Женщина пишет

пропустила день рождение этого канала, а ему между тем СЕМЬ ЛЕТ исполнилось 12 мая 😍 пока листала до начала, чтобы вспомнить, когда же все это началось, увидела, что этот путь (даже не знаю с какой целью) прошли минимум шесть человек, что поставили там сердечки :) в честь праздника решила, что пора бы попробовать комментарии, а вдруг там даже ничего плохого никто не напишет — попробуем ✨

​​Три года назад я участвовала в презентации книги «Мисс Исландия» Аудур Авой Олафсдоттир, а сегодня дочитала её новый роман «Человеческое животное». Его героиня — Домхильд — не начинающая писательница как Гекла, а потомственная акушерка. Профессию она унаследовала от двоюродной бабушки Фивы, в квартире которой живет после её смерти. Иронично, что по линии отца мужчины в семье Домхильд наследуют похоронный бизнес. Роман Олафсдоттир — это красиво украшенный сундук с необычным приданным. От бабушки героине достаются три рукописи, в которых Фива рассуждает о человеке, свете и случайности. Домхильд постоянно цитирует бабушку и развивает ее идеи — кому, как ни акушеркам, размышлять о судьбе человечества, ведь они помогают людям прийти в этот мир. Младенцы, в отличие от многих других живых существ, максимально не готовы к этому событию — ни физически, ни ментально. «Говорят, человек никогда не справляется с фактом своего рождения. Что самое трудное в жизни — появиться на свет. И сложнее всего привыкнуть к свету» Сюжет книги постоянно петляет, погружая то в особенности исландского акушерства, то в трагедии прошлого Домхильд. Сложнее всего, пожалуй, одним предложением ответить на вопрос о чем эта книга. О таких текстах сложно рассуждать, ещё труднее их рекомендовать, потому что по сути советуешь не что-то конкретное, а делишься ощущением: читая эту книгу, ты словно долго-долго идешь в темноте по бескрайнему полю, а потом видишь вдалеке дом и свет в окне. #зарубежнаялитература

Этой весной попробовала себя в новой роли — публично рассказала, как и зачем веду этот канал для школы текстов «Мне есть что сказать». Делаю я это уже семь лет, а возможность сесть и подумать, как я и мой блог очутились там, где они есть, получилось впервые. Контент-плана и стратегии продвижения у меня никогда не было (если честно, то по-настоящему популярным я свой канал никогда не считала, всегда есть кто-то выше, сильнее, экспертнее). Но в первые несколько лет, я очень много писала другим людям, рассказывая про свой канал, предлагая сделать для них прикольные подборки и обзоры. Без этого, кажется, никак, в отличие от платной рекламы, которая у меня, кстати, случилась, когда в канале уже было несколько тысяч человек. Когда я начинала, деревья были большими — телеграм-каналы были всем интересны, их было не так много, а уж интересных и того меньше. Многое классное случалось без моего участия — меня рекомендовали просто так, потому что нравится. На первой встрече от школы я поделилась своим опытом, на второй — изучила и дала обратную связь авторкам нескольких телеграм-каналов, и эта, более практическая часть, была для меня самой сложной. Синдром самозванки вошел в чат, тут все по классике. Сложно советовать, когда наверняка не знаешь секрет успеха. Единственное, в чем я уверена — делать стоит только то, что нравится тебе самой. Успешного успеха может и не будет, зато хорошо проведёте время. Я вот, например, решила, что пора и кружочки позаписывать и поговорить про книжки голосом. Ну а что вы мне сделаете — отпишитесь только, но я с этим уже почти даже смерилась, но это не точно. Теперь главное — классные телеграм-каналы, которым не хватает классных подписчиц и подписчиков 💅 doom detective — канал Даши из издательства No kidding press об автобиографическом письме и жанровой литературе Приключение Кати и её Киндла — канал программистки и большой поклонницы скандинавской литературы Кати В режиме чтения — канал Полины и Кати о своих и чужих практиках чтения и хороших книгах Письмо из смуты — канал Леры о weird-фикшн и theory-фикшн

