства шло рука об руку с отсутствием такового же у политических партий и движений. Наиболее показательны в этом плане эсеры, которые считались самой массовой партией страны, так как согласно уставу ПСР членом партии считался любой, кто открыто объявлял о том, что разделяет её программу. Конечно, это можно объяснить подпольно-революционным характером деятельности партии. Но точно также кадеты, — респектабельная партия мещанства и интеллигенции, — не стремилась вести точный учёт своих членов. Поэтому, кстати, особо ценны материалы политического сыска — они позволяют хотя бы в общих чертах, зачастую фрагментарно, но всё же получать представление о российском обществе до 1917 года. А это многого стоит, когда мы говорим о государстве и обществе, которые принципиально не старались быть всепроникающими и всезнающими. #Владивосток #Жандармы

1913 год — это отдельный российский мем. Последний мирный год Российской Империи, тот самый год, с которым в СССР долгое время сравнивали многие (если не все) показатели экономического развития. В итоге этот год превратился в практически потерянный рай — тихий, мирный, сытный, богатый. Посидев давеча в архиве я лишний раз убедился, что 1913 год действительно был каким-то чрезвычайно чудесным, мирным и пасторальным. Критерий определения всего этого был максимально близок и понятен — за весь год Владивостокским Охранным отделением был арестован лишь один человек. Некто Александр Шананин — тёзка нашего современника, профессора ВМК МГУ, МФТИ и академика РАН по Отделению матнаук. То, что задержание было всего одно понятно потому, что за весь 1913 владивостокская охранка лишь в мае тратила деньги на фотографирование задержанных преступников. По действовавшим правилам, по задержании очередного революционера его надо было обязательно фотографировать. Комплект из трёх фото стоил 1,5 рубля, так что по тратам на фотографирование можно определить, сколько же человек было арестовано. За 1912 год было арестовано 24 человека — это так, для сравнения. Конечно, если человек был арестован, то это совершенно не означало, что он подвергнется какому-либо уголовному наказанию или даже административному. Вообще, после революции 1905-1907 годов самой распространённой карой стала административная высылка властью военного губернатора за пределы Приморской области. Так что вряд ли что Шананину в 1913, что его сотоварищам в 1912 году довелось испытать какие-либо серьёзные наказания. Судя по тому, что арест был в мае, Шананин пытался заниматься антиправительственной агитацией в честь первого мая и/или годовщины Ленского расстрела. Интересно, кстати, что Ленский расстрел прошёл целиком и полностью мимо населения Дальнего Востока — донесения Владивостокского Охранного отделения и Иркутского Губернского жандармского управления показывают, что население региона отнеслось к данному событию совершенно спокойно. При этом многие оценивали действия властей по подавлению бунтовавших рабочих положительно. Но в 1913 году чего-то такого не было, кстати, что тоже вносило свою лепту в умиротворяющую атмосферу этого года, полагаю. Тих, мирен и спокоен был 1913 год от рождества Христова и проявлялось это даже в документах Владивостокского Охранного отделения. Может, и не лучший год в истории человечества, — рай на земле точно тогда не наступил, — но вполне сносный. Получше некоторых. #Владивосток #Жандармы

