Кот растёт

"Every Night a Dream Visits us" - Alfred Kubin (1904)

​​Кобаяси Киётика. Фейерверки в Икенохате. 1881 г., ксилография. Киётика жил в бурное время эпохи Мэйдзи, когда гравёры всех мастей старались запечатлеть новые для них явления. Они изображали людей, одетых по западной моде, современные здания, строенные по образцам из ведущих стран, и воинов, сражающихся с китайскими и русскими солдатами. Киётика делал то же, однако в его творчестве, наполненном попытками подражать западной манере, часты примеры обращения к прошлому. У него много шедевральных карикатур, но он также рисовал классических девушек и проституток, исторические события далёкого прошлого и обросших мифами героев. Гравюра Фейерверки в Икенохате изображает праздник в токийском районе Тайто, а именно в парке квартала Уэно, первом общественном парке Японии, где и располагается местечко Икенохата. Действие (или лучше сказать бездействие) происходит на берегу пруда Синобадзу, где некогда находился храм Канъэйдзи. Он был одним из двух бодайдзи (семейных храмов) Токугава, давшим погребение шести сёгунам. Комплекс Канъэйдзи погиб в пожаре во время гражданской войны (война Босин, 1868-69) в результате артилерийского огня по Уэно, где скрывались последние токугавские силы в Эдо. Выбор места и сюжета (традиционное празднество с фейерверками и фонарями тётин) обусловлен сочувствием Киётики павшему клану. Ведь он и сам состоял на службе у сёгуна и активно участвовал в битвах при замке Осака и при Уэно на его стороне. Впрочем, отношение Киётики к Токугава названо мною "сочувствием" неспроста: после революции, инициированной императором Мэйдзи, он положил все свои силы и умения на службу монарху, оставив былую приверженность сёгуну. Гравюра выполнена в манере косэнга, которую разработал сам Киётика. Здесь нет контуров, но есть игра с эффектами света и тени, а также с контрастами, что в общем сближает косэнга с европейской живописью. На гравюрах Киётики, изображающих городские сцены, часто присутствуют газовые фонари (как свидетельство новой эпохи); в его сумеречных пейзажах можно видеть полосы заката, спускающиеся к горизонту и оттеняющие объекты на первом плане. Отсюда и название 光線画 kôsenga – снимки в лучах света. На гравюре ниже источниками света являются фонари тётин, развешанные по всему берегу пруда Синобадзу, и огни фейерверка. Остальное пространство покрыто тьмой, из которой выделяются фигуры мужчин в шляпах с небольшими полями и женщин (судя по всему, в кимоно и с традиционными причёсками). Также мы видим детей, забравшихся для лучшего обзора на дерево. Их взгляд обращён к языкам пламени, спускающимся вниз, к призрачному силуэту погибшего в огне храма... Люди заворожены картиной, явленной из прошлого случаем: вот они, ядра пушек Армстронга скатываются с неба по воле верных императору воинов и падают на крыши Канъэйдзи! Впрочем, всё может быть даже проще. Перед нами ноктюрн ностальгического характера: гравюры укиё-э, изображающие фейерверки, в эпоху Мэйдзи неизбежно ассоциировались с ушедшим обликом города сёгунов. Эдо исчез вместе с зыбким миром городских кварталов. И только всполохи в небе высвечивают силуэты утраченных храмов и замков.

Админу подложили еще одну свинью