Как только начну, так сразу и устану считать, сколько раз мысли о моем теле и взгляды на него расстраивали и злили меня. Как бы я ни выглядела, сколько бы ни весила, я обязательно найду, что в себе исправить — рост, объем бедер, ширину щиколоток… Хороших книг на русском языке о том, как общество в лице незнакомых и близких людей доводит девочек и женщин до беды, в том числе до расстройств пищевого поведения, не так уж и много. Книга клинического психолога Юлии Лапиной «Тело, еда, секс и тревога», «Миф о красоте» Наоми Вульф, «Тело дрянь» Мары Олтман — все, что смогла вспомнить. Недавно я дочитала автофикшен-роман Кати Ненаховой «Посмотри на себя», который теперь к этому списку можно смело прибавить. Первым делом, ещё в раннем детстве, Катя очень хорошо научилась свое тело ненавидеть, а потом решила попробовать его принять. Состояние, в котором она находилась с восьми лет, она называет «потерей тела». Желание изменить себя ходило за ней по пятам — она терпела едкие комментарии от мамы, занималась изнуряющим спортом, голодала, с ужасом смотрела на свои фото, лечилась от нервной анорексии. Примеров потери тела в книге много, в некоторых узнала себя. «Меня не существовало в фильмах, которые я смотрела с самого детства. Меня не существовало в книгах, которые нам задавали читать на уроках литературы. Меня не существовало в магазине одежды» Восхищает честность, с которой Катя рассказывает о своем теле и своем переменчивом к нему отношении. Еще больше восхищает отсутствие дистанции между пишущей и читающими — Катя до самого конца остается живым человеком, а не ПРИМЕРОМ. Сегодня она не считает калории и не видит в продуктах врагов, но это не значит, что её тело вернулось к ней целиком и полностью. У принятия себя есть начало, но нет конца. «Думаю, „лечить“ однажды потерянное тело вообще бессмысленно. В самом этом определении сквозит неуважение к нему. Принятие себя — это процесс. Некоторые люди говорят, что он не заканчивается никогда, и, наверное, это действительно так. Для меня принятие похоже на жизнь растения: эта жизнь очень хрупка, и она может прерваться, если её не поддерживать, а ещё требует терпения, потому что маленький росток не может стать ветвистым стволом за один день. Его нельзя торопить» Текст Кати вы пока не найдете в магазинах, это самиздат. Он ждёт вас в открытом доступе здесь. #нонфикшн

✨ Вторая онлайн-встреча с Машей Буровой, создательницей канала «Женщина пишет» Зарегистрироваться на разборы книжных блогов с Машей можно в Timepad. Другой вариант — вступить в наше комьюнити для пишущих с обратной связью. Сделать это можно ➖ на Boosty (в рублях) ➖ на Patreon (в валюте)

​​«Её стихи — белые тени, это тексты, вытканные из тишины между словами, дом, состоящих из одних окон» Как хорошо, когда писательница, первая книга которой тебе понравилась, решает написать ещё одну. Прошлой весной я провела несколько спасительных часов в парке с «Городами на бумаге» — биографией Эмили Дикинсон, щедро дополненной вымыслом канадской писательницей Доминик Фортье. «Белые тени» — продолжение истории самой известной затворницы из Амхерста. Только теперь главных действующих лиц в разы больше — это сестра Эмили Лавиния, лучшая подруга и невестка Сьюзен, любовница брата Мейбл и её дочь Милисента. Все началось с Лавинии — именно она не осмелилась сжечь стихи Эмили, которая та тайком ото всех записывала на обрывках бумаги. Сьюзен должна была стать редактором первого посмертного сборника стихов Эмили, но не смогла найти в себе силы — слишком тяжелым грузом легла на нее смерть лучшей подруги. Приводить в угодный издателю порядок все эти разрозненные тексты вызвалась Мейбл, желавшая когда-нибудь написать собственную книгу, но готовая увидеть свое имя на обложке и в качестве редактора. Милисента — самая юная в этой истории героиня — никогда с Эмили не встречалась, но чувствует её присутствие на метафизическом уровне. Домыслов и фантазий в этой книге ещё больше, чем в «Городах на бумаге». Не меньше в ней и желания увековечить память об Эмили и её стихах, которые с такой легкостью могли отправиться в огонь вслед за письмами и дневниками, которые она попросила сжечь сразу после её смерти. Фортье лучше многих умеет добавить в обыденность искру волшебства и так расширить границы хронологически верного повествования, что обязательно случится чудо — и в жизни героинь, и в жизни читательниц. «Стихи Эмили складываются в строфы некого тайного Евангелия. Это магические заклинания. Произнесите их в определенной последовательности, в нужном ритме, и вспорхнут голубка, из шляпы взметнется пламя, появится гирлянда ромашек; скажите их в обратном порядке, и набежит саранча, солнце раздвоится, на небе погаснут звезды, мир уничтожит сам себя» #зарубежнаялитература

