вирши

https://youtu.be/h89KMEvpkmc?si=Qnb0l9HXyTRaCsuS ооо, как неожиданно и приятнооо..)

«Тьма оказалась игрой ума, и отныне я вижу только свет» Эта строчка из песни «Дар Великой Богини» группы Жарок всегда погружает меня в один из самых красивых кусков раннего Пелевина, когда в «Жизни насекомых» два ночных мотылька летят на свет, вдруг понимая, что никакой тьмы не существует вовсе, что всё это время они придумывали себе тьму и «выбирали» ее.

Как только понимаешь, что живёшь в полной темноте, из неё немедленно появляются летучие мыши

Долго не мог понять, как передать свои чувства к группе Жарок (самой важной для меня на данной момент группе), а вот теперь понял, нашел отгадку в Пелевине. Как и проза Виктора Олеговича, эта музыка про мистификацию и глубокое духовное переживание, а не про смыслы или музыкальные тонкости (хотя музыка там замечательная, а некоторые строчки точны настолько, что хоть в заголовок ставь или роман ими озаглавливай). Лучшие книги Пелевина отличаются от худших одним единственным моментом: смог ли он затащить читателя в увлекательное внутреннее путешествие, воззвать к опыту переживания некоего состояния. Не обязательно это касается конкретно буддизма, но важно, что в своих лучших книжках Пелевин мистифицирует реальность, позволяет взглянуть на нее сквозь призму таинства и религиозного восприятия. Новые романы Пелевина не такие удачные, потому что ему все труднее завлечь читателя во внутреннее путешествие, и все легче оставить во внешнем, забросав сюжетностью, всякими трансгуманизмами с их таерами и банками, всякими тучными версиями будущего и комментариями о просроченном настоящем. Хотя даже самые «внешние» его романы все равно интересно читать, потому что он остроумно шутит (или хотя бы шутил), выворачивает какие-то культурные коды и мемы (взять хотя бы рассказ «Некромент» про то, как замначальник ГАИ, увлекшийся оккультизмом, убивает у себя в особняке гаишников и добавляет их прах в лежачие полицейские на дорогах) и предлагает много идей, философем, оборачивая сложные интеллектуальные игры в удобоваримую обертку. Но под всеми концептуальными слоями, которые так нравятся уму, кроется пе-ре-жи-ва-ни-е, кроется трогательность и романтика («Жизнь насекомых», «Непобедимое солнце»), внимательность и любовь к литературе («t», «Священная книга оборотня»), попытка через слова прийти к эмоциям и заставить читателя погрузиться в состояние невесомости, взойти на гору Фудзи и посмотреть на мир не глазами, а сердцем. И тогда окажется, что тьма — это просто игра ума. Группа Жарок для меня стала таким же светом, к которому стремится прозревший мотылек; трамплином в лесу, по которому лиса А Хули стремглав несется, чтобы провести самые счастливые секунды в полете, оторваться от земли, выкрикнуть свое «Имя», и не воспринимать музыку, просто как музыку, и прозу, как прозу, а как глубокое духовное переживание, когда замирает сердце от потери гравитации, когда строчки спеты уже не голосом, а нутром, когда сюжеты оборачиваются молитвами, когда кроме света не остается ничего и когда песни поняты не умом, а сердцем.

Ненарушимая связь хвоста и сознания — фундамент, на котором покоится мир, как мы его знаем. Ничто не может вмешаться в это причинно-следственное кольцо и разорвать его. Кроме одного. Любви.

*** Все написанное выше пришло ко мне, когда я слушал Жарок в наушниках. А недавно впервые сходил на концерт группы и мои ощущения подтвердились. Вживую эта музыка стремится поделиться своей версией мистификации реальности. Ваня Сердюков буквально извивается под треки, нервически ходит по сцене, иногда поет почти навзрыд и в целом выглядит довольно оторванным от земли человеком, для которого свои же песни надо каждый раз переживать заново. Все стихи и вся музыка Жарка сочинены изнутри, спеты изнутри и точно так воспринимаются мной. Это одно большое таинство, растянутое на несколько альбомов, десятки концертов и всю жизнь. съёмка — Эля Саушкина

