Пульс Ленина-19

Шагал по Цюриху не только Марк или что общего у Беларуси со Швейцарией и ТОП беларусских имен и мест на ее карте • Марк Шагал и Цюрих • Анна Тумаркина и Берн • Тадеуш Костюшко и Золотурн • Магдалена Радзивилл и Фрибур • Роберт Генин и Базель • Адам Мицкевич и Лозанна • Мост Шанценбрюке и Берн • Владислав Малаховский и Женева • Роберт Зайчик и Цюрих • Слуцкие пояса и Рапперсвиль #MALDZIS для Зеркала Читать во всех подробностях: https://news.zerkalo.io/cellar/72958.html?c

Не Хьюго Босс Зато при Лукашенко дипломатическая служба Беларуси обрела официальные геральдические символы, день дипломата и парадную форменную одежду. Правда, это приобретение может не пережить следующее или последующее обновление власти, потому что и в символах, и в дне, и в форменной одежде нашла отражение еще более старая эпоха. Новая и даже лишь чуть более продвинутая версия Беларуси совсем необязательно захочет иметь с ней что-то общее. Как бы там ни было, право ношения парадной униформы получили не все дипломаты, а только те из них, кому присвоены дипранги чрезвычайного и полномочного посла и посланника. Право, но не обязанность. Из беларусских послов, вручавших в этом году верительные грамоты главам зарубежных стран, в униформе был лишь кадровый дипломат, глава беларусского представительства в Индонезии Роман Романовский. В связи с совместительством он выгулял свой мундир многократно: на вручении грамот президентам Индонезии, Филиппин, Сингапура и, наконец, королю Малайзии. Прямо рекламный тур мундира по Азии, но в действительности шить униформу беларусским дипломатам предлагается за свой счет. Зато по желанию. Посол Беларуси в Китае Александр Червяков, в прошлом министр экономики, сэкономил на мундире: вручал верительные грамоты Си Цзиньпину в обычном деловом костюме. Точно также поступили посол в Индии Михаил Касько, вчерашний председатель Беллесбумпрома, и посол в Зимбабве Михаил Маршалов, бывший зампред Госконтроля. Послы в Сербии и ЮАР Сергей Малиновский и Игорь Белый, которые из кадровых дипломатов, вручая в этом году верительные грамоты в странах своей ответственности, тоже обошлись без униформы. Хотя Белый, как и Романовский представляющий Беларусь сразу в нескольких странах, мог устроить африканский промотур беларусскому дипломатическому мундиру. Если бы имел такой. Униформа беларусского посла напоминает советскую версию экономкласса. Форменная одежда советских дипломатов состояла не только из кителя, но и фуражки, а еще имела летний вариант для жарких стран. В нашем случае одна версия на все жаркие и морозные случаи международной жизни. Униформа у сотрудников МИД СССР появилась в 1943-м и сперва полагалась всем дипломатам, а уже при Хрущеве – только чрезвычайным и полномочным послам и посланникам в качестве парадной. Есть забавная история, которая вполне возможно подсвечивает неожиданные мотивы введения форменного костюма для советских дипломатов. Дело было в 1942-м, когда НКИД СССР возглавлял Вячеслав Молотов. При наркомате работала специальная пошивочная мастерская, где высший состав мог по специальным талонам обновить свой гардероб. Дипломат и переводчик Валентин Бережков в то время работал помощником Молотова и имел право на них. И вот, получив пару талонов, Бережков заказал два костюма — темно-коричневый и светло-серый. В один из весенних дней, когда костюмы уже были готовы, он отправился на работу в сером. Собрав бумаги для доклада Молотову, вошел к нему в кабинет и увидел, что нарком одет точно в такой же серый костюм. По воспоминаниям Бережкова (“Как я стал переводчиком Сталина”), Молотов взглянул на него неодобрительно и припечатал вопросом: “Как же вас угораздило сшить такой же костюм, как у меня? Ведь это что же получается – будем принимать иностранцев вроде как в униформе…”. Поразмыслив немного, Молотов успокоился и назвал болваном портного в мастерской, который должен был подумать, прежде чем предлагать наркому расхожую ткань. Возможно, как писал Бережков, в этот момент и возникла идея создать особую форму для дипломатов.