​​«Руки женщин моей семьи были не для письма» Егана Джаббарова Скромная по объему, но масштабная по смыслу первая прозаическая книга поэтессы и деколониальной исследовательницы Еганы Джаббаровой. Руки, ноги, глаза, спина, живот — все это стандартные части человеческого тела, а ещё источники стыда и зависти, боли и наслаждения, успеха и неудачи. Егана рассказывает историю своей семьи и свою собственную через тело и его физические и культурные проявления. Возьмем брови. Азербайджанским девочкам нельзя их выщипывать, пока не выйдут замуж. Только свадьба дает разрешение на перемены во внешности, так что в маленьких горных поселениях замужнюю девушку легко узнать по выщипанным бровям. Густые черные брови были у матери Еганы, у матери её матери и у матери её отца. Но только в жизни Еганы брови сыграли одну из главных ролей — по их движению очередной невролог наконец поставил её телу, которое болело и отказывалось подчиняться, правильный диагноз. «Я не видела будущего, потому что все, что способны были видеть мои глаза, была боль, очередной тупик тела, его умирание и медленный распад: я чувствовала, как превращаюсь в статую, как каменнею изнутри, становлюсь сухим камнем, сосудом злости» Под бровями — глаза. У всех в семье Еганы они были карими, ей же хотелось голубые или зеленые, ведь они были у популярных одноклассниц в русской школе, актрис в телевизоре и моделей в журналах. Однако карие и голубые глаза объединяло осуждение, с которым они смотрели на Егану — чужую в школе из-за своего происхождения и чужую в семье из-за слишком независимого нрава. Громкая в детстве и себе на уме во взрослом возрасте — такая была и есть Егана, а ещё незамужняя, бездетная и с редким диагнозом. Все это красные флажки для людей, привыкших подчиняться и подчинять. «В мире, где я росла, каждый уголок был пронизан взглядами. Глаза от сглаза, глаза соседей, глаза родственников, глаза случайных прохожих, глаза недобросовестных мужчин и несчастные глаза женщин. Жизнь в общине напоминала реалити-шоу, где повсюду бесконечные камеры видеонаблюдения: каждому поступку, слову и делу находились свидетели, ничто не оставалось незамеченным» Болезнь, отнимающая все силы, насилие в семье, переходящее по наследству, гнет традиций, желающий подавить любое проявление свободы воли — эти явления в жизни Еганы шли параллельно, оставляя реальные и метафорические следы на ее теле и теле женщин её семьи. Она первая в своем роде, чей живот не вынашивал ребёнка, чьи руки не качали его на руках, чей рот не пел колыбельные и не молчал в ответ на удары мужских рук и несправедливость. Писать текст для Еганы (как и для многих женщин до нее и после) — выражать себя через буквы, заглушая гул чужих голосов. «я стала писать — нарушила первую заповедь женщин нашего рода»

