Gorsbook

Дочитал «Кадавров» Поляринова. Неожиданно плохо. Очень плохо. Сказал бы бездарно, но знаю, что писательский дар у Поляринова есть. Плохо все — от идеи до воплощения. Главные темы романа лежат на поверхности, как в дурно написанном бульварном романе: критика власти, жизнь внутри репрессивного государства, жизнь с закрытыми глазами и спящей совестью или жизнь в борьбе; коллективная память, исторические травмы и как научиться с ними жить. Вроде все. Темы для кого-то, наверное, актуальные, на западе такое особенно модно, у нас — чуть меньше, но тоже пользуется популярностью. Раскрыты ли обозначенные темы? Нет. Зато поставлен вопрос. Поляринову большего и не требовалось. С идеалогически-пропагандистской задачей текст очень даже справляется. После половины текста и перлов вроде этого «Казалось, она уже и забыла это русское чувство — тревогу и тошноту при виде людей в форме» мне тоже стало казаться, что я живу в каком-то очень страшном месте. Но нет. Вышел с работы, дошел до станции метро «Лубянка», по пути никто не избил, не арестовал, косых взглядов на себе не заметил. Вроде ничего так, сегодня обошлось без репрессий. Но ладно, «Лолиту» я ведь не за педофилию люблю, а Алексей Толстой талантлив несмотря на продажность. Поляринов всегда отличался прекрасным стилем, интересными идеями, хорошими сюжетами. Но не в этот раз. По всем пунктам провал. Даже копать глубоко не надо. Есть Кадавры. Мертвые дети. Мортальные аномалии. У них нельзя взять пробу тканей — не получается. Нельзя доказать, что они до этого были чьими-то детьми. Окей. Так почему это мертвые дети? Ну, как доказать, что они мертвы, если нет свидетельств их жизни? Что мертво умереть не может, так вроде?) Но ладно, абстракция, идея, метафора и все в этом духе. Смотрим дальше. Есть заброшенный торговый центр. Читаем: «В большом, покрытом пылью стеклянном здании заброшенного торгового центра теперь вместо красивых магазинных витрин стояли наспех сбитые палатки с горами ширпотреба». Дальше идет большущее описание рынка. Не смахивает как-то на заброшенное здание. Но пусть будет. Наверное, заброшенный тц не равно заброшенному пространству. Вероятно так. Но почему тогда дальше встречается это: «Там дачный поселок заброшенный, куча домиков. Вот его в одном из них видели <…> Дачный поселок на окраине, как ни странно, совсем не выглядел заброшенным. На главной улице стояли явно осиротевшие дома, пустые, с заросшими дворами и сгнившими фасадами. Но были и другие, очевидно ухоженные и обжитые». Так, получается, разница между полностью заброшенным пространство и заброшенным, но обжитым есть? Почему же тогда ТЦ, превратившийся в рынок, заброшен? Докопался, да. Придрался. Но из таких моментов состоит весь текст. Поэтому возникает вопрос: с романом вообще работал редактор? Потому что дальше встречаются ляпы и похуже. Например: Даша, главная героиня, берет интервью у свидетелей появления Кадавров. Берет интервью у Катерины, 42 года. Интервью берет в 2027 году. Кадавры начали появляться в 2000-м. Читаем: «Собралась с утра, пошла на работу. Помню тишину в офисе. Обычно там жизнь, все ходят, звонки, общение. А тут — ничего. Пошла обедать, там коллеги обсуждают этих детей несчастных, у меня, значит, спрашивают, что думаю». Поляринов пишет, что о кадаврах стали говорить не сразу, но даже если и так, Катерина просто не могла ходить в тот момент времени в офис, потому что должна была учиться в школе или университете. Повторюсь, из таких ляпов состоит весь текст. Поэтому разговор о красоте романа можно даже не начинать. Он полон ляпов, неточностей, фальшивых диалогов и оборотов речи. Это халтура и с такого талантливого, мастеровитого автора как Поляринов спрос должен быть вдвойне. Есть пару моментов, которые очень понравились, приведу, ради справедливости и их: «Она смотрела на него и не могла поверить: как тот обаятельный мужчина из ее воспоминаний всего за пять лет превратился в располневшего, лысеющего «кузьмича»? Тони Сопрано мценского уезда», «Он проснулся раньше всех, рассвет еще только запекался на востоке».