Портрет изгоя Репутация, которую приобрела Беларусь за 30-летие президенства Лукашенко, относится к категории тех вещей, о которых лучше не вспоминать. И тут опять же сравнение с тем, что было до появления первого президента, и сейчас, не выдерживает конкуренции. На заре независимости у Беларуси сложилось несколько международных имиджей, не в последнюю очередь благодаря более разумной внешней политике и отсутвию жести во внутренней. Беларусь ассоциировалась с Чернобылем как страна, наиболее потерпевшая от катастрофы. Не сказать, что это желанный образ, но в нем был практический смысл. Этот имидж конвертировался в помощь международного сообщества в ликвидацию последствий аварии. Причем сам факт, что Беларусь наиболее потерпела от Чернобыля, возможно, не стал бы достоянием международной общественности, а соответственно и помощи в ликвидации последствий, если бы беларусские дипломаты не педалировали тему. Cледующая положительная ассоциация с Беларусью – имидж донора региональной безопасности, – связана с беларусской инициативой о создании безъядерной зоны в Центральной и Восточной Европе. Имидж создала не столько сама инициатива, выдвинутая в 1990-м на Генассамблее ООН, сколько конкретные усилия в виде добровольного отказа от ядерного оружия и сокращения обычных вооружений. Еще одна позитивная ассоциация с Беларусью – это восприятие нашей страны сперва как восточноевропейского Брюсселя в смысле регионального центра интеграции и миротворчества на постсоветском пространстве, а позднее как Женевы (после аннексии Крыма Россией в 2014-м). Дело в том, что наряду с более-менее мирным разводом советских республик, входивших в СССР, который оформился в Беларуси в Вискулях, Минск стал столицей постсоветской интеграции. Тут разместилась, в частности, штаб-квартира СНГ. Название “минский” получили различные документы, соглашения, форматы и конференции, связанные с интеграционными процессами на постсоветском пространстве и миротворческой повесткой. Минская группа ОБСЕ по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе – один из примеров. Выгодный имидж донора региональной безопасности, даже потеснивший было представление о Беларуси как последней диктатуре в Европе, как и все остальные позитивные ассоциации прошлого закончились или ушли в тень после 2020-го. Попытки беларусской дипломатии откачать минскую переговорную площадку и опровергнуть негативный имидж не ослабевают, но это ее работа. Беларусской дипломатии в принципе не повезло: все эти годы ей отведена незавидная миссия – вытягивать Беларусь из изоляции наверх к более-менее приличным отношениям с Западом до нового срыва на дно санкционной пропасти из-за поведения властей. И так по кругу уже 30 лет. Не иначе, как Сизиф из древнегреческого мифа сбагрил свой камень МИДу Беларуси.

Географическая карта бита Одним из самых болезненных эффектов этого противостояния является транспортная блокада: в Беларусь практически не летают самолеты и не ходят поезда. Высохли трубы, что транспортировали транзитные нефть и газ из России в Европу. Транзитный грузопоток превратился в ручей, если не считать китайские транзитные грузы, судьба которых тоже туманна – миграционный кризис ее явно испытывает. Для государства, которое претендует на географический центр Европы и считает свое географическое положение важным ресурсом, это явный финиш. Нужно обладать талантом, чтобы с такой картой на руках организовать транспортную блокаду. Тесные отношения с Россией, которые власти в эту суровую санкционную пору преподносят и продают народу как великое благо, для страны в настоящем и будущем означают критическую зависимость. Коллеги Беларуси по СНГ смогли организовать взаимовыгодное сотрудничество с РФ с гораздо меньшими издержками и рисками для своего суверенитета. Между тем союз с Россией уже стоил Беларуси отношений с Украиной и потери ее гигантского рынка, привел к соучастию в войне, все последствия которого пока невозможно подсчитать. В то же время все те же коллеги по СНГ продемонстрировали куда-более эффективную дипломатию, поскольку смогли избежать всего этого. Отношения с Китаем можно было бы отнести к заслугам Лукашенко, если бы они являлись его изобретением, но это не так. Азия попала в приоритеты внешней политики Беларуси с первых дней обретения независимости, а связи тянутся со времен БССР. Китай и Индия находились в числе первых 14 государств, где Минск за заре 90-х принял решение открыть свои дипмиссии. Основу беларусско-китайских отношений заложил официальный визит в Китай делегации во главе с председателем Совета Министров Вячеславом Кебичем в январе 1992-го. Лукашенко, правда, в нее входил, но на правах депутата. Причем Беларусь стала первым государством СНГ, направившим правительственную делегацию в Китай до официального установления дипломатических отношений. Дружба с Си Цзиньпином – это да, большое личное достижение Александра Григорьевича, тут не отнять, но это личное уйдет вместе с личностями. Мне сложно представить Беларусь, которая не будет стремиться к взаимовыгодному сотрудничеству с Китаем. При этом какая-то иная менее проблемная версия власти, не обремененная изоляцией и санкциями, сможет реализовать потенциал отношений с Азией лучше, чем действующая с ее ограничениями.

