Мари Дешен

и он уже победил

Николай Рыленков (1909—1969) Наводчик Не позабыть мне ночи той короткой... Был май. В лесу черёмуха цвела. Мы наступали, и прямой наводкой Артиллеристы били вдоль села. И, пробираясь меж коряг и кочек, Когда рассвет вставал, от пепла сед, Я слышал, приговаривал наводчик: — Вот, в самый раз... Прости меня, сосед! И вновь взлетало облако рябое, И вновь шаталась от разрыва мгла... А мы узнали только после боя, Что парень был из этого села. 1942 *** В суровый час раздумья нас не троньте И ни о чём не спрашивайте нас. Молчанью научила нас на фронте Смерть, что в глаза глядела нам не раз. Она иное измеренье чувствам Нам подсказала на пути крутом. Вот почему нам кажутся кощунством Расспросы близких о пережитом. Нам было всё отпущено сверх меры: Любовь, и гнев, и мужество в бою. Теряли мы друзей, родных, но веры Не потеряли в Родину свою. Не вспоминайте ж дней тоски, не раньте Случайным словом, вздохом невпопад. Вы помните, как молчалив стал Данте, Лишь в сновиденье посетивший ад. 1943 *** Как могут эти дни забыться, Когда на просеке лесной Мы пили воду из копытца, Смывая с губ засохший зной. Качалось небо в пятнах алых. И плакал ветер-голосей. Мы оставляли на привалах Зарытых наскоро друзей. Кто знал такой разлуки горше? В ней вся глухая скорбь земли. ...От Минска, Витебска и Орши Из окруженья шли и шли. Не знали, близко иль далече, Но знали — надобно идти, Взвалив на согнутые плечи Всё, что пережито в пути. Пусть замутились рек истоки, В крови пожухшая трава, Но солнце всходит на востоке, И, значит, Родина жива. 1943 Надпись на книге От слов, заученных и пресных, От чувств, что плоти лишены, Мой современник, мой ровесник, Мы отвратились в дни войны. Под визг свинца, под скрежет стали, Вдали от отчего крыльца Нас обожгла она, и стали Огнеупорными сердца. В них переплавились, как в тигле, Все наши чувства и мечты, Мы, возмужав, навек постигли Закон суровой простоты. И недоступные гордыне, И неподкупные во всём, Ни клятв, ни громких слов отныне Мы всуе не произнесём. Зато из нас уверен каждый, Что светит нам одна звезда, И на губах, спалённых жаждой, Нет — значит нет и да — есть да! Мы узнаём друг друга в песнях, Что кровью сердца скреплены... От слов, заученных и пресных, Мы отвратились в дни войны. 1945 *** Нет, волшебные русские сказки не лгали Про Кощееву смерть, про ковёр-самолёт; Нет, не праздные люди те сказки слагали, А провидцы, в чьих вымыслах правда живёт, — Те, кто верил: не вечно, над кладом коснея, Злой старик будет счастье держать под замком. Срок желанный придёт, и осилит Кощея Русский сметливый парень, что слыл простаком. Он, в беде и в удаче не знавший остуды, Не боявшийся с детства забот и хлопот, В руки добрые гусли возьмёт самогуды, Сапоги-скороходы, ковёр-самолёт. Как бы прадеды наши суровые жили, Чем сердца согревали б под небом скупым, Если б сказок волшебных они не сложили, Все мечты завещая потомкам своим? Разве сказки не справдились те в самом деле, Что светили когда-то, как звёзды в ночи? Мы Кощея судьбы у себя одолели, Мы от тайн вековых отыскали ключи. Перед нами земля в зеленеющих всходах, Мир, где каждая тропка зовёт нас вперёд. Мы проходим свой путь в сапогах-скороходах, Есть и гусли у нас и ковёр-самолёт. Нам уж снится миров отдалённых соседство, Тех, что смотрят на землю мильонами глаз... Мы от предков своих получили в наследство Жар мечты. Остальное зависит от нас. 1959

Пока работала догорели плачущие свечи. Полезла за новыми в книжный шкаф. Глаза упали на неприметный, потёртый болотного цвета томик. Некогда позолоченные буквы на корешке неприметно шептали "Владимир Солоухин". Взяла в руки. Не читала прежде. Сиротливый томик, стоявший промеж Вознесенского и Кольриджа, высокомерно не замечала. Села на пол у распахнутого шкафа, прижавшись к чуть тёплой батарее. Открыла пожелтевшие страницы. Забыла про свечи, про Эльбрусы дел, про всё. Тихий огонь разожгли простые пронзительные слова.

Пока работала догорели плачущие свечи. Полезла за новыми в книжный шкаф. Глаза упали на неприметный, потёртый болотного цвета томик. Некогда позолоченные буквы на корешке неприметно шептали "Владимир Солоухин". Взяла в руки. Не читала прежде. Сиротливый томик, стоявший промеж Вознесенского и Кольриджа, высокомерно не замечала. Села на пол у распахнутого шкафа, прижавшись к чуть тёплой батарее. Открыла пожелтевшие страницы. Забыла про свечи, про Эльбрусы дел, про всё. Тихий огонь разожгли простые пронзительные слова.

