Михаил Бордуновский

Остаётся ещё немного времени, чтобы помочь нам в SOYAPRESS собрать 51% суммы краудфандинга на издание двух книг Екатерины Бакуниной — романа «Любовь к шестерым» (с предисловием Марии Рахманиновой) и сборника «Стихи» (с предисловием Виктора Димитриева). 16-го июля коллеги из «кружка гендерных свобод» организуют лекцию Марии Рахманиновой об анархофеминистской традиции: попасть на неё можно, заранее зарегистрировавшись и поддержав наш краудфандинг. Здесь подробности.

На старом ноутбуке среди диктофонных записей, подборок плохих стихов («звезда полуночи, звезда полудня», ну, вы помните), фотографий действующих лиц группы «За Стеной» и прочего контента, которому любезному биографу предстоит когда-нибудь разобрать (стыд и злоба, но преимущественно стыд, дорогой приятель?) я нашёл ещё кое-что: в позапрошлой жизни, в середине, что называется, десятых годов, я, как положено любому шестнадцатилетнему мужчине, придумывал вместе с горстью товарищей по несчастью некий, скажем... игровой сеттинг... В двух словах не описать ситуацию. Вкратце. Юноши собираются в уютном чатике, чтобы начать играть в то, что называется текстовыми военно-политическими играми (извод форумок, ну, вы помните): карта нарисована, придуманы народы и государства, остаётся только развязать маленькую победоносную войну и бодрствовать, ежечасно проверяя, написал ли противник посты. Курсива много, простите, без него мне не справиться. В определенный момент часть юношей понимает: интереснее не следить за тем, как отреагировал на вторжение противник, интереснее самостоятельно придумывать всю систему. Тогда-то юноши и приступают к разработке. Ох, разработка. Город Тысячи Пушек; «Система Иггдрасиль», Июньская революция, двоевластие в Санкт-Норденбурге (не спрашивайте), шагоходы-самовары (что? да), космические корабли, бороздящие просторы вселенной: кадавр, оживший благодаря инъекциям дистиллята мышиного цвета — в перегонный куб поместились, как сейчас помню, Борхес (в первую голову «Тлён, Укбар, Орбис Терциус»), избранные статьи scpfoundation, превратно понятая история российского государства начала XX века, примитивный мистицизм, Борис Савинков (а вовсе не генерал-лейтенант барон Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг, который обычно проходит по квоте примитивного мистицизма), кислотный дизельпанк (шагоходы-самовары, мы помним), «Остров Крым» (что? да...) и ещё порядка сотни ингредиентов в диапазоне от «Dark Souls» до Тацита. Строк печальных не смываю, да и вообще припоминаю с любовью. В комментариях к этому посту постепенно соберу ретроспективу. Мне не с кем больше поделиться. Теперь я блогер и это — мой блог.

На старом ноутбуке среди диктофонных записей, подборок плохих стихов («звезда полуночи, звезда полудня», ну, вы помните), фотографий действующих лиц группы «За Стеной» и прочего контента, которому любезному биографу предстоит когда-нибудь разобрать (стыд и злоба, но преимущественно стыд, дорогой приятель?) я нашёл ещё кое-что: в позапрошлой жизни, в середине, что называется, десятых годов, я, как положено любому шестнадцатилетнему мужчине, придумывал вместе с горстью товарищей по несчастью некий, скажем... игровой сеттинг... В двух словах не описать ситуацию. Вкратце. Юноши собираются в уютном чатике, чтобы начать играть в то, что называется текстовыми военно-политическими играми (извод форумок, ну, вы помните): карта нарисована, придуманы народы и государства, остаётся только развязать маленькую победоносную войну и бодрствовать, ежечасно проверяя, написал ли противник посты. Курсива много, простите, без него мне не справиться. В определенный момент часть юношей понимает: интереснее не следить за тем, как отреагировал на вторжение противник, интереснее самостоятельно придумывать всю систему. Тогда-то юноши и приступают к разработке. Ох, разработка. Город Тысячи Пушек; «Система Иггдрасиль», Июньская революция, двоевластие в Санкт-Норденбурге (не спрашивайте), шагоходы-самовары (что? да), космические корабли, бороздящие просторы вселенной: кадавр, оживший благодаря инъекциям дистиллята мышиного цвета — в перегонный куб поместились, как сейчас помню, Борхес (в первую голову «Тлён, Укбар, Орбис Терциус»), избранные статьи scpfoundation, превратно понятая история российского государства начала XX века, примитивный мистицизм, Борис Савинков (а вовсе не генерал-лейтенант барон Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг, который обычно проходит по квоте примитивного мистицизма), кислотный дизельпанк (шагоходы-самовары, мы помним), «Остров Крым» (что? да...) и ещё порядка сотни ингредиентов в диапазоне от «Dark Souls» до Тацита. Строк печальных не смываю, да и вообще припоминаю с любовью. В комментариях к этому посту постепенно соберу ретроспективу. Мне не с кем больше поделиться. Теперь я блогер и это — мой блог.

