🐈 | кошачья мята𑁤

каждый раз при угрозе блокировки фикбука авторы сносили десятки своих работ. боюсь представить, сколько хороших фанфиков удалят сейчас 😶

забавно час назад было обнаружить, что сегодня этому каналу ровно год;)

Чанбин останавливает машину у небольшого здания на окраине города, лишь смутно подходящего на хороший офис. Чан предупреждал, что с охраной будет легко, но Сынмин все равно находится в недоумении, когда подмечает одного спящего старичка и.. все? Это займет не больше десяти минут — Минхо сразу ускакивает в глубину, когда Сынмин роется где-то около запасного выхода. — Зачем я вообще пошел сюда? — он забавно кряхтит себе под нос, находя на полках лишь бесполезные документы и оставленные конфеты. Второе, пожалуй, заберет себе, как моральную компенсацию за попусту потраченное время. Он вертится на месте, позволяя себе уйти в мысли и оглядеть большую картину на стене, а потом рассматривает хрупкую вазу, сделанную точно на заказ — там красивым курсовом выведены чьи-то инициалы, а чуть ниже... — Мы теряем деньги, — чужой прерывистый голос неожиданно доносится из маленького наушника, быстро разрушая спокойную атмосферу, — Меня засекли. Минхо звучит обеспокоено, говорит на грани слышимости, а где-то на фоне летит в стену что-то тяжелое. — Шутишь? — но это все еще слишком легкое задание, чтобы быть спаленными так просто. — Я когда нибудь шутил над этим? — Минхо уже запыхавшийся, и Сынмин четко может слышать его ускоренные шаги где-то поблизости. И это все еще неубедительно. — Ну, около семидесяти пяти раз до этого, а еще примерно десять раз за прошедшую неделю, более того... Минхо (не)ожиданно оказывается в двух шагах от него, резко хватая за руку. Сынмин почти падает, едва сравниваясь с чужим темпом и все-таки покорно бежит, но на его лице все еще ярко выражено упрямое недовольство. Возможно, даже слишком. — Я серьезно, Сынмин! И если мы не свалим через минуту, я никогда больше не смогу заполучить твои губы! Секунда. Две. — Что?! Дверь, правда, внезапно распахивается перед ним, а уже через мгновение он отказывается в машине на огромной скорости — их качает в салоне из стороны в сторону, пока Чанбин поварачивает на каждом возможном повороте, сваливая как можно дальше оттуда. Сердце отбивает сумасшедший ритм, скоростью ударов равняясь со скоростью авто, а потом Минхо неожиданно целует его на новом повороте — своими огрубевшими руками срывает маску с Сынмина, наслаждаясь громким треском швов, а потом касается его нежных губ своими, оставляя противный слюнявый отпечаток за собой. Сынмин даже не соображает до конца, но вскрикивает ровно через пять отсчетов, чтобы замахнуться на наглого напарника. Тот, правда, с силой сжимает его правую руку и тычет ей же на экран закрепленного спереди телефона, где на всю красуется недовольное лицо Чана. Конечно, они же потеряли деньги. — В чем проблема? — после пережитого стресса, наверное, глючит, но Сынмин может услышать скрип зубов Чана и увидеть каждую скрытую морщинку в худшем качестве видеозвонка. Минхо, правда, улыбается рядом самодовольно, и мысли снова как-то сбиваются. — Сынмин не доверяет мне. Это ставит под опасность наши жизни! — А Минхо порвал мне маску, пока пытался поцеловать меня! — Я не специально, ты же понимаешь это! Чан громко кашляет. Кажется, они перестарались. — Не притворяйтесь детьми, когда я хочу услышать о плохо выполненном задании. Сынмин становится мрачнее, а руки невольно начинают дрожать. Он всегда справлялся со всем на 10/10, а теперь впервые его собираются отчитывать, словно маленького ребенка. Становится стыдно, душно, страшно, в какой-то степени ужасно противно от самого себя, и он собирается взять всю вину на свои плечи, ведь Минхо точно... — Плохо? Бумажки-то у меня. — Но вас засекли. — Кто? Этот дед? — он громко хохочет, показательно опуская руки на живот, — Извините, но мне срочно был нужен способ поцеловать Сынмина. — О чем ты..? — Сынмин отвратительно вторгается в разговор, не смея оставить это без прояснений. Чан отключается, заведомо зная о завершении диалога, а Чанбин с облегчением сбавляет скорость. Докатились. — Ты не особо сопротивлялся, пока был под впечатлением. — Ты смеешься? Кажется, Чанбину пора включить музыку погромче. Не хочется утонуть в их бесконечных спорах. Или чересчур громких чмоках. Там, конечно, как пойдет.

