Mid-Century, More Than

Конструктивно «миланская» постройка состояла из алюминиевого каркаса, обшитого сэндвич-панелями «Alply» из листового алюминия и пенополистирола, а композиционно представляла собой крестообразный в плане дом, в центре которого находились ванная комната, кладовка, встроенный шкаф и системы отопления и кондиционирования воздуха. По заверению производителя, такой дом был «по вкусу и карману обычной американской семье среднего класса», что неудивительно учитывая тогдашние цены на алюминий, обусловленные послевоенным избытком металла. Кроме того, поскольку стены и крыша формировались из панелей разных типов, сборно-разборный дом Маттиаса не только был быстровозводимым, но и позволял жильцам настраивать внешний контур на свое усмотрение. P.S. К слову о фотографах, снимки миланского дома были сделаны Джулиусом Шульманом (и Паоло Монти). ——— The Triennale house consisted of an aluminum frame clad in Alply panels, a sandwich of aluminum and foamed polystyrene, and had a pinwheel plan with a rectangular unit in its core that contained a bathroom, utility closet, storage space, as well as air conditioning and heating systems. According to the client, this dwelling was “within the means and taste” of a typical American middle-class family, which is not surprising considering the affordability of aluminum in 1959, what with the post-war supply of the material which continued to exceed the demand. Also, assembled from different types of pre-fabricated panels, the house was movable and enabled the owners to customize and adjust the paneling of the roof and the walls to their liking. P.S. Circling back to the beginning, the photos of the Triennale house were taken by Julius Shulman (and Paolo Monti). (photos here and below: ebay.com, ernestbraun.com, eichlernetwork.com, ribapix.com, united-archives.de)

Помимо таких звезд фотографии, как Джулиус Шульман, Бальтазар Кораб или Эзра Столлер, в Америке середины прошлого века работали и другие талантливые фотографы. Одним из них был Эрнест Браун. В 1960 г. Браун запечатлел «Парящую гостиную», фрагмент дома, который нас крайне заинтересовал и подтолкнул к поискам информации о его авторе. Оказалось, что этот проект был в 1959 г. выполнен калифорнийским архитектором Джоном Маттиасом по заказу компании «Alcoa» в качестве очередной демонстрации возможностей строительства из алюминия. Более того, в 1960 г. алюминиевый дом, построенный Маттиасом для упомянутой компании и наполненный «лучшими образчиками американского дизайна», был представлен на Миланской триеннале. ——— Ernest Braun was one of the mid-century photographers working in the US alongside the heavyweights of architectural photography such as Julius Shulman, Balthasar Korab, or Ezra Stoller. In 1960, Braun took a picture titled “The Floating Room” that has piqued our interest and set us on a quest to find the architect behind this house. As it turns out, this 1959 lair was designed by Californian architect John Matthias as a commission from Alcoa that continued to promote the potential of aluminum for the construction industry. What’s more, an Alcoa aluminum house designed by Matthias and filled with “the best designs currently available from the US” was displayed at the 1960 Milan Triennale.

В 1943 г. морской инженер Ричард Джеймс, работая над проблемой защиты корабельных приборов от тряски и вибрации, уронил некий хорошо известный всем предмет. Обратив внимание на его поведение при соприкосновении с полом, он задумался и решил, что при правильных расчетах из этого предмета может получиться неплохая игрушка. Весь следующий год он работал над своим новым проектом, а когда прототип будущей игрушки заинтересовал соседских детей, вместе с супругой зарегистрировал предприятие «James Industries» и начал продавать игрушки по 1 доллару за штуку. Продажи шли не очень хорошо до тех пор, пока в ноябре 1945 г. руководство одного универмага не разрешило супругам устроить презентацию в отделе игрушек. 400 экземпляров были раскуплены за полтора часа! В 1946 г. это изделие было представлено на американской ярмарке игрушек, в 1960-х гг. добралось до Вьетнама, где использовалось в качестве антенн, а в 2000 г. сделало шаг в вечность, оказавшись в Национальном зале славы игрушек. К настоящему времени было продано более 350 миллионов таких изделий, многие из которых используются в качестве обучающих материалов (вероятно, для демонстрации закона Гука и силы тяжести). По пятничной традиции предложим вам отгадать, о какой игрушке идет речь? ——— In 1943, naval engineer Richard James was experimenting with ways to protect marine equipment from impacts and vibrations when he dropped one of the common supplies on the floor. Observing the behavior this piece demonstrated upon impact, he gave it a thought and concluded that, with proper calculations, he could make a toy out of it. The next year saw James tweak his future toy. When neighbourhood children expressed genuine interest in the prototype, he set up a company together with his wife and began to sell his toys at $1 a piece. Sales were unremarkable until one department store in Philadelphia agreed to let the Jameses demonstrate their toy at the toy section in November, 1945. The first 400 copies were sold in 1.5 hours! In 1946, the toy was displayed at the American Toy Fare. In the 1960s, it travelled as far as Vietnam where it was used as makeshift antennae. In 2000, the toy was inducted into the Toy Hall of Fame. To date, over 350 million copies have been produced, some of which have found their way into schools as learning toys (probably demonstrating Hooke’s law and gravity). Typically for a Friday night, we’re inviting you to guess the toy based on the above details.