«Я ничего не могу довести до конца» «Худший человек на свете» — мое любимое кино за последние полтора года. С момента как я переехал в Петербург и начал активно ходить в кинотеатры, ничего более близкого себе не смотрел. Было такое странное ощущение, как будто мы с братишкой Ларса Фон Триера, Йокимом Триером разговаривали часов пять где-то в баре на тему того, что такое новое «потерянное поколение» — и постоянно сходились во мнении. Синхронизация получилась настолько достоверной, что я очень странно чувствовал себя при просмотре. «Не может же быть, что кто-то снял кино исключительно для меня, угадав все мысли, что я робко ночами записывал на компьютер в 2018 году», — думал я. У меня правда 6 лет назад появилась идея написать большой роман про двух влюбленных людей в большом городе, у которых есть все, и они счастливы вместе, и они правда классные, смешные, умные, открытые, но совершенно потерянные в пространстве и времени, берущиеся за все подряд и не понимающие, что им нужно на самом деле, чего они хотят, во что верят и что любят. Как и главная героиня фильма, которая не может поверить до конца ни во что. Она классная, умная, смешная и открытая — достаточно, чтобы взяться за новую профессию или написать небольшое эссе, которое будут хвалить все вокруг, но ничего из этого она не может довести до конца. Перепрыгивает со специальности на специальность, боится завести семью, находит спасение в родственной «худшей на свете» душе и больше не пишет ни одного текста, прекрасно осознавая, что в первом было достаточно таланта, чтобы продолжить. В какой-то момент она сама это так и формулирует: «мне кажется, я ничего не могу довести до конца». Она не смогла нигде доучиться, потому что постоянно чувствовала, что ей нравится что-то новое, не смогла написать ничего, кроме одного коротенького текста, не смогла создать семью, потому что в нее тоже нужно было бы бесповоротно поверить, а свой лучший день провела, остановив время. Все, кроме одного неожиданного трюка в духе магического реализма, снято так, будто это и не совсем художественное кино, потому что его реалистичность иногда переходит все художественные границы и становится просто зарисовкой с натуры. Все актеры нарочито не-играют, а живут (это сейчас была довольно пошлая формулировка, но она на 100% применима к органике фильма), а некоторые сцены берут тем, что вместо «правильной» драматургии показывают знакомые всем бытовые зарисовки и эмоции (там будет до абсурда правдивая сцена ссоры, которая лишена «правды художественной», но показывает, насколько сложно навсегда расстаться, глядя друг другу в глаза). Но даже если тематически этот фильм не резонирует с вами так, как со мной, то там есть на что посмотреть. Бывают такие актрисы, которым достаточно просто быть в кадре — и будет уже очень хорошо. Оператор фильма Каспер Туксень снимает Ренате Реинсве (не уверен, что склоняется) будто бы бесконечно наслаждаясь ее естеством, ее не-игрой и ее красотой. Героиня меняет не только кучу профессий, пытаясь найти себя, но и кучу образов, — и в каждом она проста и бесподобна одновременно. Таким же завороженным взглядом я смотрел на Келли Райлли в своем любимом фильме «Голгофа». Наверное, у меня такое восхищение от картины «Худший человек на свете» еще и потому, что я сам — один из ее героев, который уже понял, что находится в этом беспросветном состоянии «я ничего не могу довести до конца», но старается выйти из него и уже столько лет пишет и пишет эти тексты, верит в то, что это главное дело его жизни и старается смотреть на свои буквы с тем же наслаждением, что оператор на главную героиню.

Улыбнуться «Великой красоте» Соррентино проводил меня до дома улыбкой, похожей на караксовскую, сняв кино про все этапы творческого процесса. Здесь «диалог» ведется уже с итальянским неореализмом, а конкретно — со «Сладкой жизнью» Феллини. Богема — и уставший от себя человек внутри оной. Он знает, что инороден, знает, что несчастен, но это его способ выжить: «забыть», что он «другой». Это крайне интересующая меня тема, поскольку привычно видеть автора в разрезе его творчества — и весь он состоит как бы не из своих будней, а из своих записных книжек, как-то названных, когда-то написанных; и даже когда читаешь какую-нибудь биографию, то и там воспринимаешь это в контексте: «созданного им-понятого тобой». Но почти нигде — как кто-то честно (хотя бы про себя) рассуждает о своей инородности, или ее осмысляет, или ее боится, или от нее отказывается. Можно снять «Восемь с половиной», а можно — «Великую красоту», где кризис — от комфорта, от удобства, от лицемерия, от ощущения «невеличия времени» (так еще и в монументальных декорациях Рима), где будто и невозможно ничего написать сейчас, а можно было только тогда — давно — в молодости. И все-таки прочувствовать «Великую красоту» можно, но понять, что она из себя представляет — никогда. Это и есть творческий процесс — столкновение будничного и вечного, шумных вечеринок и призрачного жирафа, взявшегося из ниоткуда. Самое приятное в этом фильме — его незаметная многослойность: будто это главный герой, отдающийся пустой жизни, жалеющий, сомневающийся, вдруг начинает видеть на потолке узоры, наблюдать и записывать карандашом в голове, а на самом деле в этот момент сам Соррентино «пишет» книгу, наблюдая за своим фильмом. И, кажется, сам абсолютно не понимает, что из этого всего может получится в конце концов. А получается она самая — «Великая красота», и ее величие в одной той улыбке, с которой можно пройтись от кинотеатра до дома, как и после «Дурной крови». Хорошие фильмы всегда объединяет не столько мысль, сколько улыбка на лице зрителя, идущего домой.

