Онто-ленинизм

Вопрос о прыжке является центральным как для материалистической диалеткики (к нему сводится вся диллема "теплых" и "холодных" течений у Блоха, да и вся теория события Бадью), так и вообще для европейской мысли последних двухсот лет в целом, начиная с Канта и его голубя. Суть дела всегда сводится к тому, чтобы оторваться от почвы данного и возможного, но при этом не "отлететь" в пустые и бесплодные миры спекулятивного и безосновательного. Однако по настоящему материалистическая философия должна была бы обратить внимание на анализ самого прыжка: как он вообще устроен, какие элементы в себя включает. Именно к этому вопросу подходит Хайдеггер в "Положении об основании", и именно в этом направлении движется Делез, различая "садистский" и "мазохистский" типы прыжка. Коинсидентальная философия завершает этот процесс: вся она основана на том базсином факте, что прыжок может осуществляться либо как отцепление, либо как отскакивание (что в свою очередь фундировано в перовоначальном различиии двух типов минимального соприкосновения: минимального проникновения и максимального прилегания). Это различение кажется незначительным и даже почти смешным по сравнению с такими глобальными проблемами, как бессмертие души, постижение абсолютных истин или построения справеливого общества будущего. Однако все "великие вопросы" с их шумом и грохотом вертятся вокруг этого минимального различения и зависят от него. Кто был ничем, тот станет всем.

"Трагический герой обретает характер, когда осознает свою жизнь как нечто, за что он сам несет ответственность. Боги не виноваты. Комический герой наоборот, понимает, что его действия не важны и не будут иметь никаких последствий, так как он, всего лишь, подражает характеру… Выходит, что бы ты не выбрал, тебе все равно не выйти за предначертанные границы. Да и выбора, по большому счету, нет. Как быть?” Очень верная постановка вопроса в связи с “Пульчинеллой” Агамбена. На самом деле, единственным решением проблемы здесь является обращение внимания на то, что судьбы у нас всегда две, и характера тоже два. Помимо того, который доминирует, есть также и второй, оттесняемый и подавляемый этим доминирующим, но также претендующий на нас. Война - отец всех вещей. Каждый из нас одновременно является доктором Джекиллом и мистером Хайдом (а двойственность трагического и комического - лишь фальсифицирующая проекция этого настоящего дуализма). И именно в этом факте содержится также и залог нашей свободы. “Мы” вообще и появляемся только в тот момент, когда, отказываясь отождествлять себя с любой из сторон, претендующей на нас, высвобождаем, раздвигаем это пространство между ними, отклеивая себя и от того и от другого. И свобода эта может быть удержана только в действии создания наилучшего из этих двух возможных миров - путем выбора и сведения вместе оптимальных фрагментов. Мы как свободный агент существуем только в акте этого выбора и только в этой победе.

“Становление, отличное от известного нам: становление активностью реактивных сил”: эта делезовская формулировка основной задачи философии Ницше, пожалуй, лучше всего выражает суть главного опыта, связанного с Лениным и с его действиями в 1917 году. Именно опыт здесь важнее всего - опыт, перевешивающий все рассуждения и аргументы. Уникальность этого опыта именно в том, что он отличается от “известного нам”, от того обыденного и повседневного опыта, с которым мы сталкиваемся на каждом шагу: опыта реактивизации активного, возвращения “человека, от которого ты устал, маленького человека”. Кажется, вся наша жизнь свидетельствует о том, что все происходит именно так: все лучшее, благородное, чистое, лишь начав воплощаться, превращается в пародию на самого себя, становится собственной противоположностью. Все обязательно пойдет не так, причем в самую худшую из возможных сторон, сойдет с колеи, увязнет. Значимость Ленина прежде всего в том, что он представляет собой контр-аргумент: бывает и по другому. В октябре 1917 было по другому. Таково наше доказательство. Само “не-так” может превращаться в “так”, реактивное, развиваясь до своего предела, активизируется. И пусть речь идет лишь о кратком периоде, и за ним последовало много других “не так”, советская мешанина подернулась тиной, и “из-за спины РСФСР” много чего вылезло. Важен сам факт исторически осуществившегося удачного усилия, сама реальность этого ленинского “нажмем еще, сбросим совсем”. Колесо крутится в разные стороны, один поворот сменяется другим: однако весь этот колесный механизм в целом можно подкрутить и подтянуть. Оно не перестанет вращаться - но будет вращаться уже в другом, более проясненном, мире. И главный ленинский жест - именно этот жест подкручивания и подтягивания: жест, позволяющий держаться за Престол Славы и защищающий от огненного дыхания ангелов и прокладывающий путь к древу жизни по ту сторону вращающегося меча.