эль-Хазен же после выставки вернулся в родной Бейрут, где стал заниматься дизайном интерьеров. За свою короткую 45-летнюю жизнь эль-Хазен, происходивший из влиятельной семьи ливанских католиков, успел поучиться в Американском институте в Бейруте, парижских Национальной высшей школе декоративных искусств и Школе изящных искусств и даже в Массачусетском технологическом институте, благодаря чему умело сочетал в своих проектах традиции Запада и Востока, в том числе особенности исламского искусства - стиль, который дизайнер определял как «современный восточный». Вследствие войны между мусульманскими общинами и маронитами, из-за которой архитектору пришлось остаток жизни прожить в Париже, интерьеры, оформленные эль-Хазеном, не сохранились. Более или менее хорошо известно, как выглядели его собственные квартира и студия в бейрутском «Розовом доме», снимки которых в 1974 г. попали на страницы журнала «Architectural Digest», отрекомендовавшего эль-Хазена как «одного из самых изобретательных дизайнеров Ближнего Востока». Обратите внимание на концентрацию икон европейского дизайна в помещениях. ——— Back in Beirut, el-Khazen became an interior designer, and a highly qualified one at that - born into an influential Levantine family of the Maronite rite and educated at the American Institute in Beirut, l’Ensad and École des Beaux-Arts in Paris, and even MIT, el-Khazen was dexterous in fusing together Western and Eastern cultures as well as the traditions of Islamic art. His early demise at 45 coupled with the Civil War between Muslim and Maronite communities that forced the architect to leave Beirut for Paris in 1975 never to return are the reasons why his legacy is virtually unknown. Luckily, one of his projects, the architect’s own home and studio on the ground floor of the Rose House in Beirut, was featured in a 1974 issue of Architectural Digest that described el-Khazen as "one of the Middle East’s most innovative designers". What’s especially telling in this "contemporary Oriental" interior is the concentration of Western design icons.

22 апреля 60 лет назад состоялось открытие Всемирной выставки в Нью-Йорке, одной из стран-участниц которой был Ливан. Ливанский павильон, спроектированный Ассемом Саламом, Пьером эль-Хури, Мишелем Гармушем, «первым ливанцем, окончившим парижскую Национальную высшую школу декоративных искусств», и Сами эль-Хазеном, не относится к числу известных построек выставки - даже фотографий его в свободном доступе почти не найти. На одной из тех, что опубликованы в сети, запечатлен «Зал культуры», центральное место в котором занимает «Факел культуры», огромная световая скульптура из металла и стекла, символизирующая распространение ливанской культуры по планете и созданная упомянутым Сами эль-Хазеном, которому на тот момент был всего 21 год. Скульптура приглянулась иранскому шаху, и он решил приобрести ее для столовой своего дворца. После выставки факел отправился на изготовивший его итальянский завод «Arredoluce», где был преобразован в более скромную люстру. ——— April, 22nd marked the 60th anniversary of the opening of the New York World Fair that displayed contributions of various countries, including Lebanon. The Lebanese pavilion was designed by Assem Salam, Pier el-Khoury, Michel Harmouch, "the first Lebanese to graduate from l’Ensad", and Sami el-Khazen and is one of the lesser known buildings. One of the very few publicly available photos of the pavilion shows the Hall of Culture whose centrepiece is a light sculpture of metal and glass, which was called the Torch of Culture and symbolized the spread of the Lebanese culture across the globe. This giant exhibit was desined by the said Sami el-Khazen who was just 21 years old at the time. The sculpture caught the eye of the Shah of Iran who purchased it for the dining room of his palace. Once the fair was over, the torch was shipped back to Italy’s Arredoluce that had created it in the first place and scaled down to more homely dimensions. (photos here and below: 1stdibs.com, unemployedmag.com, cyrilzammit.com, bonhams.com, worldsfairphotos.com, nywf64.com, Architectural Digest)