Как показывает количество просмотров и реакций на предыдущих постах, вы ждёте от меня дискурс-анализ выпусков «Городка», а не рассказов о Владивостокском Охранном отделении. Но давайте вернёмся к истокам — к постам об истории владивостокской охранки, которые я использую потом как черновики для своих статей. Почему и ставлю сноски на архивные документы, хе-хе. Итак. Начались праздники и встал вопрос о том, на что тратить деньги. А как с деньгами было у владивостокских жандармов? По утверждённым нормам, в 1909 году ежемесячное денежное довольствие начальника Владивостокского Охранного отделения (со всеми надбавками) равнялось 300 рублей, его помощника — 250, чиновника для поручений — 225. Много это или мало? Начальник отделения и его помощники были в чине ротмистра, чиновник для поручений — штабс-ротмистра или ротмистра. В армии ежемесячное довольствие ротмистра и штабс-ротмистра было 900 и, соответственно, 780 рублей. С выслугой в 4 и более года, по приказу 1909 года, — 480 и 420. То есть 75(+40) и 65(+35) рублей в месяц. Много это или мало для Дальнего Востока? Ну, давайте сравним жандармов со столыпинскими переселенцами. Тем более, что Владивостокское Охранное отделение существовало с 1907 по 1917 годы, а столыпинские переселенцы начали прибывать в регион как раз с 1907 года. Как писал профессор ВШЭ М.А. Давыдов про суды на обустройство для них: «максимальные размеры ссуд на хозяйственное устройство сначала составляли 100 рублей на семью (150 рублей на Дальнем Востоке), затем они выросли до 165 рублей (200 рублей соответственно). В исключительных случаях (пожар, падеж скота и т. д.) ссуды увеличивались». Стало быть жандармский офицер во Владивостокском Охранном отделении в месяц получал больше в несколько раз, чем его коллега в кавалерии (ну, собственно, до революции 1905 года очень часто в прошениях о переводе в Отдельный корпус жандармов писали «желаю улучшить материальное и денежное благополучие») и больше в 1,5-2 раза, чем средняя семья переселенцев на Дальний Восток получала подъёмных денег. Тут, конечно, надо понимать, что переселенцев было всяко больше, чем жандармов, а ещё кроме подъёмных ссуд крестьянам полагались субсидированные кредиты Крестьянского Поземельного банка. А вот особых подъёмных ссуд жандармам не полагалось, поэтому какие-то достаточно мелочные вопросы, типа получения денег на покупку штатского платья перед отправкой во Владивосток приходилось решать рапортом на имя начальника штаба Отдельного корпуса жандармов. Тут дело в том, что во Владивостоке одежда была дороже раза в 2-3, чем в Европейской России, поэтому именно она так часто становилась причиной попросить денег у любимого начальства. При этом риском для офицеров охранки было то, что их должности были внештатными и жалование на них зависело от множества факторов. Например, ротмистр Акцынов получал свои 225 рублей из расчёта 150 за должность чиновника для поручений + 75 рублей за то, что до этого он был заведующим Благовещенского розыскного пункта владивостокской охранки (т.е. занимал должность выше той, на которую встал по переводу во Владивосток). А вот его преемник ротмистр Сурков такого опыта не имел, поэтому получал просто 150 рублей. Внештатность должностей была вызвана тем, что существование всех охранных отделений не было прописано в законодательстве Империи (кроме Варшавского, Московского и Санкт-Петербургского) и регулировалось внутренними подзаконными актами МВД. Такая вот сложная жизнь. #Владивосток #Жандармы

Ладно, окей-2. Выпуски «Городка» за 1993 год, — надеюсь, не из-за того, что пресса и медиа муссировали конфликт Президента с Верховным Советом, — оказались настоящим кладезем белого непримиренчества, монархической контрреволюции и реабилитации жандармских и полицейских служб Царской России. По поводу последнего, конечно, авторам полностью моё уважение и la goida total. Опять-таки, вот ещё один скетч на жандармско-революционную тему. У меня выходные, после них сразу же отпуск, так что поездки в ГАРФ и чтение Давыдова с Каменским буду чередовать с изучением образа жандарма в российской телевизионной сатире начала 1990-х годов. Имею право. В обоих, кстати, случаях, действительно интересна попытка придать бывшему табуретному кавалеристу лазоревого корпуса черты человека, который пережил все социально-экономические кризисы в России ХХ века и вынес оттуда убеждение, что ВОТ ТАК больше делать никогда не надо. В первом случае, жандарм с возрастом превращается в такого саркастичного учителя жизни, который подмечает все фундаментальные социально-экономические изъяны большевистской модели. Собственно, вот эти самые изъяны, — что мы знаем по изучению реформы Либермана-Косыгина, — подмечались ещё советским руководством. Но тут авторы нарратива вводят фигуру, которая символизирует некое прошлое, относительного которого понятна вся (не)нормальность советского опыта. Не удивлюсь, если это ещё и такое постмодернистское продолжение фильма Говорухина «Россия, которую мы потеряли», где у рассказчика появляется лицо и опыт, выступающий подтверждением его правоты. Ну, а в этом скетче всё просто — тут уже вместо критики активное желание ни за что на свете не допустить повторения того, что было. Опять-таки, антагонист представлен в собирательном образе царского жандармо-полицейского, как представитель той силы, которая не должна была допустить крах предыдущей нормальной модели жизни. Понятно, что к 1990-ым годам не осталось в живых ни одного реального офицера или унтер-офицера ОКЖ, так что здесь просто рессентиментарная надежда на то, что оно всё как-нибудь само собой исправится самым правильным образом, пусть даже и при помощи насилия. По легенде Егор Гайдар сказал однажды, что есть два способа провести в России рыночные реформы — фантастический и нереалистичный. Фантастический заключается в том, что прилетят инопланетяне и всё сделают за нас, а нереалистичный в том, что мы всё сделаем сами. Ну, сюда можно ещё добавить грёзы о боевых пенсионерах Отдельного корпуса жандармов, которые прячутся по питерским дворам-колодцам, чтобы где меткой критикой и добрым словом, а где пальбой из нагана вернуть страну к потерянной в горниле революции нормальности. А так да, всех с праздником. Выходной в день труда — это замечательно. #Жандармы #Революция

