Школа художественного перевода АЗАРТ

У нас большая и важная новость. По многочисленным просьбам переводящих мы решили открыть осенью новый курс – перевода английской поэзии. Руководитель – Григорий Кружков, почти по традиции бывший физик, а ныне один из самых читаемых и уважаемых поэтов-переводчиков, лауреат многочисленных литературных премий, чья последняя книга «Записки переводчика-рецидивиста» идет нарасхват не только у специалистов, но и просто у любознательных читателей. На занятиях вы познакомитесь с историей русского поэтического перевода, будете анализировать переводы мастеров и обсуждать переводы участников. Кроме того, вам расскажут много нового и интересного о мировой поэзии, прежде всего английской и русской, ведь без этого совершенствоваться в переводе стихов невозможно. Как записаться, смотрите на сайте https://perevodasart.ru/i-course.

Наталья Мавлевич о переводе Ле Теллье: Среди ожидаемых книг CORPUS'a "И хватит о любви" Эрве Ле Теллье. О любви, как известно, никогда не хватит думать, писать и говорить. Когда же двойной любовный роман сочиняет нынешний президент УЛИПО (кто не знает, погугли!), получается нечто далеко не банальное. Маленькие главы романа - это ходы в абхазском домино. Весь роман можно разыграть, как длинную партию. Я пробовала - получилось!" И если все пойдет по плану, осенью можно будет разыграть партию перевода с Натальей Самойловной. Нужно только записаться на ее курс к нам в школу

Какие книги мы ждем в июне Спешим вам рассказать о замечательных изданиях, которые выйдут в этом месяце. Владимир Набоков "Скитальцы" — сборник ранних пьес одного из лучших писателей XX века. Впервые публикуются пьеса "Весной" и полный текст "Речи Позднышева", тяготеющей к жанру драматического монолога. Эрве Ле Теллье "И хватит про любовь" (перевод Натальи Мавлевич) — новый роман от автора сенсационного бестселлера "Аномалия". Анна, пациентка психотерапевта Тома, влюбляется в писателя Ива и собирается расстаться с мужем. Сам Тома влюбляется в Луизу, она тоже готова ради него бросить мужа-ученого. Что же выберут героини? Сохранить семью или уйти к любимому? Даша Кипер "Странники в невообразимых краях. Очерки о деменции, уходе за больными и человеческом мозге" (перевод Василия Арканова) — книга клинического психолога и ведущей групп поддержки для родственников больных деменцией. Многолетние наблюдения за близкими больных и исследовательская подготовка и легли в основу этой пронзительной работы. Салман Рушди "Золотой дом" (перевод Любови Сумм) — долгожданное переиздание культового автора. Нерон Голден прибывает в США при таинственных обстоятельствах и поселяется со своими тремя сыновьями в особняке на Манхэттене. Ссоры между братьями, появление прекрасной и коварной дамы, предательства и убийства — в романе множество невероятных сюжетных поворотов. Ромен Гари "Воздушные змеи" (перевод Евгении Штофф) — последний роман самого читаемого французского классика ХХ столетия, написанный незадолго до его самоубийства в 1980 г. Это книга о войне, о Сопротивлении и, главное, о любви. Рагувир Партасарати "Простое начало. Как четыре закона физики формируют живой мир" (перевод Заура Мамедьярова) — один из ведущих современных биофизиков разбирает работу важных физических принципов и обнажает основу биотехнологий: от чтения ДНК и модификации культурных растений до прицельного избавления людей от опасных мутаций. Прочитать подробную информацию о новинках можно на нашем сайте.

Урожайный день на премии. Объявлены результаты международного конкурса художественного перевода с французского на русский язык INALCO RUSSE OPEN. В этом году конкурсанты переводили отрывок из романа Мишеля Рагона. Второе место - Наталья Николаева, участница семинара Натальи Мавлевич https://inalco-russe-open.webnode.ru/rezultaty-ragon-2024/?fbclid=IwZXh0bgNhZW0CMTAAAR3a9xYombg4waT3c_FW9McIZ0Vln9dsRa-gEIk3C6y_egyS7BG6vqOBG8Q_aem_AT75P372I-ctfksb04RBxygUtlpX734VJxrjXfJB3hKyGTSwqQCgu8W15KT2RlVzHl38PjWZ0d_3MBRCYralW8mU

И, конечно, среди финалистов есть и наша школьница - Ольга Баляева https://litinstitut.ru/content/obyavleny-imena-finalistov-xv-rossiysko-italyanskoy-literaturnoy-premii-raduga?fbclid=IwZXh0bgNhZW0CMTEAAR3cWgHYv_aE3vu9wS6TARwqQXzZ6uQF01UoAHZ9juoC_D_XbCDWmhSsTdQ_aem_Aaut1gW5ZlCzNXJFsgSJUKDNk8SXYVXg0g7QCH0svBDVy6Rk1E_gydOHyYfga6SGseUz9xEfwKTzyzilhSRfQLxo

Само собой, среди переводчиков есть и наши преподаватели https://litinstitut.ru/content/kafedra-perevoda