Вот уже третий день хочу написать пост с восторгами о Бунине, но ничего кроме «Бунин — гений» не выходит. Поэтому пишу: Бунин — гений. Еще на днях видел, мелькала рецензия Ханипаева на «Туннель» Яны Вагнер. Ему роман понравился. Мне не особо. Неплохая вещь, иначе не скажешь, и все же большего книга, на мой взгляд, не заслуживает. Идея классная. Москвичи и гости столицы едут из области в центр и вдруг оказываются запертыми в туннеле. Дальше начинается что-то в духе «Повелителя мух» Голдинга, только не с детьми, а взрослыми. Антиутопия московских тоннелей. У Вагнер здорово получилась иллюстрация внутригосударственных отношений, где во главе стоит чиновник, похожий на кощея, а где-то там в самом низу топчется народ с его мечтами и нуждами. Сам этот народ тоже не шибко мирный, он и без злых повелителей друг друг переубивает. А если во главе еще и настоящий маньяк окажется, то пиши пропало, человек человеку сразу волк. Хорошо, метко, социальненько. Но во всем этом мне не хватило: а) прорисовки персонажей — они получились мелко, никаких чувств не вызывали; б) оригинальности — нет, историй про застрявших в туннеле я еще не читал, но в целом же сюжет стар как мир и ничего нового Вагнер в него не привнесла, и я понимаю, что это придирка и, говоря о жанровой прозе, ее можно было бы назвать не вполне легитимной, но тут же все-таки есть претензия на хорошую, качественную литературу, не «кинговщину» какую-нибудь, а условно высокую прозу, поэтому вопрос новизны и оригинальности вполне актуален.

«Был он просто пьяница, но играл блаженного» «Суходол» Бунин, 1911 г.

Помню, еще по аннотации «Сезона отравленных плодов» понял, что читать не надо, наверняка не мое, совсем. А потом случились хвалебные отзывы, рецензии, премии, — в общем, не устоял. Рискнул. И зря. Лучше бы доверился чуйке. Стилистически роман совершенно заурядный. Встречаются местами попытки красиво вывернуть что-нибудь этакое, но в большинстве пустые или слабые. В остальном классическая работа ребят из CWS, сосредотачиваемся на чувствах, а не средствах выразительности. По части смысла все гораздо интереснее. Есть типичные дети девяностых, с проблемными родителями, угнетающими знакомыми и идеальными детьми маминых подруг; есть пара искренне любящих друг дружку подростков, Илья и Женя, двоюродные брат с сестрой; есть хулиганы, проститутки, потерянные, запутавшиеся, насильники и все остальные, — короче, стандартное такое общество. Люди. Самое светлое, что в этом зоопарке есть — это, разумеется, Женя с Ильей, чья запретная страсть, видимо, должна была показаться не такой запретной на фоне Чеченской войны, путча и всех прочих ужасов девяностых годов. Ну, окей. Что дальше? А дальше нам всю книгу предстоит грустить о том, что могло бы все хорошо сложиться, если бы не мать, отец, брат, сестра, бабушка, дедушка, сосед по даче, сосед по парте, еще какой-нибудь сосед, президент, куда же без него, еще какой-нибудь политик, продавщица на рынке, женщина в метро и т.д., и т.п. Все виноваты, а мы просто хотели любить. Гумберт тоже так думал. И, само собой, роман не о запретной любви, а о времени, эпохе, оставившей у многих в душе чернущую дырку, но костяк сюжета мы же никуда не денем, это фасад, а не интерьер, нельзя просто так наплевать на генеральную канву повествования и наслаждаться подтекстом. Так, конечно, тоже иногда работает, но не в этом случае. Я уже не первый раз залезаю в «прозу тридцатилетних», как ее принято называть, и в который раз ошпариваюсь. Не мое, совсем. Прекрасно знаю людей, которым все это близко, но я лучше как-нибудь с классиками или теми, кто пишет не о том, как все плохо, а о том, что с этим всем делать. Например, советую почитать «Поправки» Франзена. Там тоже все страдают, всем плохо и даже лесбиянка есть (!), но в то же время с этим что-то пытаются сделать, поправить, изменить. Да и написано в сотню раз лучше.