✨ Онлайн-встреча с Машей Буровой, создательницей канала «Женщина пишет» Маша — книжная обозревательница. Ее тексты выходили в разных медиа: «Батенька, да вы трансформер», Афише Daily, Forbes. Ее блербы можно увидеть на обложках мифовского переиздания «Своей комнаты» Вирджинии Вулф, «Вышивках» Маржан Сатрапи и «Что бы сказали знаменитые феминистки?». В своем телеграм-канале она рассказывает о текстах, которые написали женщины: научпопе, комиксах, готических романах, детективах, сказках, мемуарах, антиутопиях. 20 марта в 19:00 по Москве мы соберемся в зуме, чтобы обсудить с Машей: ➖ Почему она решила завести телеграм-канал ➖ Как выглядит ее книжно-блогерская рутина ➖ Как подружиться с аудиторией и издательствами ➖ Какие способы продвижения канала сработали, а какие — не очень ➖ Какие есть плюсы и минусы публичного высказывания Зарегистрироваться можно бесплатно по ссылке. Это первая из серии встреч, организованных для комьюнити нашей школы. В конце марта мы расскажем о том, как в него попасть 👀А пока ждем вас на встрече!

Приходите — я сделала красивую презентацию ✨

​​«1984» — самая известная антиутопия всех времен и народов, а еще очень сексистская книга. Единственный женский персонаж там, которому отводится больше, чем пара абзацев — это Джулия, механик и любовница Уинстона Смита. Именно ее под пытками в комнате 101 предал главный герой. Мы видим ее только его глазами и взгляд этот полон неприязни: «Уинстон невзлюбил девушку с первого взгляда, и не без причины: от нее так и веяло здоровым духом спортивных состязаний, ледяного душа, пеших походов и ярой приверженности идеям Партии. Уинстон терпеть не мог почти всех женщин, тем более юных и смазливых». В его сознании она была особой легкомысленной, такие как она, по его мнению: «глотают все подряд, и это не причиняет им ни малейшего вреда, поскольку не задерживается в головах — так птица глотает кукурузное зерно целиком, а то проходит сквозь ее тело неусвоенным». Благодаря тексту Егора Михайлова узнала, что не только персонаж Оруэлла, но и сам он был не очень. Вот что пишет историк Дейдре Беддо: «Оруэлл не только был антифеминистом, но и совершенно не видел, какую роль женщины были и остаются вынужденными играть в существующем укладе. <…> Он рассматривал капитализм как эксплуатацию мужского рабочего класса мужским правящим классом. Женщины были всего лишь женами этих мужчин». Но хватит о сексистах — давайте о Джулии. Узнать о ее жизни и жизни женщин вообще при Большом Брате можно в романе американской писательницы Сандры Ньюман «1984. Джулия», который она издала год назад с одобрения наследников Оруэлла. Джулия — дочь политических заключенных, которая не знала жизни до Большого Брата. Ее родители были революционерами, но, как это часто бывает, новый режим их прожевал и выплюнул. Отца убили, а мать с дочерью сослали в Первую атомную зону, где они постоянно голодали. Чтобы спастись, Джулии пришлось предать собственную мать, пусть и с её согласия. Это никем не осуждалось, ведь детей с пеленок учат стучать на родителей. Джулия научилась приспосабливаться к беспощадным к любому инакомыслию обстоятельствам и даже получать удовольствие от жизни. А замечая несправедливость и распущенность партийной элиты, кляла чиновников и надеялась на встречу с Большим Братом — от него наверняка скрывают истинное положение вещей, если бы он знал, давно бы наказал всех виновных. Вот только, как мы знаем, наказали саму Джулию. Просто так, потому что могли. Книга Ньюман чисто формально похожа на текст Оруэлла. Однако она меняет сюжет и совершенно по-другому расставляет акценты, делая мотивацию и поступки Джулии и других персонажей сложнее. Мир все такой же беспросветный, но её персонажи сопротивляются, подмечают детали, но все еще верят в другую жизнь, где можно будет обойтись без убийств, предательств и насилия. Один нюанс — этот новый мир тоже контролируют мужчины, так что Джулии придется очень постараться, чтобы выжить. Хорошо, что теперь у нее есть подруга.