"ВОЛКИ" Мы — волки, И нас По сравненью с собаками Мало. Под грохот двустволки Год от году нас Убывало. Мы, как на расстреле, На землю ложились без стона. Но мы уцелели, Хотя и живем вне закона. Мы — волки, нас мало, Нас можно сказать — единицы. Мы те же собаки, Но мы не хотели смириться. Вам блюдо похлебки, Нам проголодь в поле морозном, Звериные тропки, Сугробы в молчании звездном. Вас в избы пускают В январские лютые стужи, А нас окружают Флажки роковые все туже. Вы смотрите в щелки, Мы рыщем в лесу на свободе. Вы, в сущности, — волки, Но вы изменили породе. Вы серыми были, Вы смелыми были вначале. Но вас прикормили, И вы в сторожей измельчали. И льстить и служить Вы за хлебную корочку рады, Но цепь и ошейник Достойная ваша награда. Дрожите в подклети, Когда на охоту мы выйдем. Всех больше на свете Мы, волки, собак ненавидим. (С) Владимир Солоухин

sosтояние

– Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда. Ежик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал. – Ну что ты молчишь? – Я верю, – сказал Ежик. С. Козлов «Ежик в тумане». Вера… «Я верю». В сокрушительной буре жизненных невзгод; маяк на отвесной одинокой скале посреди океана — «Я верю». Дождь солёных слёз по щекам, повисшие безвольными плетьми руки, ноги подкашиваются; незримый ангел за плечами, обнимающий двумя крылами — «Я верю». Истерзанный комок души посреди мрака; одинокая свеча в руках — «Я верю».Трясина неизвестности, уходящая из под ног твердь; еле заметная тропа чрез топь — «Я верю». В толпе бесчисленных сменяющих друг друга безликих лиц двое, соединенные красной нитью — «Я верю». Отвесная скала, недостижимая, кажется, вершина, разверзнувшая пасть пропасть; страховка и сила в руках — «Я верю!» Нет ничего сильнее веры. Нет ничего глубже её. Она есть суть бытия, ибо лежит в основе всего. Невозможно жить, если мы хоть во что-то не верим. Без веры хотя бы в себя жизнь — лишь безликое, бесцветное существование на самом дне мироздания, без малейшего шанса выбраться на свет. Только с верой в себя удастся распахнуть крылья, подняться, стать истинным собой. А если добавить к вере в себя веру в нас кого-то, тогда во истину человек становится всесильным, а его возможности — безграничными. Ибо чья-то вера в нас, это постоянный мощный попутный ветер в парусах, который не прекращается, даже если вокруг воцаряется мёртвый штиль. Не доверяя хотя бы некоторым из людей, никогда не стать Человеком. Ибо добро без веры немыслимо, человек без веры лишь опустошённая оболочка, с обледеневшим, бессмысленно бьющимся сердцем, не способным по-настоящему чувствовать, сочувствовать и сострадать. Чтобы любить истинно, нужно верить. Любовь зиждется на вере. Когда вера начинает таять, исчезает и любовь, превращаясь в невыносимую пытку раскаленными лопающимися с пронзительным стоном струнами, некогда соединявшими два сердца. Дружба без веры немыслима, и тихо уходит в небытие, следом за таящей верой. Ничто не удастся, если нет веры в то, что делаешь. Во что не веришь, всё рассыпется и перестанет. Во что веришь — то будет процветать, несмотря ни на что. Мы создаём этот мир своей верой, сами того не подозревая подчас. Всё в вере и по вере. Верьте. Пусть не каждый будет достоен вашей веры. Верьте, не взирая на неудачи. Верьте вопреки. Верьте в лучшее, как бы иррационально это ни было. Верьте наперекор всему. Верьте в чудеса. Верьте во всё, чем хотите, чтобы была наполнена ваша жизнь. Верьте каждой клеткой своего существа, безусловно. Никогда не отрекайтесь от того, во что верите, в то, что для вас свято. Не отрекайтесь от веры в любовь. Не отрекайтесь от веры в людей. Не отрекайтесь от веры в себя. Не отрекайтесь от веры. Верьте. Лучше верить, чем не верить, потому что с верой всё становится возможным. — Альберт Эйнштейн 19.02.2022