«Квадрат – это встревоженный круг» (Мария Бордери, в девичестве Готье) В 16 лет Андре Бордери открыл для себя творчество Пауля Клее и захотел стать художником, но работать пошел помощником инспектора в почтово-телекоммуникационное ведомство Франции. Cлужа там, он, тем не менее, внял совету иллюстратора-плакатиста Поля Колена и в 1948 г., познакомившись к тому времени с Пьером и Верой Секеями и своей будущей женой Марией Готье, переквалифицировался в художника. За свою творческую карьеру он успел поработать в разных видах искусства, но мы хотим сегодня поделиться с вами его декоративно-прикладными работами из керамики. Функциональные скульптуры Бордери как нельзя лучше характеризуют лирический абстракционизм художника, испытавший влияние Клее: оперируя преимущественно основными геометрическими фигурами – квадратом, кругом и треугольником, - Бордери избегал симметрии, использовал плавные линии и сглаживал углы, делая формы живыми и эмоциональными в их несовершенстве. ——— “A square is a worried circle” (Maria Borderie, nee Gautier) When he was 16, André Borderie was touched by the works of Paul Klee and wished to become an artist. Years later, however, he found himself working as an assistant inspector at PTT, the French governmental telecommunications agency. Nevertheless, he followed the advice of poster artist Paul Collin and, in 1948, having already become close to Pierre and Véra Szekely and his future wife, quit his job and entered the realm of art. In subsequent years, he would try his hand with several kinds of visual art, ceramics being one of them. Borderie’s functional sculptures are showcases of his interest in lyrical abstraction that drew on Klee’s artworks. Often using basic geometric forms such as squares, triangles, and circles, Borderie lent them gentle and asymmetrical curves, rounded angles, making them intentionally imbalanced and, therefore, highly sensual and alive. (photos: lafabriquedelesprit.fr, christies.com, askart.com, jousse-entreprise.com, magenxxcentury.com, chastel-marechal.com, alexandreguillemain.com)

Тиражируя безобидную модернистскую максиму «форма определяется функцией», часто упускают из вида, что одна из функций формы – быть проданной.Это хорошо понимал дизайнер Кен Айзекс. Учась в Кренбрукской академии искусств, американской кузнице модернизма, в начале 1950-х гг., Айзекс бунтовал против сложившихся подходов к организации быта, поощряющих потребление, и работал над моделью, которая бы позволила эффективно использовать пространство и сократить количество вещей. Так появились матричные «системы для жизни», о которых Айзекс написал не одну книгу, в т.ч. руководство по самостоятельному изготовлению мебели. Одной из первых систем, разработанной дизайнером в 1955 г., стало «Суперкресло». Парадоксально, но, собранное из обычных деревянных брусков, это «относительно крупное» кресло «занимает в небольшой комнате меньше места, чем множество более мелких предметов». Мы вернемся к творчеству этого дизайнера, а пока поместим ниже инструкцию по сборке «Суперкресла», а здесь – полное руководство Айзекса. ——— In exploring the realm of modernism through the “form follows function” ethos, it’s important to recognize that one of the functions of a form is to sell. This was very clear for Ken Isaacs. When he was a student of Cranbrook Academy of Art, one of the driving forces of modernism in the US, in the early 1950s, Isaacs revolted against the consumerist approaches to furnishing interiors of the day and set to develop a solution that would help maximize the use of space and “eliminate clutter”. Thus originated Isaacs’s matrix systems he referred to as “living structures” and published a couple of books on, including a DIY guide on how to build ones. One of the earliest concepts he came up with was the Superchair designed in 1955. Assembled from regular 2x2 boards, this “relatively large unit” was able to eat up “less space in a small room than many smaller pieces”. While we’re contemplating a series of posts on Isaacs, below is a DIY instruction for the Superchair and here is a complete guide on living structures. (photos here and above: susansnodgrass.com, walkerart.org, Cranbrook Archives, smow.com)