Спонсор больших проблем Сам факт, что внешняя политика Беларуси еще жива и в чем-то отлична от российской можно считать в известном смысле достижением, но оно сомнительно. В качестве достижения можно зачесть недавнее вступление Беларуси в Шанхайскую организацию сотрудничества и вероятное будущее партнерство с БРИКС, но и с этим есть нюансы. На фоне растущей зависимости от России, изоляции и санкций со стороны Запада любое разнообразие в международных контактах – уже прорыв. Однако, кому страна обязана такой “благоприятной” международной средой обитания и необходимостью куда-то прорываться? Автор всех “прорывных” решений является генеральным спонсором всех проблем. Причем большинство его решений рука не поднимается взять и отнести к удачным. Все познается в сравнении и по большому беларусскому счету все сравнения не в его пользу. Сравнивая, например, международное положение Беларуси в 1994 году, когда Лукашенко пришел к власти, и сейчас, сложно избежать мысли про фиаско. Конфликт со всеми соседями, за исключением России, мины и противотанковые ежи и рвы со стороны Украины, а еще забор на границе с ЕС. В далеко не идеальном 1994-м ничего подобного не было ни с кем из соседей. В свое время западные эксперты, примеряя к Беларуси членство в Европейском союзе, полагали и вполне справедливо, что наша страна была готова к нему лучше многих из тех, кто это членство в итоге оформил или претендует на него до сих пор. Беларусь как будто не стремилась в ЕС, но начало отношений с Западом было бодрым и многообещающим, пока не появился Лукашенко и не оформил унылый конец. В марте 1995-го он совершил официальный визит в штаб-квартиру Европейского союза в Брюсселе, чтобы подписать соглашение о партнерстве и сотрудничестве. В ответ на разгон парламента и референдум, который расширил полномочия Лукашенко, ЕС откажется от ратификации и продления этого важного документа. И Беларусь останется ни с чем. Все эти годы наше сотрудничество с ЕС будет регулироваться договором, подписанным еще в 1989 году СССР и Европейским экономическим сообществом. Надо сказать, что все (или почти все) наши бывшие коллеги по Советскому Союзу обзавелись двусторонним соглашением о партнерстве с ЕС еще в 90-е, причем у РФ это партнерство называлось стратегическим. Поэтому есть все основания считать наш без сомнения уникальный путь взаимодействия с Евросоюзом дорогой назад в будущее, или просто потерянным временем. Для страны с открытой экономикой утрата любого рынка – непозволительная роскошь. И это как раз беларусский случай, но власти позволили себе потерять премиальный. Крутые ребята, конечно, но противостояние с Западом, которое инициировал и развивает все эти годы Лукашенко, точно не является благом для Беларуси.

Годы, которые Беларусь не пощадили В этом выпуске “Пульса Ленина-19” речь пойдет о дипломатических итогах 30-летнего президентства Александра Лукашенко и мундире беларусского посла. Взаимосвязь тут такая: если рассуждать о прошедших годах как об эпохе и ее наследии, то Беларусь очень многое потеряла и мало что приобрела. Из явных дипломатических приобретений, которые можно пощупать, униформа в гардеробе национальной дипслужбы.