Ладно, окей. Нашёл старый скетч «Городка», который очень кратко (но очень глубоко!) описывает темы, которыми я занимаюсь, почему ими занимаюсь и какова их научная и житейская актуальность. Тут и социальная история, и политический сыск в поздней Империи, и даже экономическая история. Ну, и, кстати, это же, наверное, одно из первых (если не первое) изображение жандармов в масс-культе не как туповатых солдафонов-палачей, которые стремятся умучить до смерти благородных революционеров, а как нормальных людей. Мысль внезапная, но интересная. #Жандармы

Иногда (всегда, на самом деле) отголоски каких-то больших исторических эпох и нарративов обнаруживаются в вещах весьма от того далёких. Вот, например. Май 1993 года. Кризис власти, в рамках которого Президент и Верховный совет России с каждой неделей всё активнее катают друг друга на пнях набирает обороты.25 апреля прошёл референдум «да — да — нет — да», который, вроде бы, прказал поддержку Ельцина избирателем. Хотя почти половина избирателей проголосовала протмв пропрезидентских утверждений. 1 мая «Трудовая Россия» Анпилова устроила столкновения с милицией вместо праздничной демонстрации. Погиб сержант ОМОН и около 200 демонстрантов, в основном, пенсионеров, оказалось в больницах. Дело шло к крови. А на другом конце страны, во Владивостоке, проходило очередное заседание Исполкома краевого совета депутатов. С отчётным докладом об успехах в охране памятников истории и культуры комплекса Владивостокской крепости выступает представитель Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Он привычно жалуется на нехватку денег и на проблемы с обустройством под музей Безымянной батареи. А потом говорит в шутку, что, мол, в итоге мы у нашего военно-морского музея возьмём орудия 1916 года, поставим у нас и будем из них стрелять по краевой администрации. Все смеются, что отмечено в стенограмме. В конце исполком принимает решение о выделении 12 миллионов рублей на доделку музея на Безымянной батарее. Председатель-исполкомовец берёт слово и говорит: «я хотел обратить внимание, что мы [Крайисполком] берём на себя функции государства и очень много денег выделяем на решение государственных вопросов в то время, как государство на такие регионы, как края, районы, города, будем говорить грубо, плюнуло — выживаем мы сами по себе» (ГАПК. Ф. Р-26. Оп. 37. Д. 1458. ЛЛ. 40-41). Формально, по всё ещё действующей (пусть и с поправками) Конституции РСФСР 78го года Совет народных депутатов является высшим органом власти в регионе, чьи решения проводит Крайисполком. Но высший орган региональной власти уже считает себя чем-то отдельным от государства, что проявляется при решении такого сугубо локального и местного вопроса, как выдача денег на создание музея Владивостокской крепости. До 21 сентября, когда Президент решил расппустить Верховный совет, а Верховный совет —отрешить Президента, оставалось около 4 месяцев. Танки на Краснопресненской набережной ещё никому не мерещились. #Владивосток #Крепость