Маразм крепчает, а «фарца» с Авито лихорадочно переодевается в оверсайз — под пиджак все не влезет https://t.me/ForbesLifeRussia/5143

С небольшим опозданием дочитал «Когнату» Сальникова. Замечательная сказка с большущим намеком, динамичным повествованием и милейшей девочкой-драконшей в главной роли (а еще есть дядюшка людоед). Славная история с империалистами, коммунистами, революцией и другими радостями жизни. Почитать однозначно стоит. Интереснее порассуждать о формате книжного сериала, не знаю как вы, а я раньше подобного не читал. Вначале был полон энтузиазма — история зацепила, благодаря концентрированной подаче материала было время на медленное чтение, обдумывание, погружение; из больших плюсов — возможность синхронного чтения даже с самым вечно не успевающим почитать человеком. Это из положительных сторон. С другой стороны, примерно после середины, или даже раньше, интерес к истории начал стремительно гаснуть. Пропала цельность восприятия. Многие же любят дождаться, когда сезон сериала выйдет полностью, чтобы посмотреть его без недельных перерывов, а за пару-тройку дней или даже за день. Вот и тут та же история. Вроде бы интересно в моменте, но через неделю нюансы уже подзабываешь, приходится по новой вкатываться и удовольствие от чтения заметно снижается. Наверное, для тех, кто в самом деле не может найти время на чтение, такой формат будет в самый раз, но мне все-таки не очень подошло. Буду ждать выхода книги в бумаге, есть предчувствие, что в загашнике у автора имеется еще парочка глав, которых истории явно не хватило.

Странно выходит: обе последние новинки Идиатуллина читал, впечатление осталось неплохое, но автор, что называется, не мой. А вот как анонс появляется, по аннотации пробегаюсь и все, понимаю, что надо читать, без вариантов. Тут по описанию и «Отель „У погибшего альпиниста“» Стругацких, и «Петля времени» Райана Джонсона с Левиттом и Уиллисом, и много чего еще. Татарское колдовство какое-то.

Давненько ничего не публиковал, нужно было отдохнуть от канала, постоянных попыток что-то проанализировать, написать, выдать на суд публики. Так что сейчас кратенько расскажу о том, что успел прочитать за март-апрель, а потом может и возьмусь за что-нибудь покрупнее. Начал март с работы Михаила Велижева «Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России». Книга посвящена анализу первого философического письма Чаадаева, исторического контекста его высказывания, причин и последствий. Приятно удивила концовка — от всех научных, политических и исторических перипетий автор перешел к подлинной причине той «вокругчаадаевской» суеты, а там, как обычно, любовь, зависть, человеческие амбиции. Вывод в работе Велижева следующий: не верьте в то, что история подчиняется каким-то единым паттернам и законам, это не совсем так; существуют микроконтексты, и взглянув на них, картина произошедшего предстает в совершенно ином свете. Дальше была «Эпоха провода и струны» Маркуса, о которой я уже вкратце говорил и повторяться не вижу смысла, все здесь. После крайне необычного Маркуса следует совершенно простенький фон Раух с «Доской Дионисия». Сначала собирался проигнорировать новинку, но любопытная аннотация и уверенное сравнение с Мамлеевым сделали своё дело. Что в итоге? На максимально обывательском уровне «нравится-не нравится» — понравилось, но этого и следовало ожидать, исходя из изначального интереса к тематике романа. Достаточно бойкий сюжет, точно переданные реалии антикварного мира восьмедесятых-девяностых, регулярные флэшбеки к одному из моих любимых периодов нашей истории — Гражданской войне. Но если пытаться оценивать роман здраво, как литературное произведение, а не близкую по теме историю, то это, как верно заметил кто-то на просторах интернета, самый обыкновенный советский боевичок с хиленькой структурой, канцеляризмами и никакующими главными героями (кроме старика Ермолая — этот вышел на ура). Книгу советую, но ждать чего-то особого не стоит. Затем много времени потратил на «Детей полуночи» Рушди. Год собирался прочитать, откладывал, наконец-то добрался. Скажем так, крутизну Рушди признаю, но книга совсем не моя. Подача, стиль, тематика, — все мимо. Я не фанат магического реализма, а тут нарратив еще в такой сказочной и летописной манере… очарования не случилось. Дальше по списку «Краткая история театра» Хартнолл. Коротко: чересчур коротко, не понравилось. Галопом по Европам, куча имен, куча дат, куча выступлений, но при этом не приведено никакого толкового анализа, нет материала, чтобы что-то для себя открыть, уяснить, запомнить. Совершенно пустая работа. Все же март получилось закончить на хорошей ноте с «Виландом» Оксаны Кирилловой. Опять-таки с литературной точки зрения ничего выдающегося, но как дебют на непростую тему — очень хорошо. Особенно удалась первая половина. Вместе с Виландом фон Тиллом читатель переживает самые тяжелые для послевоенной (Пмв) Германии времена, окунается в концлагерную работу и с большим трудом пытается поверить в лживую пропаганду фашистской машины. Не самая ровная работа, но не посоветовать не могу. Если тема для вас не тяжелая, то вперед. И напоследок прочитанное уже текущего месяца — «Осада, или шахматы со смертью» Переса-Реверте. Тут, как и в случае с Хартнолл, коротко: далеко не лучшая работа испанца, советовать не стану. Привычные паттерны, знакомые сюжетные ходы, история особо не зацепила, хотя развязка по делу о серийном убийце вполне ничего. Как-то так.