Они сидели на берегу озера, чья зеркальная гладь уходила за острую, как лезвие грань горизонта. Солнце стояло высоко. Тени робко теснились у подножий своих хозяев, покорно уступая единоличному властительству небесного светила. Небо в тот день не ведало облаков, лазурью обнимая разморенный жарой край. Лёгкий ветерок то и дело пробегал растрепаным мальчишкой по полоске каменистого пляжа. Человек перебирал в руках невзрачную гальку, сосредоточенно погруженный в свои невесёлые мысли. Ангел, блаженно улыбаясь, смотрел в небо, подперев рукой голову. Они молчали. Через несколько взмахов орлиных крыльев человек тяжело вздохнул, с досадой бросил камешки и тяжело лёг, закрыв глаза и скрестив на груди руки. Напряжение пропахало на лбу две глубокие борозды. Ангел посмотрел на человека голубыми глазами и чуть заметно улыбнулся. Крылья слегка дрогнули и снова замерли, отбрасывая на лежащего прохладную умиротворяющую тень. Человек, казалось, этого не ощущал. Ангел с сожалением вздохнул и снова обратил свой взор к миру. Он провожал глазами временами пролетавших птиц, благословляя их. Птицы отвечали, прославляя его своими звонкими голосами. Лёгкий прибой шептал благодарному слушателю удивительные сказания из своего прошлого, неведомые людям, утратившим способность слушать. Ангел внимал его мягкому говору с внимательностью зачарованного ребенка, стараясь не перебивать и не задавать лишних вопросов. Он взял в руки серый камушек, и тот показал ему какой могучей скалой он когда-то был. И жалобно он сетовал ему, что стесало его время и небрежная человеческая рука уже успела расколоть его останки на мелкие части. Ангел нежно сжал его в ладони, пообещав, что на том покончены его злоключения, и бережно положил согретый любовью осколок утёса на место. Воздух робким котёнком прижимался к нему, и он поил его с рук счастьем. Человек заворочался и снова тяжело вздохнул. Открыл тёмные, затуманенные глаза. В опущенных углах его губ затаились тени. Он посмотрел в небо. Нехотя приподнялся на локтях. Глаза его блуждали по окружающему мирозданию, не за что не цепляясь. Человек угрюмо сел, посмотрел безрадостно на него и снова отвёл в сторону глаза. Лучистый взгляд крылатого создания ему причинял физический дискомфорт. Он стал напряжённо и бесцельно всматриваться туда, где небо соприкасалось в вечном поцелуе с озером. Ещё немного помолчав, он, наконец, мучительно прерывал молчание: — Я давно хотел тебя спросить… Почему небо и вода оттенков голубого, а земля — грязного, коричнево-чёрного? Ангел слегка вмахнул крылами и ласково положил руку человеку на плечо: — Потому что по небу и воде ходит Господь. А по земле — люди. 29.07.2022

Побеждать — не трудно. Невыносимо трудно — собрать последние силы и ринуться в бой после лютого поражения. Быть сердечным, когда комфортно и небо души безоблачно — не трудно. Невыносимо трудно — быть сердечным, когда от боли в сердце, от которой не существует никаких лекарств, сводит скулы, а душа сродни райским кущам после взрыва АН602 («Кузькина мать»). Быть рядом, когда всё получается и удаётся — не трудно. Невыносимо трудно — оставаться рядом, когда всё катится в тартарары, разбиваясь в дребезги об острые скалы ущелья. Держаться за руки, когда удача расцеловывает во все щёки — не трудно. Невыностимо трудно — не расцеплять объятия, когда удача, во взбалмашной переменчивости своей, яростно отвешивает одну пощечину за другой, не церемонясь и не жалея. Подставить плечо другу, когда ему плохо — не трудно. Нестерпимо трудно — подставить плечо другу, когда ему плохо, а тебе — невыносимо. Делить два крыла на двоих в безмятежной синеве — не трудно. Невыносимо трудно — не бросить второго без крыльев в «идеальный шторм». Согревать души и отдавать тепло, когда в груди горит огонь — не трудно. Невыносимо трудно — согревать теплом души и отдавать, когда «в груди уже давно всё пусто, всё сгорело». Сохранять великодушие в годину благостного расположения фортуны — не трудно. Невыносимо трудно — сохранять великодушие, когда ураганы озлобленными порывами выдувают из груди саму душу. Светить, когда вокруг свет — не трудно. Невыносимо трудно — разжигать огонь в душе, когда вокруг кромешный удушливый мрак. Знать, как дóлжно, говорить мудрые и правильные слова — не трудно. Невыносимо трудно — привести в соответствие с ними собственные поступки и всю свою жизнь. Человеком нас делает всё то, что идёт после слов «невыносимо трудно». Ибо истинность всего проявляется только в испытаниях. Бури срывают маски, как и боль обнажает нутро, срывая яркие одежды благости. Неудачи крушат фанерные фасады. Невзгоды проявляют стержень: крепок ли он, или же ломается каждый раз при первых же ударах судьбы? Всё, что легко — фальшиво. Всё, что через боль — истинно. Быть человеком — не трудно. Невыносимо трудно — быть Человеком. Не быть — не трудно. Невыносимо трудно — быть. 22.09.2022