Туск всемогущий Любопытно, что еще в конце мая премьер-министр Польши Дональд Туск, наоборот, допускал возможность открытия погранперехода Бобровники – Берестовица. Его закрытие произошло в феврале 2023-го после того, как Гродненский областной суд приговорил журналиста, представителя польского национального меньшинства Анджея Почобута к 8 годам колонии. По этой причине заявление Туска о возможном разблокировании Бобровников читалось как приглашение беларусской стороне проявить встречную добрую волю, ну или как свидетельство некоторого прогресса в судьбе Почобута.  Но что-то пошло не так: несколько инцидентов с нападением на польских пограничников, один из которых со смертельным исходом, обратили процесс вспять – к новым ограничениям на границе и неопределенности. Возможно заявление Туска не было воспринято в Минске как предложение к началу деэскалации. Примерно так, как это происходит с публичными реверансами Лукашенко в сторону Запада и Польши, которые он время от времени делает: их не воспринимают всерьез ни в Варшаве, ни в Брюсселе, особенно на фоне регулярного расхождения слов с делами.  В условиях такой конфронтации в принципе сложно сделать первый шаг так, чтобы не выглядеть сдавшимся, и не приходится особо рассчитывать на правильное считывание посылаемых сигналов. Хотя история знавала куда менее четкие сигналы, за которыми стояло реальное желание радикальной перезагрузки отношений.  Одним из примеров являются СССР и Германия времен Сталина и Гитлера, когда взаимодействие между странами внезапно наладились настолько, что дошло до раздела сфер влияния. А произошло это так: в речи Сталина на XVIII съезде КПСС германский МИД уловил желание улучшить советско-германские отношения во фразе о том, что СССР “не намерен таскать каштаны из огня для капиталистических держав”.  Позднее в Москве, когда уже готовились для подписания чистовые экземпляры пакта “Молотова-Риббентропа”, министр иностранных дел Иоахим Риббентроп, беседуя со Сталиным, вспомнил эту фразу, рассказав, что она была воспринята в Берлине как намек, что СССР считает возможным и желательным достигнуть лучших отношений с Германией. Сталин отреагировал лаконичной репликой, что таково было намерение (воспоминания Иоахима фон Риббентропа “Между Лондоном и Москвой”). Возможно, все дело в том, что в этой истории адресат хотел услышать сигнал и поэтому цеплялся за любой, а в нашем случае такого интереса пока нет. Как бы там ни было, открытие погранпереходов заботит в Беларуси многократно больше граждан и бизнес, чем власти, которые интересует совсем другое. Вероятно еще и поэтому упомянутое заявление Туска во Дворце независимости в Минске могли пропустить мимо ушей.  В любом случае миграционный кризис может разрешить только возобновление сотрудничества в этой специфической сфере. Это возобновление невозможно без восстановления диалога. Если не обставлять начало такого диалога политическими требованиями, то путь к нему может оказаться коротким. Хотя для одной из сторон сама переговорная опция уже серьезная уступка.     Нет уверенности, что Минск управляет мигрантами как джойстиком, но власти в состоянии остановить кризис почти также, как выдернуть шнур из сети. Возможно все стало несколько сложнее. Ведь кран, регулирующий экспорт мигрантов на Запад, переехал в Россию, а там деэскалация беларусско-польского противостояния на границе может не вызвать энтузиазма. Однако это уже головная боль Минска, а не Варшавы.

Неприкасаемые грузы На границе Беларуси и Польши сейчас работает только один пограничный переход для пассажирского транспорта Брест – Тересполь, один для грузового автотранспорта Козловичи – Кукырыки, а также грузовой железнодорожный переход Брест – Малашевиче. Такие возможности пересечения границы называются щелью, а сам процесс пересечения коллапсом. И хотя миграционный поток не использует ни их, ни те, что были закрыты ранее, а штурмует возведенный забор, тема закрытия погранпереходов продолжает фигурировать как целебное средство. Варшава, конечно, может закрыть и эти переходы, но вот по Брест – Малашевиче, отвечающему за железнодорожные грузоперевозки, есть сомнения. О его закрытии, наверное, можно рассуждать в категории часов или нескольких дней, но не более того. Все-таки на кону большие интересы и инвестиции самой Польши, Китая и еще Европейского союза, а это уже серьезный ограничитель маневра.  Блокировка китайского транзита может быть чревата болезненными осложнениями отношений с ними и нулевой результативностью по беларусскому треку, как это было до сих пор. Формально, погранпереходы блокирует не Беларусь, поэтому и все претензии (судебные от конкретных компаний, например) могут уйти на польский адрес.  Чувствительность транзита через Беларусь для Китая и ЕС измеряется примерно в 20-30 миллиардов долларов ежегодно. На долю сухопутных перевозок приходится примерно 2–4% товарооборота между Китаем и ЕС. Железнодорожный контейнерный маршрут, который проходит через Брест в терминал Малашевиче, замыкает на себе 96% сухопутного контейнерного потока, то есть практически всю долю.  Это много, но с морскими маршрутами, где расчет идет на сотни миллиардов, все равно несопоставимо.

