перед тем как умереть.

«милый книжный магазинчик»

и тебе мир, и милость Аллаха.

Я начну идти к той цели к которой шёл с самого начала, быть может вы ещё увидите эти глупые фантазии в каких нибудь издательствах. Я уезжаю , в этом городе слишком много воспоминаний. Я бы удалил канал, но он был мне подарен, изначально, принадлежал не мне. Пусть останется, приходите сюда, и читайте нас когда вам плохо. Мир вам и милость от Аллах1а.

меня огорчает твоя участь. ...тебе больше не хватает сил тянуть за собой телегу, переполненную ненавистью и горечью разрушенных планов. ты, может быть, пожизненно запряженный в нее, уже шестой год идешь с вывернутыми под страшно неестественным углом плечами, лишь бы тащить её дальше вперед с надеждой на что-нибудь лучшее. истерика. усталость. бессоница. тяни все на себе! тяни! кто, если не ты?! ты ходишь по огромному кругу и никогда никуда не придешь. вот чье-то грязное слово упало глухо; последняя капля — и груз стал неподъемным. я знаю — ощущаешь, что не вынесешь больше. но все тянешь, и тянешь, и пытаешься, и выгибаешь свои бедные тонкие руки, словно стремишься вывернуть их наизнанку. они уже выглядят струнами, натянутыми до предела. "да я.. еще совсем немного... тысячу раз уже справлялся, сейчас все будет..." слушай — суставы ломаются, прорывая кожу, словно первый подснежник расцвел на твоем теле! прекрасна сия разрыхленная почва твоей плоти. хруст. звук рвущейся кожи. скрип гнилых досок твоего багажа. только крика нет. почему ты молчишь? я смотрю на тебя. ты, освободив руку как можно бережнее и только благодаря тому, что она совсем потеряла форму человеческого, теперь бережно поливаешь редкими слезами свой кровавый цветок и смотришь на него с любовью и испугом. — заживет же? снова? конечно, заживет. потерпишь и этот раз, и все следующие. я не хочу смотреть на тебя. темнеет в глазах. [почему ты уже шесть лет стоишь напротив зеркала, глядя на свое угасающее отражение, и сколько тебе еще осталось?]

I. когда он возвращается, нет ни голода, ни чумы. возвращается из безвестности — и ты чувствуешь, как цвета кровотоком врываются в этот мир, как былую мелодию вновь обретает ветер, и к твоим синим венам, будто бы по наитию, ощущение жизни вернётся на этом свете. но пробыв в ожидании столько бессчётных лет, ты застигнут негаданным счастьем своим врасплох: будто ливни прошлись по засохшей давно земле, будто лето внезапно изгнало сухой мороз. словно чудо свершилось, подобное тем чудесам, когда новый дракон, коих мир не видал годами (и легендами стало то, что незримо нам), возрождает свой род, обретается под облаками. когда он возвращается, здесь не кипит война и никто не кромсает земли. видно, дочери и сыновья этих гор и равнин измельчали да поредели, будто всех их покинул полный надежды май, будто их, как цветы полевые, изжил урожай. это так огорчает, видишь, тебя просили лишь дождаться времён небывалой ещё нужды. этот мир слишком часто нуждался в его защите, и всегда — каждый миг — в нём нуждался ты. и, срывая завесы судьбы, кроме прочего: никогда, умоляю, не верь пророчествам. ты так долго, так искренне ждал его возвращения, но сейчас ты терзаешь себя сомнением

мы уничтожаем то, что было дано нам совершенным, чистым и непорочным. варварски истязаем наши души, разрываем их, топим, режем, наносим немыслимые раны, и раз за разом новый шрам сохраняет память о нашем прошлом в рубцовой ткани. мы думаем, что они были даны нам именно для этого, и беспощадно изнашиваем самое сокровенное, таящееся в нас, не прекращая наивно верить, что после содеянного сможем остаться прежними. но никто из нас не останется прежним. никто не уйдет без вины.

загляни в меня, все разграблено начисто пусто, мне как будто ,отключили чувства. мне как будто, отключили чувства.

когда он умер, на улице светило солнце. когда он умер, никто этого не ожидал. он остался один, в холодной, темной квартире, один на один с голыми руками встав перед бледной костлявой смертью, такой же измученной, как он сам; с глазами, раньше полыхающими огнем и в этот момент погасшими, с распустившимися бардовыми цветами вдоль вен, как никогда спокоен — эта битва продолжается так давно, что надоела обоим, и, улыбаясь, она протягивает холодную руку в миротворном приглашающем жесте: без раздумий взяв ее, он впервые за долгие годы почувствовал небывалую легкость. крошечная неуютная квартира опустела; на деревянном столе осталась лежать бумага с едва разборчивыми буквами. [когда он умер, не было проигравших: были семеро разбитых в одночасье сердец и одно наконец ожившее.]

я залью свои старые посты, и этот канал замолкнет навсегда,и останется лишь воспоминанием. поехали.