Пока я делаю тщетные попытки написать хоть какой-нибудь пост, Светлана с канала Своя комната опубликовала подборку книг с весенним настроением, в которой поучаствовал и я. От меня в подборку попал «Тайный меридиан» Переса-Реверте. О книге писал в мае прошло года – понравилась, на весну-лето самое то. Но был еще один вариант для подборки – «Детство Никиты» Алексея Толстого. Со Светланой мы в итоге сошлись на испанце, но со своей стороны категорически советую почитать коротенькую повесть Толстого, очень нежная, трогательная история взросления маленького барина, основанная на наблюдениях Алексея Николаевича за своим сыном.

Взялся читать «Эпоха провода и струны» Бэна Маркуса. Первая ассоциация, которую вызвал текст, фильм Лантимоса «Клык». По сюжету картины супружеская пара ставит эксперимент над своими детьми. Растят их на своем домашнем участке, строго ограничивают поступающую в их неокрепшие умы информацию и при необходимости самостоятельно придумывают разным словам значения. Например, когда те откуда-то узнали слово «зомби», то родители им объяснили, что это такие цветы и т.п. Короче, смотришь и забавляешься, какой у них любопытный лексикон. У Маркуса нечто похожее, только напоминающее шифр, а не подмену понятий. Привычным словам он дает совершенно иные значения и внедряет их в свою, если так можно сказать, мифологию, какого-то непонятного лингвистического мира. Я пока что не влезал во все множество статей по работе Маркуса, пытаюсь разобраться своими скромными силами, но это, конечно, нечто. Просто на затравку приведу один из первых абзацев книги:

Сношение с реанимированной женой на протяжении определённого количества дней — суеверный акт, призванный обеспечить безопасную работу домашней машинерии.Электричество оплакивает отсутствие формы энергии (жены) в стенах жилища, приостанавливая своё течение к розеткам. Потому импровизированное трение должно занять место электричества, чтобы вернуть естественные токи к их надлежащим значениям. Это достигается при помощи мёртвой жены. Её следует найти, оживить, а затем пенетрировать до тех пор, пока тепло не заполнит комнату, пока тостер не начнёт выстреливать хлебом на пол, пока она не заулыбается под вами, демонстрируя чёрные зубы и хватая вас за зад. Затем проезжает вакуум, и никто его не толкает, он сам движется на полном ходу. Дни уносятся вдаль комьями искусственного света, а сношение отходит на задворки разума. Но оно всегда где-то там, это движение внутри охваченного статикой трупа, что однажды изрекал знакомые послания, утром, когда солнце было новым.

Дико? Безусловно. Но чем дальше углубляешься в текст, тем больше кодов начинаешь улавливать и расшифровка текста становится все более увлекательной и осмысленной. В общем, читателю в тексте Маркуса уготована роль Энигмы и пусть это совсем не для всех, но особо алчущим зайдет.