нашел лучшую рецензию на альбом платины не благодарите: https://dzen.ru/a/ZhWHJyxNriGayYLd

«Дурная кровь»: наблюдение, переживание, нирвана Еще один французский фильм, находящийся в «диалоге» с новой французской волной. Честно говоря, я вообще немного в ахуе от каждого фильма Каракса, потому что… «Любовники с Нового моста» — это бесконечная романтика неприглядной красоты и юродивости. Своеобразная сказка о тех, кто не должен быть героем сказок. «Святые моторы» — это кино-головоломка, которую невозможно разгадать и потому еще сильнее хочется. Но для меня важнее всего в этом фильме именно съемка и монтаж. Давно такого не замечал, чтобы режиссер меня постоянно удивлял одной только картинкой. В «Дурной крови» этого еще больше. Этот фильм продолжает традицию новой французской волны, выкручивая все ее главные приемы на максимум. И только когда ты видишь почти совершенное — внутри конкретного художественного метода кино, — то понимаешь, насколько же хороши были режиссеры в 50-60е. Каракс снимает в 1986, но его Франция — Франция 50-60х, его главная героиня — героиня французских фильмов 50-60х (даже ее главный жест — донельзя красивый воздушный поцелуй своей челке — это годаровский большой палец по губам), его сюжет — это сюжет 50-60х про «маленьких людей», у которых свои боевики — и наружные: аферы, кражи, перестрелки, тюрьма, проститутки, бедность, и внутренние: борьба за «выживание» и любовь, следование своему внутреннему пути, некоторая обреченность и нежный трагизм. Умение Каракса выстраивать кадр и цвет, менять темп и взаимодействовать с монтажом (здесь должна последовать формулировка «даже лучше, не побоюсь, чем у классиков», но ее не будет, потому что я не знаю, лучше ли) интуитивно кажется еще одним шагом вперед в этом бесконечном диалоге между новым, которое безумно любит старое и преклоняется перед ним, но не боится добавить своего ровно столько, сколько может. Я не знаю про что «Дурная кровь» — это и неважно. И не могу сформулировать толком даже самому себе, почему мне так понравилось это кино — да и не хочу, но но я вышел из кинотеатра и был в очень нирваническом катарсисе! — когда тебя не оргазмически накрывает в какой-то момент с головой, а когда ты бесконечно плывешь в каком-то пустотном измерении, где не работают ни слова, ни мысли, ни чувства — ни-чего; тебе просто «как-то» — ты и не знаешь как, — но это чувство невероятной свободы, радости и счастья, о котором не знаешь, но оно есть. И оно в улыбке, которую даже не видишь и не чувствуешь, но она все время на лице, пока ты идешь домой после просмотра «Дурной крови». Ну и не могу не поделиться с вами великой сценой, где главный герой бежит под «Modern Love» Дэвида Боуи.