Андрей Тавров. Ангелы Константина М.: Книги АТ, 2024. Посвященный личности Константина Циолковского цикл Андрея Таврова «Ангелы Константина» — в одной книге. В метафорическом пространстве этого сборника и на его «дальних аурах» — античные герои, первые советские дирижабли, «обратные композиции» и хищные вещи века, окружающие нас. «Запустим дирижабль с руки». — стихотворения из цикла на «Флагах» Книга передана в печать и выйдет из типографии в июле. Дизайн Ивана Шпака, верстка Владимира Коркунова. Выпускающая редакторка и корректорка Лана Ленкова. Рисунок на обложке — Андрея Таврова. Благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги. · МЕТАМОРФОЗЫ Тяжкая роза растет, я был ей, я кричал. Вправо качнется с Землей и в земле пропадет, красная роза — подкова умерших, причал, Анна святая подкову, как имя, найдет. Я был Анной и сердцем ее, мошкой в точном стекле, сколько жизней цветов я собой пробуждал, проницал! Роза тяжкая в ребрах гудит и в ключиц серебре, жизни матов и непостижен ребристый кристалл. Черепахой растет из ствола переменчивый плод, в тяжких яблоках склон и любимой уста и уста, и вдоль времени жажда нагая, как путник, идет, и с ключицею дождь образует подобье креста. Ай ли лодка плывет, запуская в ночи фейерверк, то ли плачет и мужеством полнится виолончель, то ли роза чугунная тронула, чтоб не померк, воздух, что уходил в соловья голосистую щель. Я был всем, миллионом имен и существ, и эфирным гонцом на причале и крыш, и любви, я лежал в тусклом пламени свечки — простора расщеп, меня не было больше средь времени тяжких лавин. Над червонной рекой все гребет золотой пароход, и плотвичка из ребер рукой слово «всхлип» достает, и в глазнице солдата волшебная флейта поет, я в эфирный шепчу свою песню нездешний народ. Наливается плод, его лампа горючей смолой. Кто из нас это — ты, не узнать, но поверить сполна, по другой стороне ты идешь, словно Лазарь, нагой, и тебе говорит захребетные гимны Луна. С розой тяжкой, с ладьей совладай, нашепчи, подыми дивный город Калугу мускулистым без перстня перстом, без ребра проживи, языком о себе умолчи, обрастая свистящим, как вещая птица, ребром. · Предзаказ книги на сайте SOYAPRESS

⬆️Презентация «Езды в остров любви» Поля Тальмана 🪼 В рамках культурной программы «Фламмеманна» представим книгу Поля Тальмана «Езда в остров любви» в переводе Василия Тредиаковского, выпущенную издательством «Носорог». Текст сопровождён подборкой собственных стихов Тредиаковского и его «Панегириком... Анне Иоанновне». 🐚На презентации мы обсудим, как в XVIII веке работали переводчики, почему переводчик в это время мало отличим от автора, а перевод от «оригинального» сочинения, откуда взялся жанр галантных путешествий и как он воспринимался во Франции того времени. И, конечно, поговорим о романе Тальмана-Тредиаковского в контексте придворной культуры. 💧Книгу представят: 🌈Кирилл Осповат, профессор Университета Висконсина в Мэдисоне, автор работ о русской литературе и культуре XVIII в. ❄️Мария Неклюдова, историк культуры, зав. лаборатории историко-культурных исследований ШАГИ РАНХиГС. 🏜️Сергей Польской, историк, исследователь истории и культуры XVIII века, доцент НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Института Всеобщей истории РАН. 🌫️Фойе Электротеатра — 7 июля — 18:00. 🌫️Вход свободный: ссылка на регистрацию.

Две летние Тени (29.05.2024, 24.06.2024) Ранее: Тени I · Тени II · Тени III · Тени IV