Прояснение ленинизма - это соединение ленинских “факторов навязывания”: основных тем, которые повторяются в жизни, мысли и деятельности Ленина, совсем не обязательно представляя из себя осознанное и систематизированное единство для него самого. Онто-ленинизм - именно такая система, которая позволяет удерживать вместе это разделенное. “Ленинизм” в этом названии обозначает, собственно, эту совокупность “факторов навязывания”. В каком-то смысле, это указание на задачу, вопрос, которым является Ленин. “Онто” же означает, что ответ на эту задачу соединения воедино ленинских “факторов навязывания” может быть дан только путем фундаментального сдвига, затрагивающего распределение существующего и несуществующего. В результате подобного сдвига каждый из ленинских “факторов навязывания” модифицируется, отделяясь от тех конкретных обстоятельств, с которыми он связан, но не становясь абстрактным, а, наоборот, приобретая универсальную значимость. Три главных ленинских “фактора навязывания” это: 1) Вопрос о революции, точнее, о “второй революции”, предотвращающей коллапс первой. В модифицированном виде этот вопрос становится глобальным вопросом о “прояснении прояснения”, как универсальной модели устройства реальности и этического принципа, определяющего направление действия в любой ситуации. 2) Вопрос о “пролетариате”, то есть о той силе, которая может эту вторую революцию осуществить. В модифицированном виде этот вопрос превращается в вопрос о носителе изменения, о том элементе внутри ситуации, который может ее изменить и осуществить прояснение того базисного движения прояснения, из которого ситуация возникла. Для своего решения этот вопрос требует также онтологии, в рамках которой возможна ретроактивная темпоральность, поскольку модусом присутствия такого элемента всегда является модель “в прошлое из будущего”. Он всегда появляется как тот, кого раньше не было, но также и всегда как тот, который “оказывается всегда уже был”. 3) Вопрос о превращении империалистической войны в гражданскую, как о стратегии нахождения “слабого звена”, в котором ситуация может быть разомкнута. Этот вопрос в модифицированном виде становится вопросом о протоколах, благодаря которым в каждой ситуации может быть выявлен основной конфликт, а в каждой из сторон этого конфликта намечены те линии, по которым она может быть расколота. Собственно, изменяющий прошлое элемент модификации и “находится” именно в подобном раскалывании сторон. И он именно “находится”, не существуя никак иначе. Для решения этого вопроса необходимо знание о протоколах выявления коинсидентальных рядов (поскольку именно благодаря этому выявлению и становится дан основной конфликт ситуации) и об общих принципах исчисления возможностей раскалывания (для которого нужна математика, основывающаяся на базисных типах удерживания-вместе-разделенного, то есть на кодификации фундаментальных жестов удерживания). Общая основа онто-ленинизма может быть, таким образом, изложена “на одной ноге”: исправление всегда может быть исправлено, для его исправления всегда находится “точка опоры”, и находится она как результат раскалывания сторон основного противостояния. Однако эта короткая формула для своей реализации требует разворачивания целого поля знания нового типа.

Ленин продолжает оставаться главным, что произошло с Россией и миром в 20 веке. А что произойдет в 21 - во многом зависит от того, насколько удастся это главное прояснить.