всем доброе) https://youtu.be/iXhiXvVfq4s?si=5lVoOACPBQ1GPmQ3

«Самый красивый дебют в истории кино» Впервые смотрел «400 ударов» — «самый красивый дебют в истории кино» (так гласила афиша, и я с ней согласен) на большом экране. Со мной рядом сидела девчонка, и пока шла реклама, я решил узнать у нее, почему она пришла в 2023 году на фильм 1959 года. Оказалось, она залетела на сеанс по чистой случайности и смотрела впервые; ей кино понравилось, и мы вместе очень романтично шли домой под проливным дождем обсуждая то, как свободно, должно быть, этот фильм выглядел тогда, и как свободно он выглядит даже спустя 60! лет. С каждой следующей сценой, с каждым следующим кадром чувствовалось, насколько же все насытились кислородом, когда впервые смотрели «400 ударов». Эксперименты здесь не просто подвешены в воздухе и ценны как вещи в себе, но и складно, чувственно рассказаны. Не чураясь классической драматургии, не отрицая ее конъюнктуры, Трюффо показывает историю простого мальчика, пытающегося найти свое место в колючем измерении, где иголки в виде школы, семьи и общественных правил впиваются одна за одной, устраивая отличный пубертатный массаж. Разумеется, это и кино про самого режиссера, и про кино, и банально хорошая история, которая смотрится — если отбросить контекст и вообще не знать, кто это и почему — с удовольствием (плохое слово), — с переживанием всего, что происходит на экране. Поэтому мне так нравится Трюффо — несмотря на экспериментальный киноязык — его человеколюбие, гуманизм, сентиментальность, чуткость в драматургии и отсутствие тотального нигилизма, складываются в красивую историю про любовь: к искусству, к людям, к детству и детям, к Парижу, и даже к «павильонному» кинематографу. Есть кино новой французской волны чисто для критиков и для манифестации. Таким баловался Годар — куда более радикальный режиссер, относительно романтичного, покладистого и ранимого Трюффо (хотя старую павильонную школу в журналах оба разъебывали знатно). Люблю киноэксцессы Годара, особенно вставляет, когда все это включаешь первый раз и видишь, как люди сильно хотели расхуячить канон до основания, сделать все иначе. В этом и много остроумия и безумия, и злости, и амбициозности, и угара, и искренности. В общем, классное кино, позволяющее погрузиться в метод и особливый, свежепровозглашенный киноязык. Но со временем обычному зрителю (мне) такие фильмы становятся особо не нужны. Поэтому я всегда выбирал именно Трюффо, а не подрывного Годара. Если «400 ударов» вы смотрели, советую еще чекнуть: «Жюль и Джим» (мой любимый фильм Трюффо) «Стреляйте в пианиста» «Американская ночь» «451 градус по Фаренгейту»

«Чувство кинозала» однажды захватило меня и не отпускает до сих пор Это что-то вроде ортодоксального преклонения перед бумажной литературой; атавизм — уже для кого-то действительно странное и ненужное действо, — являющийся для меня таинством, ритуалом, сильно влияющим на впечатление от просмотра кино. Я всегда ухватываюсь за возможность пересмотреть то, что видел в экране ноутбука, на экране большом; сделать усилие: купить билеты, позвать братву, добраться, усесться. Первую половину 2023 мне очень этого всего не хватало. Как только я перебрался в Питер, то решил наверстать упущенное и стал проводить все выходные в кинотеатре. Смотреть что-то новое и пересматривать старое. Примерно месяц (или больше) такого трипа обновил мой ритуал, даже вывел его на какой-то новый уровень. Свободные дни существовали в рамках программы «только кино»: я что-то делал до, что-то — после, но главной целью за день был именно поход в кинозал, вокруг него выстраивались будни. После просмотра я испытывал очень разные эмоции: мог продолжать объяснять себе фильм или больше не думать о нем вовсе, потому что все и так было понятно и настолько близко, что и говорить нечего; мог идти в состоянии полного оцепенения, без возможности объяснить самому себе, что же сейчас произошло и почему я не могу это сформулировать, но так сильно чувствую. Сейчас я хожу гораздо реже, но все еще каждый раз с огромным удовольствием. За это время у меня набралось парочку прикольных беспорядочных заметок о разных фильмах, но я так никуда их и не выложил. Но чего им валяться-то без дела? Поэтому, как раньше проводил иногда неделю литературы, сейчас устрою неделю кино в паблике. И начинаем с классики: «400 ударов» Трюффо.

Под что я раскайфовываюсь летом Пытался вспомнить свои любимые летние альбомы, которые сопровождали меня в разные годы жизни. (есть вероятность, что я затеял пост только ради того, чтобы сделать очередную прикольную))) обложку, но списочек получился классный и вайбовый. всем, кто ищет солнца в эти дни, советую врубать любой альбом и гулять по городу) Tyler, The Creator — Flower Boy, IGOR Phoenix — Wolfgang Amadeus Phoenix Rejjie Snow — Baw Baw Black Sheep Rex Orange Country — Who Cares? Q — Soul,PRESENT filter clitors — Первое лето в питере Kota The Friend — MEMO АукцЫон — Вернись в Сорренто СОЮЗ — Force of the Wind jonatan leandoer96 — Nectar Blood Orange — Negro Swan Yot Club — Bipolar Bakar — Badkid Sonder — Into Дайте танк (!) — На вырост Erick The Architect — Future Proof Steve Lacy — Gemini Rights DOPECLVBWORLD — DOPET4PE Toro y Moi — MAHAL Unknown Mortal Orchestra — II делитесь своими любимыми летними пластиночками в комментах