#зрс #туми У него в напарниках Минхо, главная цель — не сойти с ума. И следовало бы украсть нужные документы, но это так, вторично.

#тумини #пишувхаосе

I will meet you at the graveyard Where you lay down, where you stay now

🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹🥹 я заныла с первой секунды

снежа сказала они я согласна читайте и слушайте

невероятно осуждаю хенсоней тут но сама идея показалась мне прикольной

Джисон надеется, что его глючит. После четырех часов сна и одного энергетика вместо нормального завтрака, но он трет глаза снова и снова, а мир вокруг (удивительно) не меняется. И даже если он знал, что Хенджин в лучшем случае недолюбливает его, это — слишком. Чан нравился Джисону. По крайней мере, он был симпатичным и добрым, а плюсом точно так же нравился Хенджину и.. все? Но эта детская война за внимание Чана была инициативой Джисона, поэтому, очевидно, он должен был завоевать его первым. Никто другой, только он один! Ведь ему было просто необходимо разбить хрупкое сердце Хенджина, но вот незадача — Хенджин был обаятельнее и очаровал Чана спустя несколько коротких встреч. Теперь в пролете Джисон. Остается статуей посреди оживленного коридора, глупо пяля в сторону новой... парочки (в мыслях это звучит так отвратительно, что он едва сдерживает рвотные позывы, а когда Хенджин легко целует Чана в уголок губ — морщится, ярко освещая свое недовольство проходящим). Вообще, Джисон гордый. Честно планировал уйти, пока его не заметили (ведь подобного унижения он просто не вынесет!), но Хенджин переводит свой отвратительный, надменный взгляд на него, злого и подавленного, только чтобы улыбнуться ехидно, подмигивая. Теперь уходить стыдно, и мысли скручиваются в одно непонятное целое. Остатки сознания умоляют остановиться, а Хенджин так и подначивает сделать что-то. Джисон всегда был слаб перед ним. — Привет? — он преодолевает ничтожное расстояние за такие же ничтожные секунды, натягивая самую искреннюю улыбку на лицо. Надо держаться перед Чаном, — Не хотелось мешать вам, но мне с Хенджином надо... обсудить один совместный проект, поэтому я украду его, Чан-и, ты не против? Буквально пару минуток. Чан говорит что-то милое, в своей привычной манере, чтобы перед недолгим прощанием чмокнуть Хенджина в щечку — у Джисона перед глазами плывет от злости, а в ушах гудит до больного. Он едва может вспомнить, как они добрались до какой-то каморки, но отчетливо видит яркое недовольство на чужом лице, когда Хенджин спиной сталкивается со скрипучей дверью. — Он тебе даже не нравится, верно? — Джисон начинает тихо, но уверен, что вот-вот сорвется на крик. Раньше он был убежден в обратном, что у них равные бои или около того, но увидев эту притворную сладость, сомнений просто не оставалось. Хенджин хотел разжечь Джисона, Чан — легкая мишень. — Так тебе тоже плевать на него, — Хенджин спокойный. Непробиваемая льдышка, гордый принц — конь, правда, не белый, а украденный. — Тебе это откуда знать? Я должен был быть на твоем месте, но ты просто эгоистичный ублюдок. Джисон без умолку болтает о своем. Громко настаивает на собтвенной правде и активно жестикулирует, пытается задеть за живое, а там и еще что-то наговорить. Хенджин не слушает — ловит около «тебя это вообще касаться не должно», чтобы после раствориться в мыслях о чужих влажных губах. Привлекательных. Как обычно. В голове твердое напоминание о том, что измена — это отврат, но если он встречался с влюбленностью Джисона ему назло, то ничего хуже уже быть не может. Джисон затыкается, лишь когда чувствует чужое дыхание совсем рядом. И кричит снова, когда Хенджин целует его по-настоящему. Почти нежно, почти как Чана — а от этого становится тошно совсем, даже если чувствовать Хенджина все еще приятно. — Тронулся, блять? Головой думай. Щеки предательски розовеют, а голос убого дрожит. Выдает. — Ты понимаешь, что я расскажу об этом Чану? — злится Джисон, показательно вытирая губы тыльной стороной ладони, — И плакала вся ваша любовь. — Рассказывай. Только потом вернись ко мне. «И поцелуй меня первым»