В хорошо написанных книгах редко встретишь по-настоящему длинную фразу, потому что всякий опытный сочинитель знает, с каким риском связано использование этого литературного приема – а именно, однажды превзойдя умеренную величину, составляющую примерно две-три стандартные строки, фраза начинает жить и развиваться словно бы сама по себе, и поначалу ее автор только радуется, глядя на то, как подрастает его складное дитятко, как расцветает оно на глазах, проявляя свои скрытые дотоле таланты и обнаруживая в себе все новые и новые синтаксические возможности, как изящно выстраиваются в нем вложенные один в другой деепричастные обороты, но затем медленно, постепенно, исподволь и мало-помалу начинает замечать, что цепочки однородных членов становятся чересчур длинны и в них втискивается все больше совершенно ненужных синонимов, да и сама фраза как-то подозрительно не хочет завершаться, хотя все необходимое, без сомнения, давно сказано и даже запас знаков препинания скоро окажется исчерпанным: двоеточие, запятая, тире – и снова запятая, и опять тире – и вот тире уже приходится подпирать запятой, иначе оно не держится, – и тогда к автору, холодеющему от дурного предчувствия, наконец приходит осознание того, что фраза его обманула, что он уже над нею не властен и даже не в силах перестать повторять одни и те же слова: даже, уже, наконец, – и что ни один вменяемый читатель не сможет вспомнить ее начала, даже если когда-нибудь ему суждено будет увидеть ее финал (а тут еще выныривают невесть откуда абсолютно бесполезные, перегруженные бессмысленными причастиями дополнительные примечания в скобках), и автор клянет себя за то, что много лет назад впервые взялся за клавиатуру, и за свою жадность, из-за которой два года тому назад, когда ему перепало немного лишних денег, не купил на них монитор побольше, потому что, если бы он у него сейчас был, начало фразы не уползло бы за верхнюю границу экрана, а ведь вполне может быть, что именно там, в начале этой упрямой фразы, прячется секрет ее невероятной живучести; и тогда он пускается на хитрость и пробует остановить злодейку тихой сапой, с помощью многоточия… но, замерев на миг, она вдруг оживает опять и снова принимается ползти вперед, как непобедимый Маресьев… как герой хрестоматийного рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни»… спасаясь от преследующего ее автора, этого больного волка, цепляясь за поверхность экрана растопыренными буквами – только бы выжить, выжжжжить любой ценой, – и вот она уже будто бы обретает вторую молодость и вновь растет и ветвится, как нос завравшегося до безобразия Пиноккио, – однако автор, понимая, что дело серьезно, что на кону вся его профессиональная репутация и перед ним стоит вопрос жизни или смерти, что выживет в этот раз только один из них, все-таки отыскивает в себе последние силы, собирает в кулак всю оставшуюся волю и наконец вгоняет прямо в позвоночник этой коварной безжалостной анаконды решительную и бесповоротную точку.

Стал комментировать ваши рассуждения, с которыми во многом согласен, и получилось так длинно, что сам испугался ) но все же вот: 1. против способа №4 отчасти действительно то же возражение, что и против способа №1: «что коренной шанхаец в тридцатом поколении, что дунбэйский увалень, что молодой паренек из Гонконга, разницы нет». Как сделать разные диалекты разными? 2. Омертвить и оканцелярить нормативный язык – хорошая идея, если его в книге относительно мало. А если наоборот – его много, а диалектов мало? Тогда вы омертвите бОльшую часть книжки, а это, согласитесь, не лучшая идея. 3. Архаизировать что бы то ни было, в частности диалект – тоже правильная дорожка, но по сути такая же скользкая, как использование наших диалектов. Это относится вообще ко всем способам «оживить и раскрасить» язык перевода – вы неизбежно делаете это по-русски, и всегда есть риск, что читатель в какой-то момент вздрогнет и скажет: да что ж это у вас, матушка, китайцы разговаривают как наш Иван Спиридоныч? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! 4. Смиренно предложу пятый способ, а именно: микс из всего перечисленного вами в точно подобранных дозах плюс еще один хулиганский приемчик: немножко ломать язык так, как вам почему-то нравится и хочется, с расчетом на то, что легковерный читатель примет это за особенность диалекта. Главное тут, конечно, не перегнуть палку – впрочем, как и со всеми остальными методами. 5. Подведу итог. Переводя китайскую книгу на русский, вы создаете фантастическую страну – русскоговорящий Китай. Ее нет и быть не может, а потому все диалектные различия, как бы вы их ни изобразили, – это заведомо «обман» читателя. Вся фишка тут в том, чтобы ловко обмануть – заставить его поверить в реальность вашей выдумки, а уж как вы этого добьетесь, ваше дело, тут все средства хороши. 6. Добавлю еще, что пропорции, в которых для передачи диалекта смешиваются разные отклонения от нормы, нащупываются в основном интуитивно – тут надо больше доверять себе, чем советам разных там Комиссаровых и иже. Да и вообще разумные соображения тут мало значат, как и в случае с архаизацией. Я когда-то переводил книжку, где герой живет в XVI веке («Дом доктора Ди» Акройда); потом Боря Кузьминский спросил меня: слушай, откуда все это взялось? – и я честно ответил ему: не знаю. Не помню, писал ли я про диалекты в своей книжке – если да, то неизбежно многое тут повторил, но уж простите великодушно.

И для дикуссии