«Саня идет в школу, а попадает в прошлое. В неистребимый СССР. Запах щей, тюремный коридор, черные окна, портрет вождя, доска почета. В месте, где создаются уроки, уроков не извлекают».
Сначала Саня работала на новостных телеканалах, а потом вдруг прошла программу «Учитель для России», переехала в провинциальный город Многоярославец, взялась учить литературе пятиклашек и семиклашек. Зачем, она и сама не знает. Новым учителям выдали мерч, на черном шопере надпись: работа, которая изменит тебя и общество. Сумка может говорить такое, а Саня не может.
В этих ребятах слишком много молодости и силы. Они громко смеются и матерятся, проносят в класс порох и дерутся на переменах. Изможденным учителям с ними не справиться. Саня тоже не справляется. Хотя она и не похожа на учителя, а похожа на провинившегося двоечника Белякова, когда ее ставят в угол за педагогические провалы.
«Что вам от меня нужно, орет она классу. Ее крик эхом отскакивает от стен. И застывает там, между ней и потолком. В пропасти между словами и действиями. Слова о гуманизме, героизме, подвигах. А реальность — это принуждение. Саня пытается найти равновесие, но у нее нет события, равного слову. И снова молчит. Она учитель молчания. Учитель абсурда, сна».
После уроков она возвращается домой и лежит часами. Лежа она представляет, как идет в магазин, покупает макароны, варит макароны, ест макароны. У меня нет сил, говорит Саня, я могу только лежать и готовить мысленно.
Но на второй год что-то начинает получаться. Или ей кажется? Реально ли изменить вековую систему или та только набирает силу, сопротивляясь? И если школа — модель государства, то можно ли вытравить ее из себя? Что станет теперь в этих стенах с двоечником Беляковым, цыганом Анжеем, растерянной Харитоновой, прилежной Дуней и печальным Аркадием?
Юля Петропавловская, издатель: «Нам всем очень страшно, мы, как Саня, путаем буквы в словах, забываем о заданных уроках, выходим из класса, когда директриса включает диск с фильмом о важном, подаем заявление на увольнение. А потом возвращаемся. Это очень и очень жуткий текст, хотя в нем много уморительных сцен (такой Ералаш здорового человека). А самое страшное — его открытый финал. Нам со Светой нечем вас утешить, кроме того, что мы с вами все еще есть. В нас много усталости, но не меньше силы».
Евгения Некрасова, писательница: «Этот роман — мое счастье. Тихий, но проникновенный, захватывающий page turner об учительском хождении в народ, которое в этом столетии получилось неколониальным и эмпатичным, но натолкнулось на ледяную стену системы. Мерцающее Светино описание заснеженного вневременного пространства, в котором, как в столовской каше, плавают школа, маршрутки, церковные колокола, учительницы, директриса, дети, родители, горшки с цветами, тетрадки, сигаретные бычки, парты и молодая учительница Саня — и есть портрет страны, в которой мы оказались».
Ждем во всех магазинах в ноябре.