Друзья, напоминаю, что вы можете поддержать два небессмысленных краудфандинга и помочь хорошим книгам поскорее увидеть свет. — Екатерина Бакунина, роман «Любовь к шестерым» (с предисловием Марии Рахманиновой) и сборник «Стихи» (с предисловием Виктора Димитриева). Продолжаем публиковать наследие русской писательницы-эмигрантки первой волны. Однако, несмотря на все намеченные синхронности внутри литературной полифонии XX века, проза Бакуниной не лишена и отчетливого своеобразия. Отчасти оно обусловлено причудливой конфигурацией перспектив, из которых она рождается — где- то на стыке между русским бэкграундом, тяготами эмиграции, опытом женского, секулярными ревизиями сексуальности и столкновением с внешними мирами разных порядков. Действительно, именно такого синтеза компонентов не встретить даже среди авторов, практикующих схожий тип письма. Вместе с тем авторский язык Бакуниной — фактурный, цепкий, хлесткий, смелый, местами вызывающий, но — главное — равнодушный к неизбежности стороннего осуждения. В этом смысле он бесстрастно утверждает возможность новой формы, нового паттерна — не только повествования, но и самого размышления. — Мария Рахманинова — Клод Руайе-Журну, поэтическая книга «Конечность простых тел» с эссеистским приложением «Поэзия сама по себе предлог» (перевод с французского Кирилла Корчагина) Всегда необходимо, чтобы стихотворение закончилось. Оно существует, когда мы его опознаем, как «опознают» тело в морге. Это одновременно и странно, и страшно. Это когда оно отделяется от нас. Ты опознаешь то, что, по сути, пустота, которую подчеркивает то самое мгновение, когда стихотворение достаточно анонимно для того, что ты его подписал своим именем. — Клод Руайе-Журну Спасибо!

Печальные российские города почти одинаковы: мост; река; взлётно-посадочная полоса; бледно-зелёный разбег на подступах к новостройкам; но если по дороге куст но воздух Урала, его безучастно качающиеся сосны и жёсткую железную воду я, к счастью, пока ещё отличаю от прочих сосен и вод. Обморочные обещания передышки: дворы. В Екатеринбурге долго шёл дождь. Я не видел Екатеринбурга, я спал. Утром ехал на трамвае к окраине, чтобы у ТЦ Дирижабль сесть на автобус в Челябинск; на предпоследней остановке незнакомка, обернувшись, выпрыгнула из передних дверей и улыбнулась мне через стекло — последний перегон я провёл, спрятав лицо в ладони. Спасибо «КК&ДИ» (по всей видимости, лучшему книжному магазину России, приземлившемуся в Верхней Пышме: «Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела...») и Йану Илошваю за приглашение и разговор о «Тёмной материи» Осе Берг, а Надежде Воиновой, Дане Небольсину и Лизе Хереш за то, что поучаствовали в презентации дистанционно. Вы можете помочь SOYAPRESS и параллельным издательским проектам, приобретая наши книги, участвуя в краудфандингах (Екатерина Бакунина, Клод Руайе-Журну) и рассказывая о них друзьям. Приходите во Фламмеманн, мы открылись после небольшого перерыва в работе театрального фойе и скоро привезем новую порцию букинистики. Сегодня я ещё Челябинске, далее везде.

Нина Ставрогина. Власть исключений с предисловием Аллы Горбуновой М.: SOYAPRESS — 2024. — 104 с. получим из типографии уже не этой неделе Второй сборник московского поэта и переводчика Нины Ставрогиной (р. 1988), в который вошли стихи с 2016 по начало 2023 года. Книга углубляет и расширяет набор нетривиальных, «тёмных» способов выражения, намеченный в дебютном сборнике «Линия обрыва» (М.: АРГО-РИСК, 2016). «Власть исключений» — своего рода расплав поэтической речи, затягивающий в мир бурлящих форм и пустот. Издание сопровождено предисловием Аллы Горбуновой. В стихах Нины нет фактически никакой эмпирики, их язык словно живёт совершенно отдельно от телесной, повседневной, социальной, интерсубъективной реальности, он не принадлежит ей и вообще почти не помнит о том, что она есть. В этом пространстве, где нет места для человеческой повседневности, где срединный мир людей оказывается почти полностью исключён, идёт работа с совсем другим уровнем реальности, космическим и квантовым. Это такая неотмирность — стихи, которые пишутся как бы с закрытыми внешними глазами, но с открытыми внутренними. Такой взгляд не может видеть тот смысл мира, который для многих кажется единственной реальностью, но видит космическое-квантовое, видит процессы внутри чёрной дыры и всякие заповедно-запретные области жизни духа... — из предисловия Аллы Горбуновой · *** В клетке наслышанней, чем на площади: или сретенье — или сродство Весь звук идёт сквозь скол, разделяясь на глас и лязг, золотую пропорцию врождённого и враждебного у мёртвой истины от кесарева спора Где ни динария, ни лепты — вдруг — алтарь, отталкивает и дар и жертву: в долине, вымытой из-под лилии, при не пробитой линиями ладони нельзя остаться Тёмная кровь, просвещаясь, заливает латынью львиный сад, соловьиный ров, где огонь выпытывает у дерева всю угольную правду, ве́домую и так · благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги оформить предзаказ на soyapress.com