Давыдов еще не ложился

С помощью необычной партизанской акции в России удалось законно продать самый популярный квир-роман последних лет — «Спрингфилд» Сергея Давыдова. На «Озоне» первый тираж читатели раскупили за 10 минут, второй и третий тоже разошлись практически сразу. Однако книга вышла с цензурой: в ней замазаны черным такие слова, как свобода, квир. По словам издателя, всего около 5 процентов текста романа было зачеркнуто, а это «арт-проект в поддержку всех, кого власть хочет сделать невидимым». Сам Давыдов с...

"ДА, Я ЗНАЮ ИХ ВСЕХ". Некоторым образом, я ощущаю это как ответ на вопрос, который израильтянам никогда не задают, но который я постоянно и очень остро чувствую: "Вы их знаете? Вы кого-то из них знаете?.." Я начала писать эту поэму (а потом поняла, что это "поэма в карточках") вечером 8 июня, - дня, когда освободили четверых заложников, дня, который я почти целиком проплакала. Я пишу ее паралелльно на английском и русском, она страшно как-то несвойственна мне (ну, совсем нарративный текст, - но он, мне кажется, должен быть таким по понятным причинам, и поэтому я поставила подзаголовок "An obvious poem // Поэма об очевидном"). Я не очень знаю пока, как допишу ее, - вот пять карточек, шесть имен, а будет 251, а я в основном больше рыдаю, чем пишу, пока гуглю, и смотрю портреты, и читаю про них. Но я допишу, если Господу будет угодно. У меня есть две причины пытаться написать "Я знаю..." Первая: это епитимья за то, что я (а раньше я этого не понимала, а 8-го числа поняла) думаю об этих 251 человеке как о едином целом. Мне невыносимо больно и страшно думать о каждом из них персонально, конечно. Ну, эта поэма уж точно меня заставит. А вторая причина - это надежда на то, что кто-то прочтет, кто-то услышит имена. Эта надежда у израильтян есть всегда. Я буду выкладывать карточки по мере того, как они возникают. Я знаю, что видеть эти лица, читать эти имена и понимать, что произошло с этими людьми, очень больно и трудно. Простите. #YES_I_KNOW_THEM_ALL