Очень интересно ещё смотреть на то, как указы и циркуляры Департамента полиции обретали плоть (т.е. исполнялись) на местах. Вот, например, 11 октября 1911 года исправляющий дела вице-директора Департамента Полиции С.Е. Виссарионов пишет представление директору Департамента Н.П. Зуеву о причинах ослабления агентурной работы и мерах по её совершенствованию. Там он пишет, что «ознакомление в течение 3,5 лет с деятельностью Охранных отделений и Губернских Жандармских Управлений <...> приводит меня к заключению о крайней слабости и явной неспособности весьма многих чинов жандармского надзора к розыску <...> Едва ли я ошибусь, утверждая, что 50% чинов жандармского надзора являются непригодными». Выход из этой ситуации он видел в следующем: «поэтому я полагаю, что в интересах дела необходимо молодых офицеров для изучения розыска прикомандировывать непосредственно к провинциальным Охранным Отделениям, распределяя их по всей России». Свой выбор он обосновывал тем, что «Революция выдвигает против нас крепкие молодые силы. Противовесом этому могут быть люди тоже полные сил, а не мечтающие о скором и спокойном пребывании в отставке». Интересно, что в сентябре 1911 тот же Виссарионов провёл ревизию Владивостокского Охранного отделения. В её итоге выяснилось, что у Отделения нет агентов среди военнослужащих гарнизона Владивостокской крепости, вопреки всем указаниям из Петербурга. И это в то время, когда появилась (впервые за 4 года) революционная организация «Военный союз Владивостокской крепости», вёдшая агитацию среди военнослужащих гарнизона. По этой причине начальник Владивостокского Охранного отделения ротмистр Илларион Хуциев был отправлен в отставку — на должность полициймейстера Благовещенска. Действительно, спокойное место в спокойном городе. А кто пришёл на смену Хуциеву? Как и хотел Виссарионов — молодые и инициативные офицеры. Начальником Владивостокского Охранного отделения стал ротмистр Константин Нагродский (29 лет), его помощником ротмистр Евгений Лалевич (30 лет) и чиновником для поручений поручик Иван Макри (27 лет). Слова с делом у Виссарионова не расходились и на наиболее важный и ответственный дальневосточный край работы политической полиции были отправлены едва ли не самые молодые из офицеров лазоревого корпуса табуретной кавалерии. Надо заметить, что со своей задачей они справились — «Военный союз Владивостокской крепости» прекратил своё существование, как то и предписывало Положение об Охранных отделениях. Не в результате арестов и высылок, а в результате активности жандармов, которая сделала революционно-подпольную деятельность небольшой кучки лиц невозможной. Поэтому можно сказать на данном примере, что идея Виссарионова сработала и весьма неплохо. Такое сравнение административной теории с социальной практикой, кажется, называется методом историко-синхронного сравнения. #Владивосток #Жандармы

У Павла Уварова в чудесной книге «Между "ежами" и "лисами". Заметки об историках» есть статья о французском медиевисте Эммануэле Ле Руа Ладюри. В частности, упоминается знаменитое высказывание Ладюри о том, что историк будущего должен будет в совершенстве владеть компьютером, иначе он вымрет. Естественно, что дальше следует упоминание о том, что никакого компьютера Ладюри до конца своей жизни так и не освоил, доклады и статьи писал по-старинке от руки на всяких листах бумаги, билетах в метро и т.п. На днях я стал ближе к французскому медиевисту — в качестве шпаргалки использовал старый пропуск в РГАСПИ на обороте которого написал «тезисы» своего доклада для конференции в Институте истории ДВО РАН. Ну, собственно, доклад был о том, как на Дальнем Востоке из раза в раз пытались (и не получалось) создать нормальное областное жандармское управление. Проект ротмистра Пахаловича в 1898-1901 годах не был принят потому, что считалось, что в Приморье просто нет того уровня развитости революционного движения, чтобы с ним бороться. Потом была Русско-японская война, создание колонии русских революционеров в Нагасаки, появление областных комитетов РСДРП и ПСР, для борьбы с которым было создано Владивостокское Охранное отделение. В 1908-1909 годах полковник Щербаков предлагал создать опять нормальное жандармское управление, но этого нельзя было сделать без одобрения Думы. В 1913-1914 (да, ошибся при подготовке тезиса) казалось, что и деньги есть, и Дума менее оппозиционна, и вообще вопрос решаем, но началась Первая Мировая война. Из-за мобилизации стало резко не хватать людей в жандармском корпусе и новый проект Владивостокского жандармского управления был похоронен. Ну, а в 1916 году Е.К. Климович предложил коренную реформу сыска, но вмешалась Февральская революция. Это если очень вкратце. #Владивосток #Жандармы