Последнее варшавское предупреждение Влияние Китая на Беларусь очевидно. Это второй по значимости торгово-экономический партнер после России, но дело не только в этом.  Отношения с КНР укрепляют беларусскую независимость, разбавляя зависимость от России. Еще в соглашении об установлении дипотношений Пекин взял на себя обязательство поддерживать суверенитет Беларуси и по-своему, по-китайски держит слово.  Китайский транзит как раз тот фактор, который позволяет Минску на разных международных площадках по-прежнему спекулировать на тезисе о беларусской транзитной привлекательности, несмотря на забор с Евросоюзом и высохшие без транзитных нефти и газа трубы. Поэтому, когда Варшава заговорила о китайском транзите, она в принципе угадала мелодию, под которую строптивый Минск в принципе можно заставить танцевать мазурку. При условии, правда, что музыкальный номер объявит Китай, но с этим может выйти загвоздка. Были, правда, мнения, что номер уже объявлен: 25 июня Пекин впервые отреагировал на ситуацию на границе комментарием своего МИД, чем дал повод увидеть в этой реакции что-то исключительное.  Хотя по факту ничего исключительного по-моему в ней нет. Причина появления этой реакции, вероятно, кроется только в том, что в Китае накануне с визитом побывал президент Польши и поднял вопрос миграционного кризиса, созданного Минском, в ключе угрозы для китайского транзита. Содержание этой реакции, а это был ответ представительницы китайского МИД на вопрос польского информагентства, как раз говорит о нежелании Китая вмешиваться в конфликт: КНР рассчитывает, что Польша и Беларусь “будут относиться друг к другу с уважением” и решат “проблемы на границе путем консультаций”, избежав эскалации напряженности. Сразу нашлись “переводчики” с китайского, которые увидели в этом заявлении закулисное предупреждение Минску в духе “Ай-яй-яй”, хотя за кулисами никто из переводивших не был, а само заявление не содержит ничего, кроме предложения в адрес конфликтующих сторон присесть за переговорный столик.  Причем как раз-таки Минск такую идею поддерживает и продвигает: МИД Беларуси фактически продублировал китайское заявление только своими словами, ну и ранее еще при Макее высказывался по открытым и закрытым каналам в том же смысле, предлагая понять и простить, начав все с чистого листа.  Варшава, наоборот, от такого “взаимоуважительного” разговора хотела бы уклониться пока у руля Лукашенко, чтобы избежать признания его президентства. Оно и понятно: иначе три с половиной года изоляции и давления и сотни километров забора могут превратиться в напрасную трату времени и злотых. В сухом остатке выходит, что своим заявлением Пекин плеснул воды скорее на мельницу Минска, чем Варшавы.

Китайский ключ, отпирающий границу   Выпуск “Пульса Ленина-19” посвящен беларусско-польскому пограничному конфликту и китайскому (не)участию в нем.  Не добившись разрешения миграционного кризиса собственными силами, Польша с конца июня открыто пробует разыграть китайскую карту: Варшава угрожает закрыть границу с Беларусью, чтобы перекрыть китайский транзит.  Расчет такой: либо Пекин, спасая свой транзит, надавит на Минск, либо Минск инициативно несколько сдаст назад, чтобы не расстраивать китайских товарищей и их торговлю с ЕС.  Последнее по-моему нельзя исключать, но в целом есть основания считать эту схему хромой.  Вчерашняя встреча Александра Лукашенко с Си Цзиньпином на полях саммита ШОС, кажется, четко указывает, на чьей стороне в этой партии Пекин.