Максим Розенфельд:
История Харькова — это не про музеи, и даже не про женщин или мужчин. Это история про другое. Харьков ассоциируется у нехарьковчан со многими стереотипными вещами: крупный промышленно-индустриальный центр, огромный железнодорожный узел. Но город сделали таким, какой он есть, не заводы и не железная дорога, а совершенно авантюрная затея одного харьковчанина в конце 18 века.
Это был юноша аристократического происхождения. По моде того времени его отправили учиться в Санкт-Петербург в кадетский корпус. Он не хотел быть военным, мечтал учиться в университете, но университет в империи тогда был всего один — в Москве. И он не придумал ничего лучше, как дезертировать, чтобы учиться в университете Гейдельберга (университет имени Рупрехта и Карла — старейший и один из наиболее престижных в Германии).
Времена Павла I были не самыми либеральными. Павел велел беглеца догнать, поймать и арестовать. Юноша был хитрым, поэтому написал императору очень умное письмо, где говорил: «Я не пытаюсь оправдаться, но хочу объяснить свою мотивацию. Я понимал, что из меня получится очень плохой офицер, но хороший ученый. Как ученый, принесу гораздо большую пользу Родине». Павел прочел письмо, похвалил автора: «Молодец, хорошо сформулировал, Вася!» — и простил беглеца.
Императора скоро убили, новым правителем стал его сын Александр, которому наш герой написал следующее письмо, где изложил, в чем он видит главную проблему империи. «Империя огромная, — писал он, — и на всю эту огромную империю — один университет в Москве. И все образованные люди находятся в Москве и Санкт-Петербурге. Никого нет в Киеве, Одессе, Харькове, Сибири, Урале, на севере империи. Развиваться так государство больше не может.
Решить вопрос можно двумя способами: плохим и хорошим. Плохой способ: мы в десятки раз увеличиваем набор в Московский университет. Почему это плохо? Потому что гнать парня за тысячи километров из Иркутска или Екатеринбурга в Москву — глупо. Но если уж мы его пригоним туда, то через пять лет назад в свой Иркутск не вернется, а поедет делать карьеру в Питер. И опять никого не будет в провинции, все будут по-прежнему концентрироваться в столицах. Хороший способ решить проблему — открыть, например, в Иркутске университет. Тогда парня никуда гнать не надо, а через пять лет, когда он свой университет закончит, в городе появится образованный специалист».
Император вызвал умного юношу, который мог писать такие прекрасные письма, и спросил: «Как тебя зовут?»
Харьковчанин — не тот, кто в Харькове родился, а тот, кто тут учился.
— Вася Каразин, — ответил тот.
— С какого города начнем, Вася? Где откроем первый провинциальный университет Российской империи?
— Я из Харькова, там и откроем, — сказал Вася.
— А почему в Харькове? Дыра же, зачем там? Может, лучше в Киеве?
Не было никакой логики в происходящем, просто Каразин очень хотел открыть университет именно в своем городе. Он фактически предложил императору готовое решение.
— Чтобы открыть университет в городе, нужны четыре вещи: студенты, профессора, здание и деньги, — пояснил он. — Студенты в Харькове есть. Это выпускники коллегиума — учебного заведения, которое славится, например, тем, что в нем преподавал Сковорода. Одно из трех крупнейших учебных заведений тогдашней Украины. Профессоров найдем. Вызовем, выпишем из Германии. Я напишу своему другу Гете: «Дорогой Иоганн, пришли нам пожалуйста немецких профессоров».
И действительно, первый профессорский корпус харьковского университета — это 26 профессоров, приехавших сюда из Германии.
— Теперь про здание. Губернатор Иван Бахтин отдает свой губернаторский дворец под университет, лишь бы его открыли. А деньги? Харьковчане — дивные люди. Они сами собрали деньги ради того, чтобы этим студентам продавать семечки, водку и все прочее. Потому что если в городе есть студенты, в нем есть бизнес и торговля.
